пи в этих местах не имеют реальных оснований. Главным же было то, что с развитием мануфактуры и торговли появляется уверенность, что богатства добываются иными путями.
Обещание золотых и серебряных рудников в новых землях чаще всего становится простой приманкой. Джон Смит пишет об этом откровенно: «Что касается нахождения золота (имеются в виду земли части Северной Америки, названные Новой Англией), то это скорее вымысел руководителя, который стремиться снарядить запроектированную экспедицию, нежели действительное знание дела».
Значительно больше внимания этому уделяет неизвестный автор «Трактата о Виргинии», написанного в 1625 году.
Он убеждает читателя, что не следует золото и серебро считать основным источником обогащения: «Разве мы не видим, что шелка, калико (хлопчатобумажные ткани, выделываемые индийскими ткачами), медикаменты, пряности Востока превосходят все рудники запада». Ни одна богатая страна Европы — Франция, Бельгия, Ломбардия, страны Азии, и Африки не имели больших источников золота и не на этом основана их мощь». Даже в испанских колониях не золото является основным богатством: «Их имбирь, сахар, шкуры, табак И другие товары, я осмелюсь уверенно утверждать — дают значительно больший доход большинству испанских подданных во всем мире, нежели рудники».
Предельно четко выразил свое отношение к жажде золота Фрэнсис Бэкон. В 1621 году в «Опытах» он отмечал вредную роль золотой лихорадки для систематической колонизации: «...Рудников не так много под землей. Надежда на рудники очень неопределенная и обыкновенно делает колонистов ленивыми в других отношениях». Он сравнивал основание колонии с насаждением леса, который может дать плоды лишь в будущем. Бэкон решительно отвергал стремление к простому ограблению. «Ибо основная причина неудач большинства колоний,— писал он,— простое и необдуманное извлечение выгоды в первые годы».
В эпоху первоначального накопления приобретение новых источников сырья и рынков сбыта имело первостепенное значение.
В XVI веке современники не имели сколь-нибудь точных данных о вновь открытых странах. Перечень продуктов, который приводили пропагандисты, отражал запросы и нужды буржуазии, а не действительное положение дел.
Во второй половине XVI века распространено было, например, мнение, что все страны, находившиеся на одних и тех же широтах, обладают одинаковыми растительным и животным миром. Эта предпосылка являлась исходным пунктом перечня товаров.
Некоторые пропагандисты приписывали новым землям наличие тех товаров, которые до того времени поставлялись из какой-либо другой страны. Так, Кар-лейль не сомневался, что английские колонизаторы найдут в Америке те товары, которые они прежде вывозили из Москвы.
Пропагандистские произведения начала XVII века стали значительно конкретнее. Большинство трактатов этого времени написаны на основании довольно длительного знакомства с той или иной страной. Владельцев мануфактур, обладавших значительными капиталами и тесно связанных с торговлей, особенно интересовало сырье, необходимое для нужд растущей промышленности.
Ведущей отраслью промышленности Англии в
XVI — XVII веках являлась суконная. Английское суконоделие нуждалось в красителях, которые в основном ввозились в страну. В этом отношении на первом месте стоит индиго, родиной которого являлась Индия. Индиго разыскивают участники различных индийских экспедиций. Эдвард Додсворф, участник одной из таких экспедиций, в 1614 году писал: «Мы решили идти по направлению к Сэркесу, чтобы попытаться установить связь с местными жителями, которые производят это».
В абсолютном большинстве описаний экспедиций в Индию указываются все лучшие места, где производится индиго. «Мы прошли мимо области и города Бьяна, где выделывается самый хороший индиго»,— пишут участники экспедиции в Индию в 1615 году. А. Пэрчес специально обращает на это внимание читателя: «Бьяна — место самого хорошего индиго», отмечено на полях.
Терри, описывая государство Великих Моголов, отмечает, что главным предметом торговли является индиго. Пишет об этом Мэн и другие ранние меркантилисты. Авторы называют индиго как один из предметов, который есть в Виргинии, правда, тут же оговариваясь, что в этой стране не умеют сохранять его.
Рекламируются и другие красители, которые также играют немалую роль в сукнокрашении. Еще в
XVI веке (в 1526 году) Лев Африканец в описании Африки указывает, что там произрастает вайда. В XVII веке Пэрчес обращает на это обстоятельство особое внимание.
В XVII веке в Англии появляются новые отрасли промышленности, в частности, производство шелка. Мэн обещает, что страны Востока дадут необходимое сырье и при поддержке короля это производство разовьется: «...Благодаря покровительству этому делу (так как его величество со своей стороны милостиво соизволил снизить налоги на шелк) можно надеяться, что в короткое время наша шелковая промышленность будет процветать с неменьшей пользой для этого королевства, чем происходит уже много лет в различных государствах Италии, и наконец, последнее время во Французском королевстве и в Соединенных Штатах Нидерландов».
Шелк-сырец надеются найти в Сиаме и в Северной Америке. «Здесь есть шелковичные черви и изобилие шелковицы», пишет автор «Новой Британии». Он выражает надежду, что это даст Англии шелк не хуже того, который привозят из Турции и Персии.
Пэрчес в компиляции «События в Виргинии» вторит ему: «Здесь есть деревья шелковичных червей в удивительном изобилии и на много превосходящее как по качеству, так и по величине подобные в Лангедоке» (в данном случае Пэрчес ссылается на данные французских путешественников).
Еще более обнадеживает читателя автор одного и памфлетов о Виргинии, изданного в 1610 году: «Там бесчисленное количество белых шелковиц, которые в таком теплом климате могут дать корм и вырастить миллионы шелковичных червей, и спустя очень короткое время они дадут нам такое изобилие шелка, которое получает весь мир из всех частей Италии». Другой автор в 1620 году сообщал: «Шелка Персии и Италии могут быть найдены также в Виргинии». Памфлетисты обещают изобилие шелка-сырца во Флориде, хорошие условия для разведения шелковичных червей на Бермудских островах.
Очень важное место в пропагандисткой литературе XVI века занимал вопрос о сырье для кораблестроения. Это было связано с необходимостью создания сильного флота ввиду неизбежности войны с Испанией. «Если вы найдете большое количество строительного материала на берегу моря или у какой-нибудь судоходной реки, то лучше будет его срубить той же зимой и употребить для постройки кораблей, барок, лодок и домов» — дает конкретные указания Гаклюйт-старший. Гаклюйт особенно подчеркивает, что флот, созданный в колониях, будет не только торговым, но и военным, предназначенным для борьбы с врагами Англии.
Гаклюйт младший обещает, что «западная колонизация», т. е. колонизация Северной Америки, обеспечит изобилие превосходного леса для мачт, что даст возможность увеличить флот королевства.
Особенно большие возможности, как представлялось пропагандистам, таила в себе Северная Америка. Памфлетисты обещают, что благодаря Виргинии Англия избежит зависимости от ряда стран: один из них обнадеживает читателя, говоря, что Виргиния даст больше материалов для судостроения, чем Польша и Россия, занятые междоусобными войнами. Кроме того, из Виргинии можно будет добыть это сырье с «меньшими затруднениямй и значительно большей безопасностью», «только ель в состоянии дать мачты для величайших кораблей Англии»,— пишет он. Полную замену экспорта строительных материалов из Норвегии, Дании, Польши и Германии обещает другой автор.
Джон Смит пытается привлечь читателя доказательством дешевизны строительства кораблей из материалов Новой Англии. Автор другого памфлета, посвященного землям Северной Америки, утверждает, что лучших лесов нет нигде. «Что касается лесов, то я полагаю, что нет лучших в мире». Он же убеждает возможных пайщиков, что эти леса могут явиться материалом «как для кораблестроения, так и для постройки домов». Строевой лес полагали использовать и как важный предмет экспорта, о чем достаточно пишет автор. «Новой Британии».
Так в памфлетах и трактатах XVI — XVII веков получали практическое и теоретическое обоснование идеи колониальной экспансии.
ГЛАВА 11
ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА В ЕВРОПЕ 1618—1648
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ В ЕВРОПЕ
Основным содержанием Тридцатилетней войны был поединок между протестантской и католической религией. В то же время религиозная борьба не была единственным конфликтом Тридцати летней войны.
Перед Тридцати летней войной международная ситуация в Европе была напряженной и содержала в себе предпосылки общеевропейского конфликта.
Важную роль в войне сыграли отношения немецких князей с императорской властью и между собой, испано-французская борьба за гегемонию в Западной Европе, испано-голландская борьба за Балтику, борьба за преобладание на Юго-Востоке Европы, борьба Польши с Россией.
Германия и Италия продолжали оставаться раздробленными и являлись ареной борьбы внутренних и внешних сил. <Священная Римская империя» с ее сложным составом и спорными границами представляла собою очаг постоянных конфликтов. Германские князья боролись друг с другом и с княжеским домом Австрии — Габсбургами, владевшими уже к концу XV века, кроме Верхней и Нижней Австрии и Тироля, славянскими землями в Юго-Восточной Европе, рядом мелких территорий в Юго-Западной Германии (Передняя Австрия) и «бургундским наследством», т. е. частью собственно Бургундии и Нидерландами.
С середины XV века австрийские Габсбурги неизменно избирались на императорский престол. Значение династии Габсбургов поднялось в связи с наступлением турок на Центральную Европу. Чешские, венгерские, австрийские земли объединились для отпора, и во главе создавшегося таким образом многонационального государства стали Габсбурги, с XVI по XVIII век они были в глазах современников щитом, прикрывавшим Западную Европу от нашествия мусульман. .