Естественно, что в дальнейшем Португалия, и до того не блиставшая экономической мощью, постоянно ощущала на себе экономический гнет со стороны Британии. А та в это время завоевывала мир... Португалия находилась в полной зависимости от британских интересов.
Так, например, в войне за испанское наследство Португалия вынуждена была сражаться на стороне Англии. В 1703 году ей пришлось пойти на так называемый Мету энский договор, согласно которому португальское правительство, в обмен на снижение английских пошлин на португальское вино, представляло полную свободу ввоза в Португалию и ее колонии английских сукон и прочих шерстяных изделий.
Договор был принят португальской стороной под мощным силовым давлением (его подписанию предшествовала высадка английских войск в Португалии) и имел роковые последствия для португальской промышленности и торговли.
Наибольший урон, пожалуй, понесла сельскохозяйственная отрасль Португалии.
Дело в том, что многие португальские крупные землевладельцы имели обширные виноградники (что делало выгодным для них подписание Метуэнского договора), и, начиная с 1703 года, земельная аристократия стала получать небывалые доходы от экспорта вина. Экспорт увеличивался, а виноградарство стало вытеснять зерновые культуры. Пострадали оливковые насаждения, шелководство и другие отрасли сельского хозяйства. Огромная масса крестьян лишилась земли и была вынуждена эмигрировать в колонии.
Торговлю Португалии в значительной мере подрывала английская контрабанда, которая ширилась благодаря проникновению английских купцов на рынки Португалии.
Итак, война за испанское наследство имела для Португалии лишь негативные последствия. Вдобавок ко всему страна потеряла важный торговый и стратегический пункт в Северной Африке — Сеуту.
ПЕРИОД РЕФОРМ
Веяния «просвещенного абсолютизма» не обошли и Португалию. Крупнейшим представителем этой политики здесь стал Себастьян Хосе Карвальо маркиз де Помбал, занимавший пост первого министра при короле Жозе Эммануэле I.
Появление на политической арене такой фигуры, как Помбал, не было случайным. Засилье феодальной аристократии и господство клерикализма в середине XVIII века грозили довести Португалию до полной нищеты. Роскошь и мотовство королевского двора, содержание многочисленного духовенства, громадные платежи римскому папе в форме традиционных «даров», отчисления от десятины и прочих церковных поборов, поглощали колоссальные средства.
Вносила напряженность в португальское общество также зависимость от Англии, которая явилась причиной разорения многих промышленников и купцов.
Ненавистен португальскому обществу был и орден иезуитов, разбогатевший на крупных торговых и ростовщических операциях, захвативший в свои руки школу и печать.
Страна находится в глубокой экономической и политической пропасти — это было ясно практически всем, и в конце концов стало очевидным даже для большей части са-
мого дворянства, особенно для среднего и мелкого.
Для того, чтобы выбраться из этой пропасти, требовались реформы. Себастьян де Помбал был именно тем человеком, который мог взять на себя роль просвещенного реформатора.
Пожалуй, самой характерной чертой политики Помбал а была ее антиклерикальная направленность.
Свое первое сражение Помбал дал ордену иезуитов в 1759 году. Ему удалось добиться изгнания иезуитов из Португалии, а затем он смог произвести конфискацию громадных имуществ ордена. В дальнейшем Помбал присоединился к требованиям других западноевропейских правительств, проводивших политику «просвещенного абсолютизма» и настоявших на полной ликвидации ордена иезуитов.
Характерно и то, что в своей борьбе против иезуитов Помбал нередко прибегал к их же методам борьбы: португальский министр, например, широко использовал в качестве репрессивного аппарата органы инквизиции.
Помбал насаждал в Португалии светское образование. При содействии министра в стране было учреждено 800 высших и средних светских школ. В Лиссабонском университете появились кафедры естественных наук.
Вместе с тем Помбал пытался нейтрализовать экономическое могущество духовенства. Он сократил число монастырей и монахов, уменьшил суммы, посылавшиеся из Португалии в распоряжение римской курии.
Нельзя сказать, чтобы Помбал обладал достаточно прочной социальной опорой в своих реформах. Он опирался в основном на промышленную буржуазию и низшее дворянство, однако первая была в Португалии еще слишком незначительной как по количеству, так и по весу в обществе, а второе — еще сильно зависело от могущественной аристократии.
Деятельность первого министра, столь смелая по тем временам, была возможна лишь в сочетании с огромной властью, которой Помбала наделил король Эммануэль I.
Помбал оказывал энергичное содействие развитию шелковых, шерстяных и хлопчатобумажных мануфактур. Помимо субсидий, предоставляемых мануфактуристам, правительство Помбала создало систему охранительных таможенных пошлин, облагая высокими ввозными пошлинами иностранные промышленные товары и запрещая вывоз за границу промышленного сырья.
Королевский министр также покровительствовал развитию сельского хозяйства. При его содействии были расширены посевы зерновых культур и запрещено обращение пахотных земель в виноградники.
Однако, как отмечают специалисты, радикальной политику Помбала в развитии сельского хозяйства назвать было нельзя. Мелкое крестьянство по-прежнему влачило жалкое существование и продолжало эмигрировать в колонии.
Одним из самых значительных плодов деятельности министра была реорганизация государственного аппарата и создание постоянной, хорошо обученной армии, а также флота. Экономическая и политическая жизнь Португалии, в результате деятельности Помбала, несколько оживились. Потребность во многих реформах назрела уже дацно, потому развитие отечественной мануфактуры и расширение посевной площади, введение светского образования и укрепление обороноспособности Португалии сыграли значительную роль в дальнейшем развитии страны.
Помбалу на протяжении его деятельности не раз приходилось сталкиваться с сильным противодействием со стороны аристократии, которая видела за реформами подрыв своего авторитета и могущества.
Долгое время министру удавалось противостоять даже самым знатнейшим фамилиям Португалии. Участников заговоров он карал заключением в тюрьму, изгнанием, конфискацией имущества и даже смертной казнью.
Но, увы, это не умерило воинственный пыл аристократии. В 1777 году умер король Жозе Эммануэль и реакционные силы произвели государственный переворот, в результате которого Помбал был тут же отстранен от должности, а затем сослан. Страна снова оказалась ввергнутой в хаос феодальной реакции.
ГЛАВА 9
ГОЛЛАНДИЯ В XVII-XVIII ВЕКАХ
ПРИРОДНЫЕ РЕСУРСЫ
«Весьма малая страна, — говорил о Голландии посол Людовика XIV в 1699 году, — занятая со стороны моря бесплодными дюнами, подверженная с сей стороны, как равно и со стороны рек и каналов, коими она пересечена, частым наводнениям и пригодная разве что для пастбищ, каковые составляют единственное богатство страны. Того, что произрастает там, пшеницы и прочих зерновых недостаточно, чтобы прокормить сотую долю ее жителей». «Даже для того, чтобы прокормить своих петухов и кур», — иронизировал Дефо.
«Все, что производит Голландия, — утверждал в 1697 году другой информатор, — это сливочное масло, сыр и земля, пригодная для изготовления посуды».
Очень серьезный испанский экономист Устарис пояснял в 1724 году: «Половина сей страны состоит из воды или из земель, кои ничего не могут произвести. Ежегодно возделывается только четверть земель; так что некоторые писатели утверждают, будто урожая сей страны едва хватает для покрытия четверти ее потребления».
«Голландия — страна неблагодарная, — заходит еще дальше Ж.Арженс в письме 1738 года. — Это земля, плавающая на воде, и луг, затопленный три четверти года. Сия земля столь крохотна и столь ограниченна, что не смогла бы прокормить и пятую часть своих обывателей».
Аккариас де Серионн, могущий быть хорошим судьей в этих вопросах, без колебания утверждал в 1766 году, что
Голландия «никогда не располагала чем накормить и во что одеть четверть своих подданных».
Короче говоря, — подытоживает Фернан Бродель в своем труде «Время мира», — страна бедная: мало пшеницы (и невысокого качества), мало ржи, мало овса, мало овец, нет виноградников, разве что иной раз на укрытой от непогоды стене деревенского дома или в саду, и никаких деревьев, если только не возле амстердамских каналов или вокруг деревень. Зато -- луга, много лугов, которые «к концу октября, а иногда ноября начинают покрываться водами, каковые вздымаются ветрами, бурями и постоянными дождями, так что во множестве мест усматриваешь лишь плотины, колокольни и дома, кои кажутся выступающими из большого моря».
Дожди, выпавшие зимой, будут откачены «весной посредством мельниц». Для человека Средиземноморья все это казалось странным до абсурда. Флорентиец Лодовико Гвиччардини писал в 1567 году: «Земля низкая, все реки и крупные каналы текут между дамбами, так что текут они не на уровне земли и во многих местах с крайним удивлением видишь воду выше земли».
Для путешественника, приехавшего из Женевы два века спустя, в 1760 году, «все искусственно в провинции Голландия вплоть до страны и самой природы».
Однако следует заметить, что книга, которую мы только что процитировали («Описание Нидерландов» — работа, положившая начало интенсивному развитию географической науки эпохи Возрождения), в течение последующих двух веков переиздавалась 35 раз. Фундаментальный экономико-географический труд флорентийского купца долгое время считался классическим, а интерес автора именно к Нидерландам определялся той важной ролью, которую играла эта страна в экономическом и политическом развитии Европы.
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Разумеется, Голландия имела почву, деревни, фермы. Были бедные дворяне с находившимися у них в услужении крестьянами — подлинный кусок феодальной Европы. В Гронингене были крупные фермеры, во Фрисландии — фермеры-арендаторы. Вокруг Лейдена существовало интенсивное овощеводство — здешние овощи продавались на улицах Амстердама. Производилось лучшее сливочное масло Соединенных Провинций.