Упоминания земельных владений у частных лиц встречаются на протяжении всего существования Нового царства. Это не просто наделы, используемые на определенных условиях, а земли, закрепленные за тем или иным человеком или даже за его родом, находящиеся в полном распоряжении владельца. Но было ли это собственностью или только владением — в каждом отдельном случае трудно сказать определенно.
В составе знати произошли существенные изменения. Можно назвать для первых двух столетий Нового царства, не говоря уже о последующих, видных и даже виднейших ее представителей, бывших детьми сановных родителей.
Придворная и местная знать, унаследовавшая от своих предков место в обществе, существовала наряду с новой служилой знатью. По-прежнему костяк знати составляли номархи. Одни из них были назначены царем, другие были преемниками своих предков, также номархов.
Еще во второй половине Нового царства иной номарх, совсем в духе Среднего царства, хвалился знатностью своего происхождения. Сан номарха был одним из самых высоких. Даже начальник царской казны получал его в виде повышения. Иногда власть номарха простиралась за пределы его области: при XVIII династии номархи Тинского нома были одновременно правителями Южного оазиса, хотя последний лежал среди пустыни и имел своего особого владетеля. Цари этой династии поддерживали с номархами самые близкие отношения. Номархи были настолько сильны, что стоило в конце XIX династии немного поколебаться царской власти, как страна оказалась в руках номархов.
К местной знати вплотную примыкала придворная, столичная знать, или, вернее, ее часть, связанная с номовой родственными узами или равная ей по происхождению.
Конечно же, ничем не отличалось от высшей знати жречество Нового царства. При XVIII династии одежда жрецов долгое время была такой же, как и у вельмож. Жрецы, как и прочие представители знати, увлекались охотой, а иной верховный жрец мог с удовольствием вспоминать, как ходил в походы вместе с фараоном.
Если даже рядовыми жрецами часто бывали дети верховных жрецов и высших сановников, то нечего и говорить, что в верховных жрецах и даже второстепенных состояли царевичи и другие царские родственники, номархи и важнейшие сановники. Звание начальника жрецов местных храмов и в Новом царстве оставалось важным саном номарха. Если учесть, что считалось желательным пополнение жречества знатными людьми — уроженцами данной местности, то связь местных храмов с местной знатью станет еще яснее.
Управление хозяйством главного государственного божества Амона брали в свои руки сами верховные сановники, так что столичный храм Амона при XVIII династии был очень богат. Каких размеров храмовые владения достигали во второй половине Нового царства, можно судить по тому, что за одно только тридцатилетнее царствование Рамсеса III (или, по другому счету — IV) в начале XX династии храмам было передано свыше 100 тысяч людей, около 500 тысяч голов скота и свыше миллиона арур пахотной земли. И это не считая других бесчисленных подношений и ежегодных поставок и даров.
Масштабы хозяйства большого храма можно представить себе, исходя из количества людей — «голов», переданных тем же Рамсесом в его новый поминальный храм, посвященный Амону (ныне — Мединет-Хабу). Их было 62 626 человек.
В только что названном поминальном храме хозяйством управляли не верховные жрецы, а высокопоставленные гражданские сановники. Однако это был едва ли не единичный случай.
По своему общественному положению рядовое жречество приближалось к привилегированной части войска — колесничным бойцам. Богатые храмовые владения, частично ими управлявшиеся, представляли вместе с поступлениями от жертвоприношений, казалось бы, достаточное обеспечение для него, но многие жрецы, помимо этого, имели еще и другие источники доходов. Писцовая книга XX XX династии перечисляет множество земельных наделов, находившихся во владении отдельных жрецов. Жрецы бывали владельцами внушительного количества рабов.
О посвящении в жрецы сыновей местной знати, именитых людей, избранных военных неоднократно свидетельствуют надписи тех времен. Однако хотя иной сын верховного жреца или гражданского сановника действительно начинал свою службу с низших жреческих должностей, или даже застревал на них, очень многие рядовые жрецы были детьми простых смертных, нередко даже таких же рядовых жрецов.
Несмотря на то, что верховая езда была известна с начала XVIII династии, конницы, как рода войск, у египтян не существовало. Египетское войско Нового царства состояло из пеших бойцов и колесничных. Имелись воинские части и подразделения различной величины; у каждого из них были свои стяги, трубы и барабаны. В сражениях также нередко принимали участие и военные суда.
Воины получали государственное довольствие. От государства, по-видимому, выдавалось и оружие, так как в мирное время при XX династии оно хранилось на складах. Однако, получая коней от государства, колесничные бойцы, как более состоятельные, могли приобрести колесницу сами.
Будущим писцам старались внушить отвращение к военной службе, и потому в школьных поучениях судьба пехотинца изображалась весьма нелегкой. Он подвергается постоянным избиениям, голодает, с утра до ночи занят изнурительным трудом.
На изображениях отличительным признаком старших воинов и низших военачальников служат палки в их руках. Воины постоянно упоминаются, как рабочая сила при походах в каменоломни, при доставке каменных глыб. Пехотинцами в основном служили люди из народа, отчасти набранные еще в мальчишеском возрасте, отчасти взятые d войско уже в юношеских и зрелых годах. По царскому заявлению начала XX династии прежние цари брали на военную службу каждого десятого человека из храмовых людей. При XIX династии к воинской службе привлекали даже тех юношей, которые были направлены верховными сановниками для посвящения в жрецы. Родня номархов при XVIII династии также состояла в числе «воинов его величества».
Колесничные бойцы, по-видимому, относились к привилегированной части войска. Школьное поучение рассказывает, как молодого человека зачисляют в «конюшню». Будущий боец является туда со своими рабами. Затем он берет себе коней с конского двора и сам покупает себе колесницу. Подобно тому, как в пехоте были «воины его величества», в колесничном войске были «колесничие его величества».
Однако и среди простых колесничих мы встречаем братьев важного военного, верховного жреца и т. д. Храмовых людей призывали не только в пехоту, но и зачисляли в колесничное войско. Так что было бы неверно представлять себе колесничные части, как состоящие сплошь из одной знати.
Несмотря на то, что местные царьки во время грабительских походов египетского войска доставляли для пропитания воинам зерно, вино и скот, те расхищали все, что только могли. Известны воины, выслужившиеся при XVIII династии: один — в начальники над гребцами, другой — в начальники отборнейшей части войска. Первый к концу жизни имел до двадцати рабов и много земли; оба оставили богатые гробницы. Заупокойные плиты, посвященные рядовым воинам, пехотинцам, морякам, колесничим, дошли до нас в немалом количестве, что свидетельствует об относительной состоятельности этих людей.
Фараон уделял огромное внимание своему войску. При XVIII династии производилась раздача воинам земли и рабов, золотых и серебряных знаков отличия: ожерелий, запястий, «львов», «мух». Воинам давалось щедрое угощение. По надписи начала XIX династии каждому воину в каменоломне ежедневно отпускалось около двух килограммов хлеба, кусок жареного мяса, два пучка зелени.
Иноплеменники составляли значительную часть войска. Эфиопы дрались на стороне египтян еще во время войны с гиксосами. Они составляли при XVIII династии едва ли основную часть воинов, стоявших в мирное время в Сирии и Палестине. При Аменхетепе IV среди царских телохранителей были сирийцы, ливийцы, эфиопы. Они подчинялись египетским военачальникам.
При XVIII династии в войске появились шерданы. Позже они стали едва ли не главными царскими телохранителями. При XIX династии войско было наводнено иноземцами: в литературном папирусе приведена задача, из которой видно, что отряд, посланный в Сирию и Палестину против «мятежников», состоял из 1900 египтян, 520 шерданов, 1600 ливийцев, 100 ливийцев другого племени и 880 эфиопов.
При XX династии шерданы часто упоминаются, как держатели земельных наделов. Очевидно, иноземные воины были приравнены в правах к египтянам.
Изгнание гиксосов. Египетские завоевания
Еще при XVII династии Фивы начали освободительную войну с гиксосами. Последний представитель династии Камее был полон решимости продолжить войну, но сановники на совете отклонили его призыв к борьбе. Знати было достаточно и южного царства; для нее возделывались лучшие земли, ее скот беспрепятственно пасся на выгонах в Дельте, находившейся во власти гиксосов.
И все-таки фараон выступил против захватчиков. Несмотря на нежелание сановников воевать с гиксосами, война все-таки началась. Успех за успехом венчали это начинание, войско (в его составе были и иноплеменные части с юга) шло «как дыхание огненное», воины захватывали людей и скот.
Брат и преемник Камеса Яхмес I, с которого начинается XVIII династия, завершил изгнание гиксосов с территории страны. После осады и нескольких битв на воде и на суше он сумел покорить Аварис — твердыню гиксосов на северо-востоке Египта. Преследование гиксосов фараон ограничил взятием после трехлетней осады южнопалестинской крепости Шарухен, чем обезопасил свою восточную границу. Южный рубеж государства Яхмес утвердил походом в Эфиопию.
Яхмес щедро награждал своих воинов. Например, одному корабельному воину при взятии Авариса и Шарухена он отдал всех рабов, которых тот сумел захватить при осаде этих крепостей.
Тем временем на юге Египетского царства поднялся мятеж. Фараону удалось выйти победителем и здесь мятеж был подавлен, а последовавшая попытка поднять новое восстание против Яхмеса кончилась провалом. Однако насколько опасными были эти мятежи, свидетельствуют щедрые награды воинам, отличившимся при их подавлении. Один из них после подавления первого восстания получил рабов в два с половиной раза больше, чем взял пленных, а в придачу — пахотную землю. То же «было сотворено» и всей дружине гребцов.
К началу XVIII династии Египетское государство было восстановлено примерно в тех границах, которые существовали во времена Среднего царства. Наследник Яхмеса Аменхетеп I, очевидно, не расширил свои владения дальше этой территории.
Египетское войско, закаленное в войне против гиксосов, могло служить надежной опорой для того, чтобы государство перешло к новым завоеваниям для захвата рабов и иной добычи. Воины Нового царства представляли собой внушительную силу. Хотя пехотинцы по-прежнему делились на стрелков и щитоносцев-копейщиков, оружие первых и отчасти вторых стало намного совершенней. Стрелки XVIII династии имели уже составной слоеный лук, более мощный, чем прежний простой, и стрелы с медными наконечниками. В качестве добавочного оружия копейщики использовали секиры и короткие мечи. Прямой и серповидный меч был теперь не только колющим, но и рубящим оружием. Самым важным нововведением в войске времен XVIII династии стал конь и боевая колесница. В это же время появляется и броня.
Зять и преемник Аменхетепа I Тутмос I стал основателем «мировой» по тому времени Египетской державы. На юге ему удалось протянуть границу за третьи пороги Нила. Поход через Сирию и Палестину привел египтян к Евфрату. Здесь свою боеспособность египетское войско показало победой над войсками такого крупного государства, как Митанни. Однако удачного набега было недостаточно для того, чтобы Сирия и Палестина прочно вошли в состав Египетской державы.
Грабительские походы обогащали государство. Именно с Тутмоса начинается каменное строительство храмов в период Нового царства. Карнакский храм, являющийся главным местом почитания Амона, ранее ничем не выделявшийся среди множества других, при Тутмосе I начали перестраивать в величественное сооружение.
Тутмос II продолжил завоевания отца. По его приказу египетское войско перебило у восставших эфиопских племен всех мужчин поголовно. Лишь один из детей эфиопского владетеля был оставлен в живых для того, чтобы повергнуть его под ноги фараона. Подобным образом Тутмос II действовал и против азиатских кочевников. Его беспощадность по отношению к врагам стала своего рода «визитной карточкой».
Тутмос III и завоевательные войны
Около 1500 г. до н. э. соправителем был провозглашен юный сын Тутмоса II от одной из его жен — Тутмос III. Видимо, это было связано с болезнью фараона, так как вскоре после провозглашения Тутмоса III его отец умирает.
Однако сразу после его смерти вдова и сводная сестра Тутмоса II Хатшепсут завладела властью, оставив пасынка царем только формально. Она открыто объявила себя фараоном, заявив, что таковым ее провозгласил якобы еще ее отец — Тутмос I.
Целых два десятилетия, в течение которых правила Хатшепсут, временщиком при ней состоял зодчий Сененмут, сын нечиновных родителей, создатель уступчатого поминального храма царицы в Фивах (недалеко от нынешнего Дер эль-Бахри). В руках этого вельможи, бывшего, в частности, одним из жрецов Амона, соединялось управление личным хозяйством фараона и хозяйством Амона. Верховный жрец последнего был при Хатшепсут верховным сановником. Хатшепсут, как никто из ее преемников и предшественников, подчеркивала свою близость к Амону. Кроме своего поминального храма, она посвятила ему внушительные сооружения в государственном храме, в том числе исполинские обелиски из цельного камня высотой до тридцати метров. Очевидно, именно храмовая знать, бывшая немалой силой в стране, поддерживала царицу. Ведь именно при Хатшепсут восстанавливались многие храмы, стоявшие разоренными со времен гиксосов при всех ее предшественниках.
Появление женщины во главе государства, ведущего завоевательные войны было, разумеется, явлением необычным. В Палестине и Сирии лишь несколько местностей подчинялось царице. Поход в Южное Красноморье и формальное подчинение страны Пунт, а также прием заморских, возможно, критских, послов с дарами не могли заменить для рабовладельческого Египта покорения областей Сирии и Палестины.
На двадцать первом году царствования Тутмоса III Хатшепсут скончалась. Обосновавшись на престоле, юный царь распорядился уничтожить все изображения своей предшественницы, а также упоминания о ней и ее ближайших родственниках в надписях.
Уже на следующий год Тутмос III повел свои войска в Палестину и Сирию. В Северной Палестине путь ему преградили союзные сирийско-палестинские войска. Душой союза был правитель сирийского города Кадеша.
Наперекор уговорам своих сподвижников избрать обходной путь Тутмос, не желая прослыть у врагов трусом, вышел к войскам противника прямо через ущелье, такое узкое, что воины и кони вынуждены были следовать по нему гуськом. Неприятель, стоявший против выхода из ущелья, не осмелился напасть на египтян, когда те друг за другом выходили на равнину. Возможно, что союзники просто не рискнули покинуть свое расположение у города.
Тутмос, однако, также не торопился предпринимать неожиданное нападение. По просьбе военачальников он подождал, пока все войско не покинет ущелье, а затем с полудня до вечера шел к ручью, у которого расположился на ночлег.
Битва, которая разразилась на следующее утро, была недолгой. Случайное скопище сирийско-палестинских дружин под начальством многочисленных вождей не устояло под натиском египетского войска и бежало в город.
Однако неприятель, бросив стан и колесницы, невольно спровоцировал египетское войско на грабеж, заставив позабыть их о том, что на плечах противника они могли бы ворваться в город Мегиддо. Лишь через семь месяцев, после долгой осады город наконец сдался египтянам.
Только спустя двадцать лет после победы под Мегиддо Тутмосу удалось расправиться с Кадешем.
В те времена лишь летняя пора использовалась для проведения военных кампаний, когда при благоприятной погоде прокорм войска, ведшийся за счет захваченных урожаев, не вызывал особых хлопот. Походы в Палестину и Сирию следовали один за другим: за двадцать лет, которые прошли после его первой встречи с сирийско-палестинским войском, Тутмос III совершил не менее пятнадцати походов, упорно закрепляя за собой завоеванное и занимая все новые и новые города и области.
Но во времена Тутмоса III египетское войско еще плохо умело брать укрепленные города. Нередко оно отходило ни с чем, предавая все вокруг себя опустошению. Так было и с Кадешем, пока наконец в один из последних походов египтяне не ворвались в него через пролом в стене.
Город Каркемиш на Евфрате, находящийся на стыке Сирии, Месопотамии и Малой Азии, был, по-видимому, самым северным пунктом, в который наведывался во время своих военных походов Тутмос III.
Царство Митанни, стоявшее в те времена на вершине своего могущества, притязало на Сирию, и потому овладение Египтом Сирией не могло не привести к столкновению между двумя державами. Все Сирийские государства видели в Митанни свой оплот в борьбе против египетского владычества. Принудив на тридцать третьем году своего царствования уйти за Евфрат митаннийское войско, Тутмос III перевез по суше построенные в финикийском городе Библе корабли и переправился через реку. Митаннийцам пришлось отступить дальше, и Тутмос поплыл вниз по Евфрату, грабя и разоряя города и поселки.
Новое поражение постигло державу Митанни два года спустя. Однако и после этого митаннийцы продолжали активно вмешиваться в сирийские дела. Еще через семь лет только в трех городках и области Кадеша, которые Тутмос взял на сорок втором году своего правления, стояло свыше семисот митаннийцев с полусотней коней.
Держава, которую удалось создать Тутмосу III, простиралась от северной окраины Сирии до четвертых порогов Нила. Преемникам Тутмоса не удалось выйти за эти рубежи. Эфиопия, Сирия и Палестина платили ежегодную дань. Данницей числилась и Ливия. Дары фараону прибывали и с южных берегов Красного моря. С дарами прибывали также посольства со средиземноморских островов. На этих землях египетский наместник Сирии и Палестины также считался доверенным лицом Тутмоса III.
Вавилонские, хеттские и ассирийские цари вынуждены были считаться с возросшим международным значением Египта и отсылали фараону богатые подарки, которые по сути воспринимались им как дань. Побежденных сирийских и палестинских правителей он заново назначал в их города с тем условием, что они будут исправно присылать дань.
Египет в период наивысшего могущества
Отряды фараона и его официальные представители были размещены на территории северных территорий, захваченных в последнее время, но все-таки значение египетского наместника в Сирии и Палестине было весьма ограниченным.
Эфиопия представляла собой другой случай. С эфиопов также взималась дань, но эта страна более прочно входила в состав египетского царства. «Начальник стран южных» наместник фараона в Эфиопии — был подлинным наместником фараона. В Эфиопии селились египтяне, имелись египетские укрепленные города. Система управления внутри самого Египта в последнее время не могла не измениться. Теперь вместо одного сановника было два — один властвовал в Верхнем Египте, другой — в Нижнем.
Завоеватель должен был уметь обращаться со своим войском и ладить с ним, потворствуя беспощадному ограблению побежденных и осыпая победителей золотом. Однако и жречество храма бога Амона нужно было привлекать на сторону фараона — и ему перепадала большая доля добычи.
Карнакский храм в столице, главный храм Амона был, можно сказать, заново создан Тутмосом III, столь многочисленны были там новые сооружения. В торжественном славословии, в приветствии идущему в храм победителю, вложенному в уста Амона, бог объявлял его победы своими победами.
После смерти Тутмоса, завершившей историю его почти 54-летнего царствования, на престол вступил его сын, Аменхетеп II. Аменхетеп прочесывал Сирию и Палестину в поисках добычи и попутно покорял «мятежи».
Со своими противниками Аменхетеп II расправлялся очень жестоко. Сто тысяч воинов и мирных жителей были угнаны в рабство, семь правителей было умерщвлено. Тела повергнутых правителей свисали с носа царского корабля… Таков был итог только одного из походов фараона. В назидание эфиопам труп одного из сирийских царьков был отослан на юг и там повешен на стене города Напаты. Цари хеттов, Вавилона, даже Митанни благоразумно считали за лучшее почаще присылать Аменхетепу дары.
Уже при Тутмосе IV, хотя он и наведывался с военными походами в Сирию и Палестину, произошло некоторое сближение с Митанни, скрепленное женитьбой фараона на митаннийской царевне. Восстания в Эфиопии были подавлены: одно — Тутмосом IV, другое — его преемником Аменхетепом III на пятом году его царствования. Остальные тридцать три года своего правления Аменхетеп не предпринимал военных кампаний.
Северные и южные владения были покорены и замирены. Прежний союзник сирийцев — царь Митанни, был другом фараона. Заговор некоторых сирийских и палестинских правителей, имевший целью склонить на свою сторону вавилонского царя, не удался. Царь Вавилонии отверг предложения заговорщиков.
Азиатские цари преклонялись перед блеском египетского золота и мощью египетского оружия. Вавилонский и митаннийский правители слали египетскому «брату», как залог дружбы, своих царевен. Сами они при этом не получили из Египта ни одной царской дочери.
Сирийские владетели даже не смели открыто отложиться от Египта, когда хетты начали интриговать в их стране.
Итак, египетская держава стояла на вершине своего могущества. Новосозданный храм Амона и царский поминальный храм, от которого уцелели громадные изваяния царя (так называемые «колоссы Мемнона») затмевали своим величием все прежде созданное в столице. Сказочным великолепием поражал двор Аменхетепа III.