Фридрих сначала обрушился на правый фланг русских, а затем — на левый. В обоих случаях, как подчеркивает Антон Керсновский, прусская пехота была отражена и опрокинута, но, преследуя ее, русский строй развалился и попал под удар прусских кавалеристов. Русская кавалерия насчитывала всего 2700 сабель.
Русская сторона потеряла в этой битве 19500 человек убитыми и ранеными, а также 3000 пленными, что составляло более половины всей армии.
«Обсервационный корпус», в котором было 9143 человека после Цорндорфа насчитывал всего 1687 человек.
Пруссаки потеряли около 35% всего войска, это 10 тысяч убитых и раненых и полторы тысячи пленных.
Тем не менее Керсновский отмечает, что в моральном отношении Цорндорф явился русской победой и жестоким ударом для Фридриха. Тут, что называется, «нашла коса на камень» — и прусский король увидел, что «этих людей можно скорее перебить, чем победить».
Стойкость русских Фридрих II поставил в пример собственным войскам, особенно пехоте.
Один из участников цорндорфской битвы Болотов так описывает последние ее моменты: «Группами, маленькими кучками, расстреляв свои последние патроны, они (то есть русские солдаты) оставались тверды, как скала. Многие насквозь пронзенные продолжали держаться на ногах и сражаться. Другие, потеряв ногу или руку, уже лежа на земле, пытались убить врага уцелевшей рукой».
Фермор имел возможность возобновить сражение, имея при этом большие шансы на успех, однако, он не стал этого делать. Когда Фридрих отступил в Силезию, Фермор попытался овладеть сильно укрепленным Кольбергом в Померании. Осада не удалась, и в конце октября русская армия встала на зимние квартиры на нижней Висле.
«История русской армии» оговаривает, что в 1759 году качество прусской армии было уже не то, что в предыдущие годы. Погибло множество боевых генералов и офицеров, старых и испытанных солдат. В ряды приходилось ставить пленных и перебежчиков наравне с необученными рекрутами. Потому Фридрих решил отказаться от обычной своей инициативы и дождаться действий союзников.
Тем временем петербургская Конференция, окончательно подпав под влияние Австрии, выработала на 1759 год план операции, по которому русская армия становилась вспомогательной для австрийской. Ее предполагалось довести до 120 тыс., затем разбить на две части с тем, чтобы 30 тыс. солдат остались на нижней Висле, а 90 тыс. двинулись на соединение с союзниками.
Укомплектовать армию не удалось и до половины предполагаемого — ввиду настойчивых требований австрийцев пришлось выступить в поход до прибытия пополнения.
Когда русская армия прибыла в Познань в 20-х числах июня, Конференция назначила главнокомандующим графа Салтыкова. Салтыкову предписывалось соединиться с австрийцами в пункте, который будет позже указан австрийским командующим Дауном. Тогда же Салтыков получил известие о своем назначении главнокомандующим.
Салтыков — «старичок седенький, маленький, простенький, в белом ландмилицком кафтане без всяких украшений и без пышностей, — вспоминает о нем Болотов, — имел счастье с самого уже начала своего полюбиться солдатам». Его любили за простоту и доступность и уважали за необычайную невозмутимость в сражениях.
Салтыков обладал в большой степени здравым смыслом и сочетал с воинской храбростью большое гражданское мужество. Он умел, когда надо, наотрез отказаться выполнять требования Конференции, шедшие в разрез с интересами русской армии...
Фридрих И, уверенный в пассивности Дауна, перебросил с австрийского фронта на русский 30 тыс. солдат и решил разбить российские войска до соединения их с австрийцами.
12 июля состоялось сражение под Пальцигом, где прусские войска были разбиты и отброшены за Одер. Все это время Даун бездействовал. Опасаясь вступить в сражение с Фридрихом, несмотря на двойное превосходство свое в силах, Даун стремился подвести русских под первый удар и притянуть их к себе — в глубь Силезии.
Однако Салтыков не поддался на эту стратегию и решил после пальцигс.кой победы двинуться на Франкфурт и угрожать Берлину. Это движение Салтыкова одинаково встревожило и Фридриха и Дауна. Прусский король опасался за свою столицу, австрийский главнокомандующий не желал победы, одержанной одними русскими без участия австрийцев, что могло бы иметь важные политические последствия.
Поэтому, пока Фридрих сосредотачивал свою армию в районе Берлина, Даун двинул к Франкфурту корпус Лау-дона, приказав ему предупредить там русских и поживиться контрибуцией.
Однако 19 июля Франкфурт был уже занят русскими. Салтыков намеревался двинуть конницу Румянцева на Берлин, однако, появление там Фридриха заставило его отказаться от этого плана. Соединившись с корпусом Лаудона, Салтыков занял крепкую позицию у Кунерсдорфа.
1 августа Фридрих обрушился на Салтыкова и в происшедшем на кунерсдорфской позиции жестоком сражении был наголову разбит, потеряв две трети своей армии и всю артиллерию.
Фридрих намеревался было обойти русскую армию с тыла, как при Цорндорфе, но Салтыков немедленно повернул фронт кругом, атака Фридриха захлебнулась. Перейдя в решительное контрнаступление, русские опрокинули армию Фридриха, а кавалерия Румянцева совершенно доконала пруссаков. Из 48 тыс. солдат королю не удалось собрать после боя и десятой части.
Хотя во многих исторических трудах фигурируют следующие цифры потерь пруссаков — 20 тыс. убитых и свыше
2 тыс. дезертиров, однако, Антон Керсновский в своей «Истории русской армии» утверждает, что их потери должны быть не менее 30 тыс. Русские потеряли до третьей части своего войска. В австрийском корпусе Лаудона было убито около 2500 человек, что составило седьмую часть корпуса.
Отчаяние Фридриха II лучше всего сказывается в его письме к одному из друзей детства, написанном на следующий день после битвы: «От армии в 48 тысяч у меня в эту минуту не остается и трех тысяч. Все бегут, и у меня нет больше власти над войском. В Берлине хорошо сделают, если подумают о своей безопасности. Жестокое несчастье, я его не переживу. Последствия битвы будут еще хуже самой битвы: у меня нет больше никаких средств и, сказать правду, считаю, все потеряно. Я не переживу потери моего отечества. Прощай навсегда».
После сражения у Салтыкова осталось не более 22 — 23 тыс. человек, он не смог предпринять длительное преследование прусской армии и пожать плоды своей победы.
Даун, очевидно, завидуя Салтыкову, ничего не сделал со своей стороны для помощи русским войскам.
Тем временем Фридрих II пришел в себя после Кунерс-дорфа, оставил мысль о самоубийстве и вновь принял звание главнокомандующего (которое сложил с себя вечером после разгрома своей армии). 18 августа Фридриху удалось сосредоточить под Берлином 33 тыс. войска.
Тем временем австрийский главнокомандующий склонил Салтыкова двинуться в Силезию для совместного наступления на Берлин. Однако после рейда прусских гусар ио австрийским тылам Даун поспешно ретировался в исходное положение. Обещанного для русских довольствия он не заготовил.
Салтыков решил действовать самостоятельно и направился к крепости Глогау. Одиако Фридрих, предугадав его намерения, двинулся параллельным курсом. Численность обоих войск была равна, и Салтыков решил на этот раз в бой не ввязываться. Фридрих же, помня Кунерс-дорф, не настаивал на сражении. 14 сентября противники разошлись.
В 1760 году Салтыков рассчитывал овладеть Данцигом, Кольбергом и Померанией, а оттуда идти на Берлин. Однако Конференция предписала русским войскам отправляться в Силезию. Вместе с тем Салтыкову было указано «сделать попытку» овладения Кольбергом, то есть действовать по двум диаметрально противоположным направлениям.
В конце июня Салтыков с 60 тыс. войска и запасом провианта на два месяца выступил из Познани и медленно двинулся к Брее лав лю, куда тем временем направились и австрийцы Лоудона. 4 августа Фридрих II разбил корпус Лоудона при Лигнице. В конце августа Салтыков опасно заболел и сдал начальство Фермору, который сперва пытался осаждать Глогау, а затем 10 сентября отвел армию под Крос-сен, решив действовать по обстоятельствам.
Корпус Чернышева с кавалерией Тотлебена и казаками Краснощекова заняли подступы к Берлину. 23 сентября Тотлебен атаковал прусскую столицу, но был отбит. 28 сентября Берлин все же сдался.
Однако, пробыв в неприятельской столице четыре дня, Чернышев и Тотлебен удалились оттуда при приближении Фридриха. Важных результатов, как отмечает Антон Керсновский, налет не имел.
Вскоре Конференция вернулась к первоначальному плану Салтыкова и предписала Фермору овладеть Кольбергом в Померании. Прибывший в армию новый главнокомандующий фельдмаршал Бутурлин ввиду позднего времени года снял осаду Кольберга и в октябре отвел всю армию на зимние квартиры на нижней Висле.
В 1761 году русская армия снова была двинута в Силезию к австрийцам. Па подходе к Брее лав лю едва не произошла стычка с Фридрихом, однако, ни одна из сторон не стала ввязываться в бой. В ночь на 29 августа Бутурлин решил атаковать Фридриха под Гохкирхеном, но прусский король, не надеясь на свои силы, снова уклонился от сражения.
В сентябре Фридрих двинулся было на австрийские войска, однако, русские, быстро соединившись с австрийцами, помешали этому и заставили Фридриха отступить в укрепленный лагерь.
21 сентября Лоу доном был штурмом взят Швейдниц, а вскоре после этого боя обе стороны отошли на отдых.
Действовавший отдельно от главной армии корпус Румянцева, насчитывавший 12 тыс. сабель, 5 августа подошел к Кольбергу и осадил его. Крепость оказалась сильной и осада длилась четыре месяца. Лишь непреклонная энергия Румянцева позволила довести эту осаду до конца — три раза созванный военный совет высказывался за отступление. Наконец 5 декабря Кольберг сдался.
Императрица Елизавета принимала донесение о сдаче Кольберга уже будучи на смертном одре. Вступивший на престол император Петр III, горячий поклонник Фридриха, немедленно прекратил военные действия с Пруссией, вернул ей все завоеванные области и приказал корпусу Чернышева состоять при прусской армии.