В бесправном положении находились жители городов — мещане. Это происходило потому, что большая часть городов была частновладельческая. В Киевском и Брацлавском воеводствах более 80 % городов и местечек принадлежало частным владельцам. Винокурение, пивоварение, рудокопный, поташный и др.— эти промыслы составляли монополию короны и шляхты. Мещане не могли составить конкуренцию беспошлинной торговле панов продуктами, скотом и кожей. Наравне с крестьянами они платили панам подати со всех источников доходов. Королевская власть не была в состоянии защитить горожан.
Феодальная анархия в стране приводила к тому, что крестьяне страдали не только от своих панов, но и от наездов «чужих». Стьики между отдельными шляхетскими группировками разоряли украинские города и села. Особенно изощрялся в грабительстве в 30—40 годах XVII столетия шляхтич Лащ. О нем писали, что он «насильничал, убивал, отрезал уши и носы, уводил девушек и вдов и выдавал их замуж за своих негодяев, вместе с ним участвовавших в грабежах». Лаща 236 раз приговаривали к изгнанию и 37 раз к лишению чести, но покровительство магната Конецпольского спасало его. Лащ однажды появился в королевском дворце в шубе, подшитой судебными приговорами.
Социальный гнет украинского народа усиливался национальным и религиозным притеснениями. Во Львове, например, украинцам был закрыт доступ в цехи, их ограничивали в торговле, лишали права участвовать в городском суде и самоуправлении, строить дома в центре города и т. п. Украинский язык не признавался официальным языком.
Воинствующие католические деятели во главе с папой не только поддерживали, но и вдохновляли политику ассимиляции и окатоличивания украинского и белорусского народов. С целью насаждения католицизма среди украинского и белорусского населения была введена уния православной и католической церквей. Униатская церковь получила право отправлять церковную службу на славянском языке, но признавала главой церкви папу и принимала католические догматы. Поэтому уния православной и католической церквей, провозглашенная на Брестском соборе 1596 г., поставила украинский и белорусский народы в подчиненное положение по отношению к римской церкви.
Постоянную угрозу для украинского народа представляли грабительские вторжения татарских отрядов. Крымские татары из года в год опустошали села и города Украины. На невольничьих базарах Стамбула и других турецких городов продавался «ясырь» — пленные, захваченные хищными кочевниками во время их набегов на окраины России и Украины.
В годы больших набегов татары творили, как выражается летопись, «многие пакости». Они уводили по 5, 8, 15, а случалось, и свыше 50 тысяч человек в неволю. После набега 1593 года в Луцком повете оставалось до 1601 года 269 разрушенных местечек и селений.
Речь Посполитая не умела организовать настоящего отпора татаро-турецкой агрессии. В то время как южные границы России были защищены укрепленными чертами с острожками, украинские земли оставались почти открытыми для нападения кочевников.
Господство польских панов и непрекращающиеся нападения турецко-татарских полчищ тормозили рост производительных сил страны, создавали смертельную опасность для украинской культуры. Татары, причинявшие страшный материальный урон; к тому же были иноверцами. Против мусульман ополчилась вся католическая Европа, а театром боевых действий часто была украинская степь. Татары находились в политической зависимости от Турции и представляли ее передовые отряды. Непримиримая борьба с ними считалась святым делом. По существу в Европе и в украинских степях, лицом к лицу встретились два мира: мир христианский и мир мусульманский. Последний грозил огнем и мечом покорить неверных.
Главная арена борьбы была в средней Европе: там происходили громкие победы и громкие поражения. Что же касается Украины, то здесь велась ежедневная неустанная борьба за выживание. Негромкая и неэффектная борьба эта требовала большей отваги, большего напряжения, чем шумные сражения громадных армий по ту сторону Карпат. Если образно выразиться, то мусульманский мир в лице степного хищника — татарина встретил должный отпор со стороны христианского мира в лице украинского казака, который долгое время вел, можно сказать, один борьбу с врагом и удерживал его натиск на Польшу.
Политика социального и национально-религиоз-ного угнетения населения Украины встречала решительный отпор со стороны украинских крестьян, мещан, казаков. Борьба украинского народа против социального гнета проявилась в отказе от выполнения повинностей, поджоге панских имений, массовом бегстве на земли Южной Киевщины, Брацлав-щины и По до лии, а также в низовье Днепра.
Оседавшее в Поднепровье население — в основном это были украинцы, но сюда прибывали также белорусы, русские, поляки, литовцы — выступало против польских магнатов, католической церкви и боролось против татарских набегов.
Безлюдная степь, беззащитная граница, беспокойный враг наездник, православная вера, объединяющая усилия и придававшая борьбе возвышенный характер, отсутствие каких-либо систематических мероприятий со стороны Речи Посполитой для защиты степной границы — вот условия, благодаря которым зарождается и развивается казачество. Далеко не сразу казачество нашло свой центр и приняло организованный вид. Сначала это были бродячие, случайно собравшиеся ватаги, которые отваживались на преследование разрозненных отрядов татар в безлюдной степи. Боевая, наездническая жизнь не располагала к земледельческому труду, а богатая растительностью степь давала возможность заняться скотоводством, звероловством, рыболовством в низовьях Днепра, наконец, торговлей, так как там же проходил путь из Турции и вообще с побережья Черного моря в Московию и Польшу.
Таким образом, вошло в обыкновение среди пограничного украинского населения ходить в казаки. Этим обычаем пользовались и старосты сторожевых королевских замков, а также порубежные магнаты. Они сзывали к себе охотников показаковать, нередко становились сами во главе ватаги и ударяли на врага.
Еще в начале XVI столетия летописцы отметили таких предводителей и устроителей казачества: это были хмельницкий староста Ляндскоронский, черкасский и каневский староста Дашкевич и позднее
Дмитрий Вишневецкий. Средоточием казачества становятся Черкассы, древнейший город южной Руси, и Канев.
Предводители казачества поняли, какую пользу могут оказать казаки Польше и обращались к правительству с предложением дать казачеству постоянную организацию. Польский сейм одобрил эти начинания, проектировал сам устройство рыцарской школы за днепровскими порогами, но дальше разговоров дело не пошло. Тогда казаки позволили себе свободно переходить со службы польскому королю на службу к московскому царю и даже турецкому султану. С другой стороны, казаки затевали набеги на татар, даже в Турцию, когда польское правительство заключало с турками «вечный мир».
Панский гнет тем временем постепенно подвигался из внутренних областей на Украину. Религиозная рознь между католиками и православными обострялась. Обострялись национальные противоречия. В ответ на это украинцы все большими и большими массами уходили в казаки, рассыпались по степи, спускались к низовью Днепра и вели здесь кочевую, полу оседлую жизнь, беспрестанно воюя с татарами.
Кроме Запорожья, масса казаке® проживала в Киевской, Полтавской и Подольской губерниях.
В социальном отношении казачество не было однородным. Его верхушку составляла старшйна. Старшина была имущественным слоем, владела землей, использовала наемный труд и даже занималась ростовщичеством. Старшие казаки выбирались на должности, но они злоупотребляли своим влиянием и часто переизбирались. Из среды старшины выходило немало мелких и средних украинских шляхтичей. Подавляющая масса казаков не была занесена в особый список — реестр. Именно эта, незарегистрированная часть казаков, все время пополнявшаяся беглыми крестьянами и горожанами, составляла наиболее активную силу в борьбе против феодально-крепостнического гнета.
В условиях этой борьбы еще в начале XVI века на днепровских островах, расположенных ниже порогов, возникла Запорожская Сечь.
Запорожская Сечь несколько раз переменяла свое место после неудачной попытки Вишневецкого устроить ее на острове Хортице. Однако она всегда устраивалась пониже днепровских порогов. Сечь составляла центр, куда уходили люди, почему-либо вынужденные покинуть свои отцовские -«грунты».
Уже в конце XVI столетия и особенно в первой половине XVII века Сечь фактически не признавала власти Польши. На Сечь ориентировалось не только население Поднепровья, но и все слои и группы украинского общества, страдавшие от социального и религиозного гнета.
чСичь — маты, а Вылыкий Луг — батько,— говорили запорожцы,— там следует жить, там следует и умирать».
На Запорожье свободно мог приходить всякий, даже «бусурманин». Никто здесь ни у кого не спрашивал документов. Однако, вступив в товарищество, всякий давал обет воевать за христианскую веру. В этом отношении характерно обычное воззвание, с каким казаки обращались к народу, затевая поход против татар или турок: «Кто хочет за христианскую веру быть посаженным на кол,— взывали они,— кто хочет быть четвертован, колесован, кто готов принять всякие муки за святой крест, кто не боится смерти, приставай к нам!»
В товарищество поступали и холостые, и женатые, но никому под страхом смертной казни не дозволялось приводить женщин на Сечь. Таким образом соблюдалось полное целомудрие, за блуд жестоко наказывали палочными ударами. Воровство также преследовалось беспощадно: «За едино путо вешают на древе». Самое бесчеловечное насилие и разбой дозволялись на войне, но за нападение на мирные христианские поселения казнили смертной казнью.
Жили сечевые запорожцы в куренях, длинных казармах, выстроенных из дерева. -«Вот тоби и домовина»,— говорил куренной атаман новичку, отводя ему место в 3 аршина длины и 2 ширины. Каждый курень имел своего кашевара, и трапеза совершалась за общим столом. Пища была самая простая: соломаха, тетеря и щерба (ржаная мука, вода и рыба