Начало такому направлению было положено деятельностью Димитрия Кантемира (1673 — 1723) Сын господаря Константина Кантемира, он мальчиком и юношей провел несколько лет в Турции как заложник (1687 —1691). Жизнь в Константинополе и обучение в находившейся там Греческой академии позволили ему глубоко познакомиться с историей, нравами, обычаями, политикой Турции,-а также приобщиться к античной и европейской культуре. В ранних трудах, главным из которых надо считать «Диван, или Спор разума с миром, или Распря души с телом» (1698), Кантемир выступает как философ, обсуждающий характерную для этого времени проблему: борение между телом и духом, грехом и праведностью. Не отвергая религиозных догм, Кантемир, однако, утверждал те человеческие добродетели, которые проповедовали античные мыслители (Сократ, Плутарх, Цицерон, Сенека), а именно: трудолюбие, человечность, непримиримость к несправедливости, сдержанность, скромность. Таким образом, в литературе впервые появился моральный портрет человека-гражданина своего времени.
В 1705 г. Д.Кантемир создает «Иероглифическую историю, на двенадцать частей разделенную и семьюстами шестидесятые изречениями красиво украшенную». Основой для нее послужила борьба семейства Кантемиров против валашского господаря Константина Брынковяну, который вмешивался в государственные дела Молдавского княжества. Однако реальные перипетии ее Кантемир облек в аллегорическую форму, изобразив Молдавию в виде Орла, а молдавских бояр в виде птиц, представив Валахию Львом, а валашских бояр — различными зверями, вплоть до самых фантастических, вроде Верблюдопарда, Страусоверблюда.
Эта форма «Истории» вряд ли была продиктована желанием Кантемира зашифровать свое отношение к конкретным историческим лицам, к политическим и родовым распрям, борьбе за трон. Аллегорическую форму надо понимать как сознательно поставленную художественную задачу: автор переводил «частные» распри между боярами, конкретные козни и интриги, связанные с борьбой за трон, междоусобную вражду, которую поддерживала и разжигала Порта, торговавшая фирманами на правление в княжествах, на обобщенный язык иносказания. Реальные события в княжествах превращались в художественное воплощение просветительских идей, за осуществление которых ратовал и боролся Кантемир, — идеи просвещенной монархии и идеи освобождения от турецкого ига. «Иероглифическая история», которую можно назвать сатирическим романом-памфлетом, считается первым произведением художественной литературы в Молдавии и Валахии. Кроме общей аллегорической формы, художественность «Иероглифической истории» придают многочисленные почерпнутые из фольклора и других источников и придуманные самим Кантемиром афоризмы, изречения, а также сочиненные им стихи. Это произведение нужно оценивать и как первую попытку художественного и философского мышления. Именно этим объясняется значительное число неологизмов (автор приложил даже небольшой словарь философских терминов). Следующий этап творческой деятельности Кантемира начинается уже в России. Когда планы Д. Кантемира установить в Молдавии просвещенную монархию потерпели крах, он развертывает широкую просветительскую деятельность как автор сочинений, главным образом исторических.
В 1716 г. он создает на латинском языке «Описание древности и современности государства Молдавии». В том же году — «Возвышение и упадок Оттоманской империи», которое стараниями его сына Антиоха в 1734 г. переводится в Лондоне (второе изда ие — 1735 г., два издания в Париже — 1743, в Гамбурге — 1745 г.) и известно по сокращенному английскому названию как «История Оттоманской империи». В 1717 — 1718 гг. он пишет на русском языке «Дивныя революции праведного божия отмщения на фамилию Кантакузиных в Валахии славных и Бранко-винова», в 1719 г. по-латыни — «Систему магометанской религии», которая по повелению Петра I в 1722 г. выходит на русском языке («Книга систима, или Состояние мухам-меданския религии»). В конце жизни Кантемир работает над «Хроникой стародавности романо-молдо-валахов». Сочинения Кантемира были яркими образцами просветительского мышления и по своему значению выходили за рамки местных интересов. Прибегая в ряде случаев к латыни и русскому языку, Кантемир обращался как бы ко всему ученому и цивилизованному миру, привлекая его внимание к проблеме Турции и Балкан. Столь различные на первый взгляд сочинения Д. Кантемира пронизаны одной сквозной идеей — исторической неизбежности падения власти Османской империи в Дунайских княжествах и — шире — на Балканах. Эта идея воплощалась и прямо, когда анализировался имперский строй и говорилось о повальной продажности на всех ступенях иерархической лестницы, и косвенно, когда Д.Кантемир обосновывал историческую закономерность заселения территории бывшей Дакии этнической общностью молдо-влахо-ардяльцев (трансильванцев).
Сочинения Кантемира стали компетентными источниками, откуда и Россия, и Западная Европа черпали сведения о Турции и Дунайских княжествах, строя свою политику по отношению к Порте. Вся деятельность Д.Кантемира была взлетом национального самосознания.
Непосредственным продолжателем Кантемира как поборника независимости выступает Ион Некулче (1672 — 1745). Некулче был гетманом молдавского войска во время Прутского похода Петра I и вместе со своим господарем поселился в России после проигранного сражения под Стэнилешть. Прожив в России два года, Некулче решает вернуться на родину. Переехав в Польшу, он спустя семь лет добивается амнистии, возвращается в Молдавию и с 1733 по 1744 г. работает над «Летописью страны Молдавии от Дабижи-Водэ до второго пребывания господаря Константина Маврокордата». В «Летописи» с гневом и болью он пишет о турецкой тирании, о произволе фанариотов в стране. «Летопись» стала для многих писателей XIX и даже XX в. не только источником исторических фактов, но и образцом исторического повествования Идея романского происхождения румынского народа и его языка, а в связи с этим их права на собственное национальное развитие получает в конце XVIII в. дальнейшее развитие в работах представителей так называемой Трансильванской (Ардяльской), или Латинской, школы.
Задача развития литературного языка требовала и теоретического осмысления. В связи с этим появляются различные грамматики. Одной из первых была грамматика Димитрия Евстатьевича, взявшего за образец грамматику Мелеция Смотрицкого. Эта же грамматика была и первым трактатом о стихосложении. Попытки версификаторства, встречающиеся в «Иероглифической истории» Д. Кантемира, получили свое развитие в рифмованных хрониках.
Стихотворные хроники были посвящены, как правило, лить одному событию. Мечта об освобождении от турецкого ига отражалась в стихотворных произведениях о русско-турецких войнах и русских полководцах.
Стихотворная хроника утверждала и субъективное отношение к личности. Тем самым она подводила к лирической .ноэзии, зачинатели которой — Енэкицэ Вэкэреску (1740 — 1797) и его сын, Алеку Вэкэреску (1767 — 1799).
На протяжении XVIII в. идет упорный процесс становления национального самосознания, который заключается прежде всего в том, что деятели культуры освобождаются от религиозных догм и преодолевают давление иноземной культуры. Этот период является и началом становления современного национального литературного языка.
БОЛГАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Османская империя и в XVIII в. вела неудачные войны с Австрией, Россией, Персией и другими государствами.
Подвластные ей народы — в том числе и болгары — несли тяжелое бремя военных расходов. В Болгарии все более росло влияние России, получившей право покровительства всему христианскому населению Порты. Восходящие еще к XVI в. связи ряда болгарских монастырей с Россией продолжали развиваться как в XVII, так и в XVIII в. На русскую землю монахи шли за помощью и милостыней. Возвращаясь, они приносили все больше печатных книг канонического и светского содержания, были проводниками идеи братства с русским народом. Центрами просветительской деятельности продолжали оставаться прежде всего монастыри, среди которых особенно выделяются Риль-ский, Драгалевский, Плаковский, Преображенский, Зограф-ский и Хилендарский на Афоне — Святой горе и др. Рос уровень грамотности как в селах, так и в городах. Умножалось число переписчиков, переводчиков, грамматиков, из среды которых выходили «дамаскинари» — знатоки дамаскинской книжности, авторы-составители как дама-скинов, так и других сборников. Такая литературная форма, как сборники смешанного содержания и дамаскины, продолжала процветать и в болгарской литературе первой половины XVIII в. Дамаскины (первоначально переводы сборника проповедей «Сокровище» греческого писателя XVI в. Да-маскина Студита, дополненные затем другими авторами) были своеобразным, очень распространенным на болгарской территории явлением, имевшим двухвековую традицию. Они не только многократно и в различном объеме переводились и переписывались, но с течением времени все больше и больше обновляли свое содержание. В XVII в. состав дамаскинов претерпел такие изменения, что они почти перестали отличаться от появлявшихся в течение этого столетия сборников смешанного содержания. К XVIII в. относятся Врачанский дамаскин, Свиштовский, Эленский, дамаскины Теофана, иерея Пунчо, Романский и др. История не сохранила имена многих дамаскинарей, но некоторые из них, жившие в XVIII в., известны науке. Это Иосиф Брадатый, работавший в Ильском монастыре между 1740 — 1757 гг., священники Пунчо, Тодор Врачанский, Никифор из Арбанаси, Теофан Рильский, иеромонах Роман. Яркой й самобытной личностью среди этих деятелей болгарской книжности был Иосиф Брадатый, автор-составитель ряда сборников, где болгарские сюжеты занимают значительное по сравнению с другими дамаскинамй место. Он смело перерабатывал поучения Дамаскина, включая в них
мотивы, связанные с народной жизнью, идеи « образы, созвучные литературе болгарского Возрождения.
В поучениях и словах Брадатый проявляет беспокойство я глубокую заинтересованность в будущем народа, в его духовном прозрении. Он говорит, что церкви долж-нй «иметь книги поучительные на простом языке, и люди простые, бескнижные их понимать не могут».