При таких условиях ни о дальнейшей централизации государственной власти, ни о продолжении завоевательной политики, начатой при Мухаммед Рахиме, не могло быть и речи. Некоторые подчиненные Мухаммед Рахимом феодальные владения (Ура-тюбе, Шахрисябз, Самарканд и др.) снова возвратили или пытались возвратить себе независимость. Попытка Даньяла вмешаться в дела Хивинского ханства окончилась крахом. В такой же мере неудачной была попытка завоевания Мерва. Главную военную опору аталыка составлял отряд из невольников — гулямов. Один из бухарских историков первой четверти XIX в. Абдул-Керим отмечает, что при Даньяле в Бухаре была дешевизна и страна отлеталась благоустройством. Однако из сообщений бухарского историка того же периода Мухаммед Якуба можно установить, что положение массы городского и сельского населения в рассматриваемое время заметно ухудшилось. Этому способствовало не только обострение общей политической обстановки в ханстве, но и введение ряда новых налогов, считавшихся даже в условиях того времени незаконными, т. е. несогласными с шариатом (ясак, салык, яргу и др.).
Особенно острое недовольство населения вызвали злоупотребления уже упоминавшихся выше кушбеги Давлет-бия и главного казия, бесконтрольно распоряжавшихся финансовыми делами государства, в том числе сбором налогов. Массовые насилия и злоупотребления налоговых сборщиков стали настолько распространенным явлением, что вызывали оппозиционные настроения даже в среде бухарского духовенства, называвшего иногда аталыка «тираном» (залим) На стороне оппозиции выступил также один из сыновей Даньяла, Шах Мурад, воспользовавшийся создавшейся обстановкой для овладения престолом, на который претендовали также другие братья. Для создания себе популярности Шах Мурад вступил в число муридов (учеников) популярного в Бухаре шейха Сафара и как бы «в знак покаяния и разрыва с обычаями своих родственников» стал публично исполнять различного рода унизительные обязанности, предписанные ему шейхом. Резко осуждая отца за его «беззаконные», с точки зрения шариата, действия, Шах Мурад хитростью заманил к себе в дом ушбеги Давлета и приказал его убить. То же самое он сделал вскоре и с главным казием. Этими действиями Шах Мураду удалось до некоторой степени сгладить нараставшее недовольство в народе и отдалить назревавший кризис. Имущество кушбеги было разграблено..
Видя все возрастающую популярность Шах Мурада, Дань-ял вынужден был назначить его своим наследником. Вступив на престол, Шах Мурад (1785 — 1800) по-прежнему продолжал внешне исполнять все обязанности дервиша, собирая вокруг себя большие толпы учеников и слушателей. Чтобы еще более укрепить свою популярность, Шах Мурад отменил все налоги, считавшиеся незаконными, а также закрыл игорные дома и запретил всякого рода зрелища и развлечения. Шах Мурад присоединил к Бухаре области по левую сторону Аму-Дарьи (Балх и др.), отошедшие от Бухарского ханства со временен завоевания их Надиром в 30-х годах XVIII в. В состав Бухарского ханства была включена также значительная часть современной Туркмении с центром в Мерве. Мерв, оставшийся после смерти Надира под властью каджарских предводителей, был завоеван Шах Мурадом в 1785 г., причем большинство жителей города, как каджаров, так и иранцев, было переселено в Бухару, где потомки их, известные под названием «ирани», живут и в настоящее время. Из прочих мероприятий Шах Мурада следует отметить произведенные по его распоряжению обширные оросительные работы на Зеравшане и в других районах Бухарского ханства.
Правление Шах Мурада характеризуется как период расцвета религиозного «просвещения» в Бухарском ханстве, когда число учащихся в высших богословских школах (медресе) доходило, по некоторым сведениям, до 30 тыс. человек. Шах Мурад сам подавал пример «благочестия» и вел аскетический образ жизни, что не мешало ему, однако, грабить мирное население соседних стран и обращать их жителей в рабство.
ФЕРГАНА ’
Ко второй половине XVIII в. относится обособление Ферганы в самостоятельную политическую единицу, получившую уже в конце царствования Шах Мурада название Кокандского ханства В XVIII в. в качестве претендентов на власть в Фергане выступают предводители узбекского племени минг, владевшие сначала только районом Ко-канда, но уже во второй половине того же XVIII в. распространившие свое господство на большую часть долины, а также на Ходжент с его районом. Чжунгары, завоевав в конце первой четверти XVIII в. Ташкент и прилегающие к нему районы, вскоре вторглись в Фергану, разъединявшуюся в это время на ряд независимых мелких владений.
Господство чжунгаров над Ферганой было крайне непродолжительно и не имело серьезных последствий. В конце 50-х годов XVIII в. китайцы после разгрома ими Чжунгарского кочевого государства вошли в Фергану и включили ее жителей в число подданных китайского императора. Стоявший во главе местных беков Ирдана-бий, из узбекского рода минг, отправил посольство в Пекин с выражением своей покорности и чг. просьбой о принятии в подданство. То же сделали и другие ферганские беки.
Господство китайцев имело скорее формальное значение и не внесло каких-либо существенных изменений в общественно-политический строй Ферганы. Один из китайских географов, сопровождавший китайские войска в их походах против чжунгаров, сообщает, что Фергана в 1759 — 1760 гг. разделялась на четыре владения (бекства): Андижанское, Намангане кое, Маргеланское и Кокандское. Преобладающую роль играл Коканд, во главе которого стоял названный выше Ирдана-бий.
С именем Ирдана-бия связано также окончательное обособление Ферганы от Бухарского ханства. Обычно это событие датируется 1754 г., когда правители Бухары и Ферганы, выступая как равноправные союзники, совершили уже упоминавшийся выше совместный поход на Ура-тюбе. Поссорившись вследствие интриг гиссарского бека друг с другом во время похода, Мухаммед Рахим, и Ирдана-бий прекратили всякие дальнейшие сношения. Политическая деятельность Ирдана-бия протекала до 1754 г. в тесном сотрудничестве с одним из выдающихся киргизских политических деятелей "второй половины XVIII в. Кивад-бием (Кибад, или Кубад-мирза), главою киргизского племени кощи, кочевавшего в рассматриваемое время в районе Андижана.
Порвав после неудачного похода на Ура-тюбе свои взаимоотношения с Ирдана-бием, Кивад выступает в дальнейшем как самостоятельный правитель и участвует в политических событиях в Кашгарии в 50-х годах XVIII столетия, качестве союзника так называемых белогорских ходжей. Последние сведения о Киваде относятся к 1785 г., когда он по-прежнему продолжал стоять во главе своего племени.
Преемником Ирдана-бия в 1774 г. стал один из его родственников Нарбута. Почти все правление Нарбута-бия прошло в борьбе с враждебными ему местными правителями, а также в попытках подчинить себе соседние с Ходжен-том районы Джизака и Ура-тюбе, находившиеся после Мухаммед Рахима в номинальной зависимости от Бухарского ханства.
Все эти попытки прочных успехов не имели. Таким образом, власть кокандских правителей до начала XIX в. ограничилась одной только Ферганской долиной. На севе-ро-востоке долины, до Алая и Кашгарии включительно, рграли главную роль киргизы, занимавшие в это время не только северные, но и южные склоны Тянь-Шаня.
Некоторым влиянием на ферганские дела пользовались в середине XVIII в. также казахские ханы Большой (Стар-шёй) и Средней орд, управлявшие в это время районом Ташкента в качестве вассалов калмыцких (чжунгарских) князей.
В XVIII в. в Фергане наблюдается некоторый экономический подъем, выражавшийся, в частности, в расширении городской жизни и развитии шелководства, что было связано с ростом торговли с Китаем. Завершившийся в Средней Азии к концу XVIII в. процесс формирования внутреннего рынка отразился и на Фергане, где уже наблюдалось укрепление связей между отдельными, ранее разрозненными, районами, что в свою очередь облегчило задачу объединения Ферганы под властью одного правителя.
Под влиянием социально-экономических факторов в Средней Азии к концу XVIII в. происходит процесс некоторой политической консолидации, следствием чего было образование здесь трех централизованных феодальных деспотий, известных в литературе под названием ханств Бухарского, Хивинского и Кокандского.
С образованием названных ханств объединение среднеазиатской территории еще не завершилось. На окраинах ханств остались мелкие владения, упорно защищавшие свою независимость. Таков, например, Шахрисябз, вернувший себе самостоятельность вскоре после смерти Мухаммеда Рахима бухарского, Арал на севере Хивинского ханства, горные владения, входящие в состав современного Таджикистана, и некоторые другие. Слабо связана была со среднеазиатскими ханствами также кочевая периферия — туркмены на юго-западе, киргизы на северо-востоке, казахи и каракалпаки на севере.
Процесс дальнейшего формирования среднеазиатских ханств и связанная с ним взаимная борьба местных феодалов составляет основное содержание политической истории Средней Азии в первой половине XIX в. Вторая половина XVIII в. в Средней Азии характеризуется также довольно значительными экономическими сдвигами, выразившимися в развитии производительных сил. Постепенная ликвидация политической раздробленности, восстановление городской жизни, а также отход массы казахов в свои степи после разгрома чжунгарского государства китайцами в 1755 — 1760 гг. способствовали восстановлению нормальной хозяйственной деятельности местного населения и укреплению экономических связей между отдельными районами.
Развитие капитализма в Европе и России и постепенное распространение его на Восток также не могло не отразиться на экономике среднеазиатских ханств, постепенно вовлекавшихся в сферу международного обмена. Международный, в частности российский, рынок уже во второй половине XVIII в. начинает предъявлять довольно усиленный спрос на среднеазиатское сырье и некоторые изделия, стимулируя таким образом местное производство и вызывая там соответствующую перестройку производственных отношений, насколько это было вообще здесь возможно в условиях господства феодализма. Наряду с феодалом на фоне местной экономики выдвигается фигура торговца-ростовщика, усиленно эксплуатирующего путем применения докапиталистических методов. Насколько велики были изъятия натурой, можно судить по сообщению одного из путешественников, который рассказывает, что четвертая часть всего производимого шелка должна была сдаваться в ханскую казну. Изымавшийся таким образом прибавочный продукт, преимущественно в виде ренты натурой, составлял главную часть того товарного фонда, на основе которого местный феодал и торговец-ростовщик развивали свои внешнеторговые операции, осуществлявшиеся посредством караванной торговли с Россией и отчасти другими окружающими странами.