Всемирная история. Том 2 Бронзовый век — страница 25 из 32

Сравнительная характеристика племенного мира островной и материковой Греции (XXX–XX века)

В период с XXX по XII вв. до н. э. на Балканах наблюдается значительный подъем экономики, сопровождавшийся сдвигами в общественном строе. Это явилось следствием создания ряда самобытных земледельческих культур, характеризующихся широким и разносторонним употреблением бронзовых орудий. Наиболее интенсивные процессы происходили в социальной жизни племен Эллады, где имела место смена установлений первобытнообщинного строя институтами раннеклассового общества. Многоотраслевое хозяйство жителей греческих земель развивалось в сложных естественных условиях.

Суровый климат высокогорных областей резко контрастировал с мягкими природными условиями долин средней и южной Греции и многих островов. Гористый рельеф всей страны допускал обработку лишь ограниченного массива земель.

Около трехтысячного года в производственной жизни страны произошло важное качественное изменение — металлургия, обработка камня и, несколько позднее, гончарное дело вышли из рамок домашних занятий и превратились в отрасли специализированного ремесла, что означало усиление производственного обособления среди членов каждой общины.

Естественно, что прогресс технологии металлургии, обусловленный изобретением бронзы, оказал важное воздействие на все хозяйство страны. В XXX–XXVII вв. бронзовые орудия вошли во всеобщее употребление, что определило повышение производительности труда в земледелии, ремеслах и промыслах. Теперь более ясно сказалась разница в материальных ресурсах материковых земель и островов, отсюда усилилась неравномерность их исторического развития.

В III тысячелетии заметные достижения характеризовали материальную культуру населения Какладских островов. Традиционные морские промыслы и меновая торговля у этих племен получила теперь особое развитие благодаря быстрому подъему судостроения и мореходного дела. Это нашло отражение в произведениях искусства кикладян. Уже в 2800–2400 гг. обитатели островов строили многовесельные корабли с высоким носом. Их вытянутые, имевшие иногда до семнадцати рядов гребцов, суда могли развивать быстрый ход. Бесспорно, постройка и управление столь крупным судном предполагали основательные знания многих правил навигации. Для населения гористых островов, обладавших скудными полевыми угодьями, усиленное развитие морского дела было издавна жизненно необходимо. В обмен на свое минеральное сырье (например, обсидиан и мрамор) они привозили с материка и крупнейших островов недостававшее им продовольствие. Интенсивность натурального обмена возрастала по мере роста населения и развития ремесел.

Уже в XXVI–XXII вв. кикладяне создали весьма яркое специализированное художественное ремесло, изготавливая из мрамора характерные статуэтки и сосуды. Изделия кикладских ремесленников в большом количестве встречаются не только в прибрежных землях материковой Греции, но и на отдаленных островах, например, на Крите, Самосе и Лемносе. Кикладяне продолжали давние связи с чужеземными племенами совсем близкой Троады, с Малой Азией, с обитателями северо-западных областей Балканского полуострова и более далеких земель Подунавья.

Находки кикладских изделий свидетельствуют о том, что к XXII веку мореходы из Эгейского моря плавали и в Адриатическое море, а к 2000-му году их суда достигали Болеарских островов и восточной Испании.

Интенсивное развитие производительных сил, заметное к XXX–XX вв. показывает, что этому прогрессу еще не мешало традиционное племенное устройство, хотя наблюдается рост имущественной дифференциации внутриродовых сообществ. Возникавшая разница в положении отдельных групп внутри племени еще не влияла серьезно на общественный строй. Вместе с тем в обществе возникали явления, которые неизбежно должны были подорвать устои первобытнообщинного строя.

Это четко заметно на островах, жители которых в силу ограниченности аграрного фонда все более расширяли ремесла и мореходство. В 2800–2200 гг. там возникли крупные племенные центры, имевшие характер протогородских поселений. Таков на Лемносе городок Полиохни, окруженный массивными стенами.

На Лесбосе жители Ферми также возвели крепостные стены. С XXVI века обитателями Сироса и Наксона были сооружены еще более мощные укрепления. Стены и ворота имели многие массивные башни, а перед главной крепостной стеной тянулась вспомогательная стена, на которой осажденные встречали первый натиск нападавшего врага.

Характерно, что на Кикладских островах внутри укрепления находились только однотипные жилища. Это говорит о наличии племенной демократии, еще не допускавшей особого выделения домов вождя и рода владык. Правда, в погребениях членов одного и того же рода теперь у кикладян заметно растущее имущественное различие. Экономическую дифференциацию внутри родоплеменных сообществ усиливали военные столкновения.

История населения ранней Греции отличается от истории многих европейских племен тем, что в III тысячелетии значительная часть вооруженных конфликтов происходила прежде всего в приморских землях. Это придало особый оттенок социальному развитию, так как с морем была связана значительная часть населения. У этих племен развивающаяся из родового строя военная демократия приобрела специфический характер, поскольку их военный промысел был тесно связан с мореходством.

Развитие ремесел и заморского обмена, рост специализации и профессиональных различий работников неизбежно вели к подрыву имущественного равенства внутри родовых общин, накоплению личного и семейного имущества. А военно-морской промысел доставлял все новые возможности для индивидуального присвоения. В первую очередь обогащались удачливые предводители военно-морских экспедиций и их дружинники. Появление такого рода зажиточного слоя засвидетельствовало развитием ювелирного ремесла, широко распространившегося в приморских землях Эллады во второй половине III тысячелетия.

Наряду с морским разбоем росло и торговое мореходство. Соседние с Грецией страны нуждались в ее естественных богатствах и ремесленных изделиях. Уже в XXV–XXII вв. критские мореходы посещали Ливию, Египет и достигали Кипра. Видимо, спрос на продукцию критских гончаров в заморских краях был значителен.

Большой скачок в динамике этого специализированного ремесла связан с переходом от медленного к быстро вращающемуся гончарному кругу. Критяне ввели названное техническое усовершенствование около 2200 года, что позволило им выпускать более многочисленную продукцию.

В материковой части Эллады углублялось различие в развитии глубинных областей и побережья. Обитавшие в плодородных приморских районах племена раньше других испытали общественные последствия растущей имущественной дифференциации.

Эти процессы пока лучше всего исследованы в Пелопоннесе, особенно в Арголиде. Там около 1600 года выделился Лерна, расположенный на берегу Навплийского залива. На искусственно выровненной вершине холма здесь прежде всего была возведена оборонительная стена. Она состояла из двойного ряда каменных стен, соединенных внутри перегородками, и башен, подковообразных в плане. Эта техника фортификаторов Лерны аналогична приемам кикладян, например, строителей стен на острове Сиросе. Первоочередность оборонительных сооружений в Лерне показывает, что обитавшее здесь племя поставило задачу создать мощные укрепления. Лишь несколько позднее в центре крепости было возведено массивное прямоугольное здание — жилище вождя. Вокруг располагались просторные дома рядовых лернейцев. Общий вид этого городка-крепости создает впечатление, что в XXV–XXIII вв. здесь находился военно-административный центр крупного племени. Возглавлявший его в эти века знатный род из поколения в поколение накапливал богатства, хранившиеся в многочисленных кладовых.

По-видимому, вожди-царьки Лерны опирались не только на силу своих дружин. Они обладали и сакральной прерогативой — хранили священный очаг и исполняли важные религиозные обряды. Строительная деятельность в Лерне говорит о том, что правивший там род активно использовал достижения зодчих для усиления своего авторитета.

Уже в начале XXII века было начато сооружение нового дома правителя. Это монументальное двухэтажное здание площадью внизу около 25х×12 метров. Крыша его была покрыта черепицей (отсюда его современное название — Дом с черепичной крышей). План сооружения свидетельствует о масштабности замысла заказчиков и планировщиков. Лернейский царь начал возводить настоящий дворец, сохраняя, однако, традиционный план жилых домов. Но этот давний принцип планировки теперь был применен для сооружения жилища правителя-династа, обладавшего властью, намного превосходившей полномочия вождя племени. Дворец состоял из многочисленных помещений, главного зала (мегарона) и меньших комнат, коридоров и лестниц, ведших на верхний этаж. Здание включало крупные хранилища натуральных продуктов. В кладовых лернейского дворца стояли глиняные сосуды и деревянные ящики, которые служители опечатывали своими клеймами. Найдены многие десятки различных по рисунку оттисков таких штампов. Это значит, что обширный круг лиц нес ответственность за сохранность царского имущества.

Возникновение в Лерне столь характерной резиденции династа говорит о том, что здесь приблизительно в 2200-м году завершился процесс перерастания власти племенного вождя во власть царя. Тем самым органы военной демократии оттеснялись на второй план, трансформируясь в звенья царской администрации.

Ранняя лернейская монархия просуществовала недолго, между 2200 и 2150 годами дворец погиб от пожара во время нападения и не был восстановлен. Царство в Лерне осталось единичным явлением в политической истории ранней Греции. Видимо, в остальных районах страны родовой строй в XXIII–XXII вв. был еще настолько прочен, что органы племенного самоуправления успешно пресекали попытки отдельных вождей добиться исключительной власти.

Следует заметить, что географическая изолированность отдельных племен несомненно способствовала замкнутости сообщества. Это должно было усиливать прочность внутренних устоев племен. Ведь нормы внутриплеменной организации были детально разработаны. Данные о жизни греческих племен во II тысячелетии до н. э. и сведения сравнительной этнографии позволяют предполагать, что и в III тысячелетии жизнь членов племени была строго регламентирована племенным обычным правом. Его предписания, передававшиеся устно, соблюдались неукоснительно. Ведь эти нормы обеспечивали положение каждого члена общества и жизнеспособность всего племени.

Сосуществование многих племен требовало устойчивых правовых принципов межплеменных контактов. Большую роль играли союзные отношения. Они сплачивали племена и объединения не только временные, но и более постоянные. Помимо союзов существовали и простые культурные и экономические связи жителей, особенно заметные в географически ограниченных областях.

Но военные столкновения были столь же обычны. Эволюция военной демократии, особенно в приморских землях сопровождалась возраставшей имущественной дифференциацией. Она была лучше заметна в более плодородных областях. Там появились особо процветающие племенные центры, например, на Крите в 2400–2100 гг. четко выделился протогородок Мохос. Около 2100 года в жизни критских племен наступил краткий период военных столкновений. Затем история Крита в XXI–XX вв. протекала более мирно, что позволяет предполагать возникновение более устойчивых межплеменных связей на острове. Для начала II тысячелетия характерны заметные социальные сдвиги, так как росло число особо имущих семей. На острове начинают широко употребляться индивидуальные печати из камня и слоновой кости. Массовое изготовление таких знаков личной собственности свидетельствует о росте экономического потенциала племенной аристократии.

В отличие от островных земель, в некоторых материковых областях в конце III и начале II тысячелетия происходили многие военные столкновения. В настоящее время наука еще не располагает точной картиной расселения различных племен на юге Балканского полуострова в эпоху ранней бронзы.

Предания самих греков, приводимые Фукидидом, говорят о многих передвижениях жителей из скудных районов в более плодородные области. Эти древнейшие племена уже имели свои языки и наречия (в большинстве они принадлежали к индоевропейскому этническому массиву). Особенно значительными были греческие и родственные им племена пеласгов. Последние обитали в областях средней и южной Греции, а греки населяли преимущественно Фессалию, Эпир и южные районы Иллирии. Примерно в конце III тысячелетия быстрый рост населения в Фессалии вынудил часть обитавших там греческих племен переселиться в южные земли. Иногда это приводило к военным столкновениям, так что некоторые пеласги были оттеснены в западные земли Греции, особенно в Эпир. Там, в Додоне находилось их святилище Зевса Пеласгского, чтимого эллинами во все периоды древности. Но передвижения коснулись не всех пеласгов, ряд их племен остался в Аргосе, Аркадии, Аттике и на некоторых островах.

Греческая легендарная традиция и эллинские историки классического периода сохранили много сведений о пеласгах и других небольших племенах, с течением времени влившихся в греческий массив.

Этническая близость передвигавшихся племенных групп сказалась в том, что взаимопроникновение старых и новых культурных традиций происходило по всей стране довольно быстро и не замедлило поступательного движения экономической жизни.

В начале II тысячелетия в Элладе заметно дальнейшее развитие сельского хозяйства, промыслов и ремесел. В островной части страны, незатронутой переселенческими движениями, происходили бурные и интенсивные общественные сдвиги. В XIX–XVII вв. на многих островах возникли города с четкой планировкой. Большинство их находилось на берегах удобных заливов, окруженных плодородными землями. Известны города на Крите, Кеосе, Паросе и Мелосе. Город Агиа-Ирини на Кеосе был защищен массивными каменными стенами, древнейшие башни которых были спланированы, подобно ранним кикладским крепостям середины III тысячелетия. В XIX–XVIII вв. укрепления Агиа-Ирини были расширены.

Раннеэлладский период (XXX–XXII вв. до н. э.)

III тысячелетие до н. э. в истории материковой Греции характеризуется усиленным и активным использованием металлов. Раннеэлладские племена были уже знакомы с их обработкой: в Зигури, южнее Коринфа, нашли острие бронзового кинжала, возле Гереи в Аркадии — золотую вещь; булавки иногда делали из серебра. Захоронения того времени были коллективными, размещались в узких колодцевидных, высеченных в скале могилах. Как правило, поселения располагались на холмах. Следов имущественного или социального расслоения этих племен не обнаружено. Правда, в районе Тиринфа в древнем культурном слое вскрыт фундамент большой круглой постройки, которая, по предположению, представляла собой хижину племенного вождя. Возможно, раннеэлладские племена жили первобытнообщинным строем.

В 2500 году в Фессалии возникает культура Димини, родственная культурам придунайских племен, например, трипольской. Для нее характерны оборонительные стены вокруг поселений и прямоугольные дома с мегарнами. В более позднее, «гомеровское» время мегарном называлась центральная комната в домах греков. Это было прямоугольное помещение на столбах с отверстием в кровле.

Носители культуры Димини скорее всего являлись предками греческих племен и распространили ее со временем на юг вплоть до Крита.

Ученые считают, что раннеэлладские племена говорили на языке, не принадлежавшем к семье индоевропейских. В древнегреческий язык вошло много слов с основами на — нт (-нф) и — се, которые отсутствуют в других индоевропейских языках. Это прежде всего географические названия: Коринф, Олинф, Тиринф; наименования растений: гиацинт, кипарис, нарцисс и другие. Можно предположить, что это наследие получено от раннеэлладских, догреческих племен, живших на материковой Греции в III тысячелетии до нашей эры. Раннеэлладские племена родственны древнейшим жителям Малой Азии, ибо здесь встречаются сходные географические названия. Характерная для этого периода керамика найдена в древних слоях Трои, а также на Крите.

Племена, которых древние греки называли лелегами, пеласгами и карийцами, заселяли Эгеиду с периода неолита. Скорее всего они не принадлежали к народам индоевропейской семьи языков.

Среднеэлладский период (XXI–XVII вв. до н. э.)

Между 2200 и 2000 годами в южную часть Балканского полуострова хлынула волна греческих племен, самоназвавшихся позже эллинами. Они шли в Эгеиду с севера. При раскопках многих поселений раннеэлладский культурный слой отделен от последующих прослойкой пепла. Другие раннеэлладские поселения были вообще покинуты жителями. Завоевателей называли миниями. Характерные для них предметы, например, серая посуда, были найдены впервые в Охромене (Беотия), где, как свидетельствуют греческие легенды, жили древние минии. Серая минийская посуда делалась их хорошо размятой глины, которая после обжига приобретала темно- или светло-серый цвет. Минийская серая керамика была современницей уже упоминавшей критской керамики типа камарес. Датируется она первыми веками II тысячелетия.

Начало среднеэлладского периода совпало по времени с появлением хеттов на востоке и в центре Малой Азии, говоривших на одном из индоевропейских языков. Очевидно, что минии принесли с собой греческий язык.

Источники античности довольно точно указывают границы расселения отдельных эллинских племен на протяжении всего II тысячелетия до нашей эры и вплоть до начала следующего вторжения — дорийцев. Данные древних писателей подтверждаются изучением районов распространения различных греческих диалектов. Три основные группы — ионийцы, ахейцы и эолийцы — заняли материковую Грецию. Ионийцы жили в Аттике и на северо-востоке Пелопоннеса, ахейцы оккупировали почти весь Пелопоннес, а эолийцы пришли в Фессалию и Среднюю Грецию, исключая Аттику. Все II тысячелетие ахейские племена, заняв наиболее плодородные районы и находясь ближе всех к догреческим центрам культуры (прежде всего к Криту), развивались гораздо быстрее других греческих племен. Они первые создали государство и распространились по всей территории Эгеиды. Микенское царство также создано ими.

Земледелием и скотоводством занимались племена среднеэлладской культуры. На местах их поселений найдены пшеница, просо, ячмень, лук, горох, бобы, горшки с желудями, вероятно, употреблявшимися в качестве пищи. Во многих домах минийцев использовались светильники; горючий материал в них — оливковое масло. Обнаруженные кости домашних животных свидетельствуют о развитии скотоводства. Минии занимались и рыбной ловлей. В селении Филакопи на острове Мелос найдена ваза XVIII или XVII века с изображением вереницы людей, идущих вдоль ручья с рыбой в руках.

В отличие от раннеэлладских сосудов, минийская керамика изготовлялась на гончарном круге. За пять веков среднеэлладского периода керамика прошла большой путь развития. Более поздняя минийская, существовавшая параллельно с серой, была желтого цвета, что объясняется, вероятно, усовершенствованием гончарных печей и повышением температуры обжига. Рассматривая орнаменты желтой минийской посуды, можно заметить некоторое критское влияние. Наряду с кухонной посудой грубой отделки в минийских домах при раскопках найдены тонкостенные сосуды, огромные пифосы (они служили для хранения продуктов), изящные кубки, специальные емкости для воды, вина, оливкового масла и так далее. Орнамент желтой минийской керамики среднеэлладского периода почти незаметно переходит в позднеэлладский.

О прогрессе в технике обработки металлов говорят частые находки боевых бронзовых топоров, драгоценных украшений, металлической посуды.

Минийские племена жили в условиях первобытнообщинного строя. Умерших они хоронили в так называемых ящичных могилах. Тело покойника в положении «младенец в утробе матери» помещалось в каменный ящик из известняковых плит. Инвентаря в могилы клалось мало, но и по нему можно судить о намечавшемся уже имущественном различии отдельных семей.

Греческие царства в XIX–XVII вв

Из-за большой прочности устоев военной демократии процесс создания царств в материковых землях между 1900 и 1700 годами происходил медленнее, чем на Крите. Изучение данного периода затруднено ограниченностью источников. К примеру, твердо установленный факт появления множества сел и отсутствие сведений о крупных центрах ремесла и торговли привели ряд исследователей к выводу о полном господстве земледелия и скотоводства в тогдашнем хозяйстве страны, а также об общем застойном характере ее экономики. Однако имеющихся археологических сведений явно недостаточно для того, чтобы эту картину назвать полной.

Что касается состояния ремесла, то в нем, наряду с домашними видами, уже развились специализированные отрасли с вполне городской технологией. О знаниях и мастерстве гончаров достаточно убедительно свидетельствуют их изделия. Металлургия также отличалась высоким уровнем развития. Это говорит о том, что не следует определять культуру Эллады того времени как исключительно сельскохозяйственную.

После 2200–2000 гг. спад переселенческой волны и прекращение связанных с нею конфликтов ослабили роль военных органов власти, но все же более важной становилась необходимость находить формы устойчивого сосуществования автохтонов и пришельцев. В этих условиях роль племени, традиционной политической единицы, возросла, как и значение норм внутриплеменной демократии. Естественным было и укрепление основной хозяйственной и социальной единицы племени — сельской общины. Хозяйство всего племени и каждой общины требовало труда ремесленников прежде всего на местах в сельских районах. Сухопутные дороги в срединных землях материковой Эллады были труднопроходимы, и изолированное положение каждого племени подсказывало необходимость сохранения собственного ремесленного производства. Авторитет властей был, очевидно, достаточно высок, чтобы воспрепятствовать быстрому отрыву ремесленного слоя от сельского населения.

Однако на качественном уровне изделий распыленность ремесленного производства по племенным центрам не сказалась. Некоторые из этих центров уже в XVII–XVI вв. приобрели характерные особенности городских. Ярким примером такого племенного города можно считать Дорион-VI на западе Мессении. Укрепленный около 1800 года мощными оборонительными стенами он был распланирован таким образом, что квартал ремесленников и хранилища племенных запасов стояли особняком.

Судя по скромному дому вождя, правители Дориона в XVIII–XVII вв. располагали ограниченными материальными возможностями. О том, что авторитет главы племени здесь еще не возвысился над остальными властями, ярко свидетельствует сельская простота быта правителей.

Однако же в этот период аристократические слои в отдельных центрах, обладая экономическим превосходством, добивались все большего господства своего племени. Это неизбежно вело к ущемлению прав их рядовых соплеменников. В XVII веке правящие круги довольствовались могилами общепринятого типа (правда, больших размеров). К 1550-м годам был уже выработан особый тип монументальной ульевидной гробницы — фолоса для царских погребений. В середине XVI века фолосы уже возводили в Фессалии и Мессении.

Процесс быстрого формирования царской власти шел в ряде племен. Участие в оживленной торговле островной Эллады с Египтом и соседними народами Малой Азии, а также общение с критскими династами, укрепляли экономическую мощь сильнейших материковых владык. Политический кругозор представителей верхов также расширялся. Структура ранних государств, возникавших в прибрежных землях Фессалии, Мессении, Арголиды и других областей, окончательно складывается на протяжении XVII–XVI вв. Об этом ярко свидетельствуют находки в царских погребениях. Характерно, что на материке цари сначала больше стремились к накоплению сокровищ, отвечавших их царскому рангу, обращая меньше внимания на создание роскошных палат.

Царский дом XVI века в Перестерии (западная Мессения) отличался от жилищ землепашцев только внушительными размерами и расположением на неприступной высоте. Однако уже в эти столетия главы материковых царств обладали сокровищами, изделиями, изготовленными не только материковыми или островными мастерами, но и предметами, привезенными издалека.

В Арголиде, по-видимому, монархические тенденции нарастали особенно интенсивно. В Микенах открыты две круглые царские усыпальницы, датируемые 1650–1500 гг. Особенно интересна более ранняя усыпальница, которая была блестяще исследована в 1951–1954 гг. греческими археологами.

Окруженная каменной стеной, она включала 24 могилы (их обозначают буквами греческого алфавита от альфы до омеги). Из них царскими были лишь 14 могил, датируемых 1650–1550 гг. Еще около 1650 года женщин из царской семьи снабжали в загробный мир лишь тонкими золотыми лентами да высококачественными бронзовыми вазами и обиходной посудой, изготовленной местными мастерами (находки в могиле эпсилон). Обилие таких вещей в ранних могилах говорит о том, что кладовые царского рода были полны ценными предметами. Характерно, что в ранние времена правители следовали древнейшим погребальным обрядам. Однако, уже в первой половине XVI в. микенскую царицу, погребенную в могиле омикрон, сопровождали дары, гораздо более роскошные и обильные: золотые бусы, серьги, булавки с головками из горного хрусталя, безделушки из привозных янтаря и слоновой кости. Также там имеется около 30 глиняных сосудов и уникальная ваза из горного хрусталя в виде утки, — выдающееся произведение искусства греческого мастера.

Экономический потенциал микенских царей, очевидно, в начале XVI века необычайно возрос. Они, по всей видимости, уже не довольствуются доходами от плодородных земель. Об этом ярко свидетельствуют богатства могилы омикрон. Именно около 1600 г. заметно усилились связи материковых земель с Критом, из чего можно заключить, что микенские цари именно в это время развернули активную морскую деятельность.

Могила гамма, в которой между 1570 и 1550 гг. были последовательно погребены четыре члена царской семьи, иллюстрирует, как все более усложнялись представления о прерогативах царя. Над этой могилой, как и над некоторыми другими царскими захоронениями в Микенах, стояла стела, украшенная традиционным, еще кикладским декором. Достоинства погребенного здесь царя подчеркивались уже не только роскошными заупокойными дарами, но и его электровой маской, которая должна была сохранить образ царя.

Возможно, что в царском доме Микен около 1600 года возникли разногласия между старшей и младшей ветвями рода. Появилась новая царская усыпальница, могильный круг А. В нем находилось 6 могил (1–6), датируемых 1600–1500 гг. Примечательно, что здесь самые ранние захоронения содержали не столь роскошный инвентарь, причем ряд вещей аналогичны предметам современных им погребений круга Б. Создается впечатление, что такие дары происходили из одной и той же царской кладовой. Но спустя одно-два поколения, около 1570–1550 гг. царская семья, устроившая вторую усыпальницу, сделала новые шаги для своего возвеличения. Видимо, тогда прекратилась старшая ветвь царского рода, так как могильный круг Б оказался заброшенным. Теперь при захоронении своих родичей микенские цари стали сооружать глубокие, до пяти метров, обширные могилы (площадь могилы 4 достигла 26,85 кв. метров).

Множество ценнейших художественно исполненных предметов, вооружения, драгоценностей и разного рода вещей царского обихода было открыто в четырех могилах круга А, содержавших останки шестерых мужчин, восьми женщин и двух детей, похороненных в 1570–1500 гг. Общий характер загробных даров этим покойникам позволяет заключить, что в кладовых тогдашних микенских царей хранились обильные сокровища из золота, серебра, бронзы, слоновой кости, драгоценных и полудрагоценных камней и роскошная расписная керамика.

В период между 1570 и 1500 годами на протяжении жизни лишь трех поколений, на что указывают данные обеих микенских усыпальниц, характер царской власти в Арголиде резко изменился. В XVI веке усиление царской власти имело место и в других областях материковой Эллады. До сих пор история ранних дворцов на материке почти неизвестна, лишь недавно в Спарте, в урочище Менелайоне был открыт возведенный после 1500 года «Дом царя», построенный на неприступном горном склоне. Однородность основных культурных традиций рядового населения и социальных верхов показывает, что население обширных земель материковой Эллады составляло в это время уже достаточно монолитный этнический массив, правда, обособленность наиболее мощных племен и их союзов сопровождалась развитием местных диалектов раннего греческого языка. Согласно исследованиям лингвистов, около 1600 года у греков существовали три основных диалекта: ионийско-аттический, центральный (распавшийся на эолийский и аркадский) и западный.

Во многих уголках страны, помимо этих главных диалектов, имелись и их местные варианты. В легендарной традиции греков сохранилось более трех десятков древних названий племен, часть которых впоследствии исчезла. Среди эолийского населения, обитавшего некогда преимущественно в Фессалии, особенно выдвинулись ахейские племена, часть которых переселилась и в Пелопоннес.

Сложение военно-территориальных союзов усиливало общение внутри больших областей, потому различия диалектов не препятствовали тому, что, как писал Фукидид, все населявшие страну племена понимали друг друга. В результате формирование греческого этноса на материке шло во II тысячелетии весьма интенсивно, о чем свидетельствует и то обстоятельство, что на обширной южно-балканской территории, от северных пределов Фессалии и Эпира до южных берегов Пелопоннеса в XVIII–XII вв. была распространена однородная материальная культура. Ее общие элементы отражали не только давние генетические связи с населением предшествующего тысячелетия, но и развитие новых культур в традициях, общепринятых по всей стране.

О том, что данное культурное явление было присуще уже сложившемуся греческому этносу, бесспорно говорят лингвистические источники. Несколько тысяч документов слогового письма Б, известного приблизительно с 1450 года, письменно зафиксировали существование греческого языка. Племенная раздробленность уже не препятствовала зрелости этнокультурной общности.

Позднеэлладский период (XVI–XII вв. до н. э.)

Примерно с 1600 по 1100 год до нашей эры продолжался позднеэлладский период, который в истории материковой Греции назывался еще и микенским. Наиболее отличительные памятники происходят из пелопоннесского центра культуры — Микен. Однако археологические открытия 1820-1970-х годов показали, что не только в Микенах, но и в других прославленных сказаниями центрах — в Иолке, Орхахомене, Гла, Фивах, Афинах, Тиринфе, Пилосе — во второй половине II тысячелетия возникли раннеклассовые государства. Политическая обособленность этих царств, которую так ясно отразили греческие легенды, сочеталась с общностью их производственных и культурных традиций. Поэтому, признавая ведущую роль Микен в XIV–XIII вв., следует определить время между XVII и XIII вв., согласно памятникам письменности и литературы, как период возвышения ахеян среди остальных племен греков.

Позднеэлладские изделия находят во множестве на всем Восточном Средиземноморье, включая Египет и Финикию. Крупные центры микенской культуры отличаются монументальными сооружениями в виде дворцов, крепостей, огромных гробниц, а также множеством драгоценных металлов, изящными ремесленными изделиями, вещами из стран Востока и даже янтарем с берегов Балтики. Однако же основная масса поселений, которых раскопано около сотни, по инвентарю и образу жизни поселенцев не многим отличается от таких же поселений предшествующего периода. Стоит, правда, заметить, что в главных центрах микенской культуры, и прежде всего в Микенах, заметна постоянная и на удивление быстрая эволюция материальной культуры.

Ахейское преобладание характеризуется сохранением самых тесных связей единоплеменной аристократии, правившей в царствах, иногда весьма отдаленных друг от друга. Эта близость сказалась в материальной и духовной культуре верхов, и сведения о ней сохранила богатая легендарная традиция эллинов. И если историк должен отвести многие детали исторических преданий к области литературного творчества сказителей, то главное зерно традиции следует признать достоверным: во многих областях Эллады власть местных династий возрастала. Кровнородственные или просто союзные отношения не один раз обеспечивали ахейским царям достаточную поддержку во времена их войн с соседями. Но особенно важны были локальные группировки династов в периоды, когда возникала угроза со стороны мощных союзов племен, обитавших на севере страны. По-видимому, коалиции династов не касались внутренней жизни их владений, экономика каждого царства сохраняла свою обособленность.

Укрепления и погребения в Микенах. Середина II тысячелетия до н. э. Частичная реконструкция.

Для этого времени характерны изменения в формах захоронений. В III–II тысячелетиях насчитывалось пять основных групп погребений: купольные, камерные, шахтовые, ящичные и ямные. Последние представляют собой овальные или прямоугольные углубления в земле, чаще скалистой. На тело покойного клали глиняные миски. Такие захоронения встречаются как и в ранне-, так и позднезлладском периоде.

Ящичные могилы являются одновременно и ямными. Инвентарь названных групп могил чрезвычайно беден, что возможно объяснить низким уровнем производительных сил, а для последующего времени и тем, что в могилах хоронили простых людей.

Следующим важным памятником древних Микен следует назвать шахтные гробницы. Прямоугольные, несколько вытянутые, они вырубались в мягкой скале на глубину 3–4 метра и представляли собой дальнейшее развитие ямных и ящичных погребений. Инвентарь этих гробниц был богат изделиями из золота, серебра и бронзы. В могилах обнаружены также янтарь, яйца страуса и другие привозные предметы. Художественные вещи, найденные в гробницах, свидетельствуют о влиянии критского искусства, но, впрочем, не тематикой, а, скорее, техникой исполнения. Найдена в гробницах и минойская керамика. Захоронения расположены среди среднеэлладских могил и принадлежали, по всей видимости, кланам правителей.

Четвертый вид погребений — камерные гробницы, строившиеся внутри холмов. Вход в погребальную камеру шел через открытый коридор, называемый дромос. Камеры — это фактически семейные склепы. В инвентарный перечень входило оружие, орудия производства, предметы домашнего очага, всевозможные украшения и другое. Подобные гробницы обнаружены не только в Микенах, они были усыпальницами знатных, аристократических семейств.

Пятая группа погребальных сооружений — купольные гробницы позднеэлладского периода диаметром до 14 метров. Это были огромные сооружения каменной кладки, высота которых примерно равнялась диаметру основания. В плане архитектуры такие гробницы явились итогом дальнейшего развития камерных гробниц и также имеют дромос. Купольных гробниц обнаружено несколько десятков, девять из них — в районе Микен. Большая их часть была разграблена еще в древности, но сложность построек и сохранившийся кое-где инвентарь позволяют говорить, что гробницы эти — места погребения царей, условно называемых царями «династии купольных гробниц».

Экономическое развитие Греции в изучаемое время характеризуется дальнейшим подъемом сельского хозяйства и ремесленного производства. Это сказалось на росте населения: во многих южнобалканских областях уже к XIV веку почти удвоилось количество деревень. Особенно густо были населены Фессалия, Беотия, Аттика, Коринфия, Арголида, Мессения. В это же время отмечен рост городов; крупнейшие из них обычно располагались под акрополями, на которых стояли царские дворцы. Известные ныне свыше 400 городищ и селищ второй половины II тыс. на материке и на островах показывают, что между 1400 м 1350 гг., за период жизни двух поколений, особенно возросло число поселений. Возникновение новых деревень возле старых вело к усложнению родовых связей.

Дробление общин при выселении в новые деревни сопровождалось уточнением правил землевладения и землепользования. Постоянные размеры земельного фонда в пределах каждой ограниченной горами или морем области Эллады настоятельно требовали применения четкой системы аграрных установлений. По-видимому, вся община, носившая наименование дамос (народ), являлась владельцем земель села, причем ее полномочия были весьма обширны. Коллектив общинников-сельчан тогда еще не записывал правила землепользования — устная традиция аккуратно передавала эти нормы из поколения в поколение. Даже в XIII в., когда власть царя усилилась, правовые позиции общин характеризовались большой прочностью, как свидетельствуют документы архива из Пилоса.

Записи пилосских экономов относительно Пакияны и некоторых других сел показывают, что община-дамос владела своим особым земельным фондом, именовавшимся «кекемена». В той же Пакияне имелись земли, не принадлежавшие общине, они назывались «китимена» и были в руках отдельных владельцев, телестов. Иногда земли крупных телестов включали несколько участков, которые обрабатывали отдельные «держатели». М. Вентрис и Дж. Чадвик особо подчеркнули, что данные о земельных категориях в Пакияне не могут быть распространены на все Пилосское царство. Однако показательно, что и в близкой ко дворцу Пакияне, где находилось святилище богини Владычицы, община-дамос была владельцем коллективного земельного фонда села и царские управители безоговорочно считались с правами дамоса.

Материальная культура ахейских сел в данный период свидетельствует об экономном ведении хозяйства. Орудия сельского труда и предметы обихода сельчан указывают на прочный жизненный уровень в деревнях. Многочисленность сортов культурных растений и видов домашних животных свидетельствует об интенсивном труде земледельцев. По-видимому, рядовой общинник еще мог сохранить для себя значительную часть продукции своего хозяйства.

Микены

Микены находятся на Пелопоннесе, на полпути от Коринфа до Аргоса. Сам микенский холм был заселен в начале III тысячелетия до нашей эры. Он удобно расположился в центре небольшой плодородной долины, где протекает река Персея, и недоступен противнику. Очевидно, по этой причине поселение, названное Микены, постепенно расширялось. В среднеэлладский период была сооружена оборонительная крепость и возведены дома на соседних холмах. На западном склоне собственно микенского холма найдено кладбище шахтовых гробниц.

Когда сооружались эти последние, микенское общество переживало подъем. Богатый инвентарь гробниц говорит нам о значительном развитии производительных сил в момент перехода к позднеэлладскому периоду. Само широкое применение бронзы и множество драгоценных металлов — очевидный показатель отделения ремесла от земледелия и накопления трудовых навыков у микенских ремесленников. Находки вещей иностранного происхождения свидетельствуют о связях с другими странами. Рабовладельческое общество Микен возникло в результате внутреннего развития. Все археологические данные свидетельствуют о наличии местных корней микенской культуры.

В начале XV века до н. э. в Микенах пришла к власти уже известная нам «династия купольных гробниц», продержавшаяся, по-видимому, до 1300 года до н. э. Именно в это время на Микены наиболее чувствительно повлияла культура Крита. Расшифровка линейного письма Б дает основания говорить, что в это время ахейцы завоевали Кносс. Они могли вывезти на родину в качестве трофеев не только предметы критского искусства, но и самих ремесленников Крита. В это время Микены расширяют связи с другими странами. Ученые предполагают, что найденные в Египте (Эль-Амарн) 19 микенских ваз были подарены фараону Эхнатону. Микенская керамика найдена в Милете и Трое (западное побережье Малой Азии), на Кипре и даже в Финикии (Угарит).

Микены XIV века до н. э. переживают время довольно интенсивного строительства. Расширяется и укрепляется Микенский акрополь (кремль), возводятся циклопедические стены с Львиными воротами. На самой вершине холма строится новый дворец с мегароном, святилищем и тронным залом. Стены дворца расписываются фресками. В это время каменными ограждениями обносились и шахтные усыпальницы. Раскопанные в XX столетии новые дома Микен были построены и на близлежащих холмах. Искусство того времени сопротивлялось критскому влиянию: критские цветочные и морские мотивы становятся более расплывчатыми и, в конце концов, поддаются экспансии линейного орнамента со множеством лент и спиралей.

Примерно в это время создается сеть дорог, которые связали Микены с Коринфским и Арголидским заливами. Сохранившиеся до сего времени остатки мостов, насыпи из камней и т. д. показывают, что существовал единый план дорожно-строительных работ. Именно наличие разветвленной сети дорог позволяет нам предполагать, что Микены в то время были столицей какого-то государства, небольшого и цивилизованного. Находки микенской керамики вне границ материковой Грециии стали массовыми. Особенно много их сделано на островах Эгейского моря и на юге Малой Азии. Купольная гробница микенского типа найдена археологами на малоазийском побережье, в Колофоне. Очевидно, это было время наибольшего расцвета и распространения микенской культуры.

План крепости в Микенах.

Ослабление Микен начинается с середины позднеэлладского периода. Предполагается, что жители города ожидали какого-то нападения. Об этом говорит и следующий факт: источники воды были подведены к северным воротам акрополя, а в его северо-восточном углу была сооружена глубокая подземная цистерна, куда вливались воды Персеи. Одновременно перестройке подвергаются оборонительные сооружения Тиринфа. В XIII веке до н. э. прекращаются связи с египетским государством.

Античные авторы утверждают, что войну ахейцев во главе с царем Микен Агамемноном, которую он вел против Трои, следует датировать началом XII в. до н. э. Данные археологических раскопок говорят, что в эти годы ахейцы имели связи с северо-западным побережьем Малой Азии и что Троя примерно в этот отрезок была разрушена. В древнегреческом эпосе «Илиада» говорится, очевидно, о действительно состоявшемся военном столкновении ахейцев и троянцев.

Греческий эпос и Микены

Политическая расчлененность обширных южнобалканских земель и прилегавших к ним островов неизбежно вела к созданию племенных союзов и коалиций царств, часто кратковременных и эпизодических. Конфликты между соседями привели к XVII–XIV вв. к многочисленным междоусобным войнам. Греческие легенды полны рассказов об этих столкновениях, причем они сохранили множество названий племен, царств и героев, участвовавших в событиях. Особенно много песен — ойм — было сложено о походе ахейских басилеев под главенством царя Агамемнона против Троянского царства. Некоторые ученые непосредственно вводят в историю эпизоды из «Илиады», ахейской поэмы. Но нельзя забывать о том, что эпические сказания являлись все же литературными произведениями. Создававшие их певцы — аэды — довольно свободно трактовали общеизвестные сюжеты, расцвечивая тот или иной эпизод. Правда, искусство сказителей было все же подчинено общепринятым нормам фольклорного жанра того времени. Певец исполнял оймы, посвященные традиционным сюжетам, и это заставляло его сохранять общую канву предания и даже отдельные детали. Поэтому ахейский эпос, ценный литературный памятник своего времени, может быть использован как исторический источник, хотя и ограниченно.

Современные археологические исследования подтвердили многие сведения эпоса: о могуществе царств в Микенах, Иолке, Пил осе и других областях, о чертах военного быта того времени, о хозяйствах землепашцев. В XVI–XIII вв. в Элладе военная знать действительно составляла многочисленный слой, активно искавший способы обогащения. Поэтому весьма реален эпический мотив — странствующий герой приходит в чужое царство и достигает там власти. С данными эпоса и легендарной традиции нередко согласуются произведения искусства того времени и обнаруженные археологами военные древности. Известные по эпосу укрепления Микен, Тиринфа и Фив лишь открывают длинный ряд ахейских крепостей, раскопанных ныне в Гла, Тейхос-Димайоне, на Кеосе, Паросе, в Афинах и других центрах. Совершенно очевидно, что эпическое творчество, не ставя себе задачей точное изложение фактов, в основном верно передавало общие тенденции эпохи. Действительно, рост множества отдельных царств на территории Эллады приводил к многочисленным столкновениям правивших династий и к возникновению военных коалиций, иногда весьма кратковременных.

Исторические легенды греков сохранили яркие сказания о походах союза аргосских царей против богатого Фиванского царства, доминировавшего в Беотии. Войны шли на протяжении двух поколений и закончились поражением беотян. Эти сведения получили прямое подтверждение: раскопки на акрополе Фив показали, что великолепный дворец фиванского царя был насильственно разрушен между 1350 и 1250 гг.

Сопоставление легендарной традиции с археологическими данными убеждает в том, что политическая действительность была гораздо сложнее, чем та картина, которая сохранилась в памяти народа в позднейшие времена.

Прочие очаги микенской культуры

В Тиринфе, Милосе, Фивах и других местах археологи нашли сооружения, подобные микенским. Найденный и раскопанный еще в девятнадцатом столетии Тиринфский дворец находился в пятнадцати километрах от Микен. Сооружен он был так же на холме и обведен почти неприступными стенами. Внутренняя отделка и планировка аналогичны микенской: есть мегарон, стены покрыты фресками.

Некоторое время спустя был возведен дворец в Пилосе (Мессения). Недалеко от Милоса находится купольная гробница. Еще при начале раскопок в верхних слоях Пилосского дворца было найдено множество хозяйственных документов — глиняных табличек с линейным письмом Б. Дворец в Милосе сгорел в начале XII веке до нашей эры.

Следы микенской культуры обнаружены и в юго-восточной части Пелопоннеса, в Лаконике. Ее основным центром в позднеэлладский период были Амиклы, а кладбище местной знати находилось вблизи современного села Вафио. В гробницах найдено много предметов искусства, среди них два отличнейших золотых кубка. Что касается Центральной Греции, то здесь крупные поселения были открыты в городах Фивы, Афинах и в других местах. Найденные на Копаидском озере в Беотии следы оросительных систем относятся к концу позднеэлладского периода.

Не нужно думать, что сплошь и рядом в древнем мире жили во дворцах. Основная масса населения обитала в селениях, немногим отличающихся от предыдущего времени. Несколько десятков подобных поселений раскопано в материковой Греции. В Эвтерсисе, Кораку и других местах археологи не нашли никаких монументальных построек, не обнаружено привозных вещей, мало изделий ремесла, исключая глиняные сосуды.

Производительные силы в позднеэлладское время

Расцвет Микен — это и период расцвета бронзового века. Из бронзы делались самые разнообразные вещи: орудия труда, оружие, украшения, сосуды и так далее. В районе Микен найдены целые слитки бронзы, ножи, топоры, перстни, гвозди, дверные шарниры и другие изделия. В меньшем объеме применялись другие металлы. Из олова, например, делалась кухонная посуда. Севернее Микен, в Немее, найдены следы медного рудника. Некоторые ученые предполагают, что Микены обогатились на доходах от разработок месторождений меди. Золото и серебро применялись для изготовления украшений, позволить себе которые могли только достаточно богатые люди Микен.

Еще не так давно считалось, что микенская Греция не была знакома с железом. Это не соответствует действительности. Греки добывали железо, но использовали его, как и золото, для изготовления предметов роскоши. В культурном слое того времени найдены железные кольца, подвески, пуговицы. В Тиринфе, к примеру, обнаружена железная арфа. Только в конце позднеэлладского периода была освоена выплавка железа, но все еще при достаточно низких температурах. В шлаках микенского времени обнаружено большое содержание железа.

Главными занятиями в описываемое время были скотоводство и земледелие; продолжали сеять пшеницу и ячмень, горох, бобы, чечевицу. Во многих домах найдены пифосы, наполненные зерном. В тех же Микенах было обнаружено специально сооруженное зернохранилище. О степени развития масличных культур и виноделия говорят нам материалы археологических исследований домов вблизи Микенского акрополя, условно называемых домами «торговца оливковым маслом» и «торговца вином». В первом из них найдено 39 табличек, испещренных линейным письмом Б. Они учитывали приход и расход оливкового масла.

В это время разводили крупный рогатый скот, овец, свиней. В одной шахтовой могиле найдено изображение лошади, запрягаемой тогда только в боевые колесницы. Ослы и мулы использовались для перевозки грузов. Значительный рост населения, использование множества людей на постройках, развитие ремесел — все это говорит о том, что производительность труда в сельском хозяйстве к этому времени значительно возросла.

Достаточное развитие получило и ремесло. Для строительства дорог, дворцов, крепостей, гробниц требовались новые, усовершенствованные орудия труда. Микенские мастера использовали несколько видов сверл, долот, пил и молотков. Дерево обрабатывали ножами и топорами. Были обнаружены пряслица и грузила от ткацких станков.

Крупные строения в Микенах показывают, что у древних строителей, каменщиков, резчиков по дереву и камню уровень знаний и навыков был довольно высок. Из каменоломен к строящемуся Тиринфскому дворцу доставлялись каменные блоки весом в десятки тонн. Из них складывались стены дворца. Сначала камни обрабатывались тяжелыми молотами, затем их резали бронзовыми пилами. Довольно точных расчетов требовало применение системы противовесов и кронштейнов, а также установка водосточных труб. На всей территории распространения микенской культуры выдерживалось единообразие точно выработанных приемов кладки стен.

От маленьких кубков до огромных сосудов делали позднеэлладские гончары. Глина хорошо очищалась, стенки сосудов делались тонкими, нередко поверхность ваз полировали, обжиг тоже был довольно высококачественным. В селении Зигури археологи нашли большой склад керамики, в котором имелось несколько сот чаш, блюд, кувшинов и других вещей. Столь большие запасы в небольшом населенном месте — свидетельство значительного развития гончарного ремесла.

Из вышеприведенных данных следует, что ремесло уже отделилось от земледелия и стало самостоятельной отраслью производства. Большинство ремесленников работали при дворцах местной знати. Делали оружие, создавали предметы роскоши. Другие, например, гончары, производили предметы для всего остального населения.

Внешняя торговля была развита лучше, чем внутренняя. В микенскую Грецию ввозилось олово и предметы роскоши. Вспомним, что на Крите в это время уже встречаются слитки меди в форме бычьей шкуры, которые, возможно, выполняли роль денег.

Развитие городского хозяйства

Экономическая жизнь Эллады в XV–XIII вв. характеризуется быстрым ростом крупных и мелких городов. Ярким образцом столичного города являются Микены. Зажиточные горожане обитали здесь в многокомнатных домах, парадные помещения которых были украшены фресками и обставлены дорогой мебелью. В кладовых находились запасы зерна, вина, оливкового масла, причем некоторые хранилища содержали продукты, приготовленные на продажу. Например, в «Доме торговца маслом» стояли запечатанные кувшины с оливковым маслом.

О зажиточности преуспевающего городского населения говорят некрополи многих центров. Богатые семьи погребали своих сочленов в фамильных склепах. Микенские склепы дают особо подробные сведения о погребальных обрядах горожан. В высеченные в скале камеры вместе с покойником клали многочисленные предметы — орудия труда и оружие, посуду, одежду и различные украшения. Существовал обычай заклания любимых собак (в Микенах) или лошадей (в Марафоне, Лерне и Арханесе на Крите), которые должны были сопровождать своих хозяев в загробный мир, подобно тому как с телом Патрокла были сожжены 4 коня и 2 пса (Илиада, XXIII, 171–174). Уже в конце XIV в. у средних городских слоев получили распространения глиняные гробы — ларнаки. Росписи на ларнаках из Танагры показывают, что в церемонии погребения зажиточных горожан участвовало много людей. Общий характер древностей материковых и островных племен неоспоримо свидетельствует о том, что городское население в ахейских царствах было довольно многочисленным и обладало немалым экономическим потенциалом.

Правящий слой раннеэллинских монархий являлся самым крупным владельцем богатств. Дворцовые комплексы династов Иолка, Микен, Пилоса, Фив и Тиринфа позволяют составить представление об экономической мощи этих правителей, не уступавшей богатству кносских монархов в XVII–XVI вв. Лучше всего изучен дворец в Мессении, где в Пилосе К. Куруниотисом и К. Блегеном был открыт и полностью раскопан обширный дворец, датируемый XIII в. В архитектуре и строительной технике пилосского ансамбля четко выступает единство культуры высшего социального слоя Эллады данного периода. Материалы из Пилоса позволили понять многие отрывочные археологические сведения и свидетельства эпоса о дворцах басилеев в других частях материка и на островах.

В отличие от критских дворцов, сохранявших в XVII–XVI вв. еще много архаических черт, резиденции ахейских царей XIV–XIII вв. планировались более рационально. Сохраняя основное требование — дом царя должен включать жилые комнаты, служебные помещения и кладовые, — ахейские зодчие вывели производственные помещения в отдельные корпуса, окружавшие в Пилосе главное здание с трех сторон. Во всех материковых дворцах роскошно украшенный парадный зал с монументальным культовым очагом играл главную роль в дворцовом ансамбле. Примечательной чертой пилосского дворца является то, что помещения служителей-писцов были расположены вблизи главного зала (мегарона). Это говорит о внимании пилосского царя к работе своих экономов, ведших подробные счетные записи.

Отношения между царской администрацией и общинами строились на установленных правилах. Пилосские тексты показывают, что община была обязана вносить царю определенное количество натуральных продуктов, которые аккуратно учитывали царские экономы. Нормы взносов, судя по табличкам, были установлены на год и рассчитаны пропорционально размерам городков и сел и качеству их земельного фонда. Рентабельность той или иной отрасли хозяйства на разных видах земельных угодий ахейские цари внимательно учитывали.

Общественные отношения

Теперь, после отыскания ключа к разгадке более 3 тысяч кносских и пилосских табличек линейного письма Б, становится возможным уяснить общую картину социальных отношений микенского и позднеминойского общества.

Глиняные таблички с начертанными знаками — это своего рода архив царских и храмовых хозяйств. Очевидно, значительную часть лиц, упоминаемых в текстах, составляют рабы. Во многих случаях указываются места, откуда происходят рабы. Большинство их было из греческих провинций, хотя в Пилосе, например, были рабы и из Кносса. Велся также и учет детей, которых имели рабыни. Порою указывается, сколько мальчиков и девочек пожертвовано для того или иного храма, в честь того или иного греческого бога. Среди надписей встречаются имена рабов, занятых в ремесле и скотоводстве. Многие были посажены на землю с обязательством поставлять в храмы определенное количество, продовольствия. Пилосские таблички дают ученым сведения о «доэлой». Термин этот, вероятнее всего, соответствует греческому дулой, то есть рабы. Группа лиц, называемых этим термином, насчитывает несколько сотен человек, что подтверждает рабовладельческий характер греческих обществ микенского периода.

Крупные размеры имущества царей требовали большого количества обслуживающего персонала. Среди работников во дворцах были и пленные, которых царь как главнокомандующий получал больше, чем кто-либо из знатных воинов. Действительно, документы из Пилоса и Кносса свидетельствуют о рабах, трудившихся на царских подворьях и даже в мастерских отдельных ремесленников. Судя по тому, что индивидуальные владельцы рабов упомянуты в Пилосе только по имени, можно полагать, что такая группа рабовладельцев принадлежала к самым близким к двору слоям городского населения. Весьма сложен вопрос о положении рабов, именовавшихся в Пилосе «божьими рабами», которые часто упоминаются в земельных доку ментах в качестве владельцев земли. Видимо, формировавшиеся тогда в Греции нормы рабского статуса иногда еще не полностью отделяли порабощенных людей от свободных ахеян.

Рабство, по-видимому, было в основном экзогенным, т. е. порабощению подвергали чужеземцев. В пилосских табличках упомянуты женщины, именуемые «пленными». Так как этот период характеризуется междоусобицами в самой Элладе и военными действиями в чужих землях, то победители, в особенности цари и военная знать, быстро насыщали свои хозяйства пленницами. В ахейском эпосе упоминается о том, что рабыни выполняли трудоемкие домашние работы (мололи зерно, чесали, пряли и ткали шерсть, носили воду, стирали и т. п.) в домах знати. Многие рабы трудились в усадебных хозяйствах, поддерживали порядок в кладовых царей и крупнейшей знати.

Ахейский эпос сохранил много рассказов о пленении и порабощении воинов, моряков и женщин. Распространенность этого сюжета доказывает, что раннегреческое общество понимало экономическую выгоду рабства. Имущие горожане в XIII в. уже использовали труд рабов, но рядовой землепашец, вероятно, еще обходился силами своей семьи.

Социальная структура раннегреческого общества не была однородной во всех областях страны. В глубинных землях, например, в труднодоступных горных районах, развитие рабовладельческого способа производства сильно тормозилось прочностью устоев первобытнообщинного строя. Племенная и географическая раздробленность весьма способствовала сохранению локальной автономии греческих племен и царств, препятствуя объединению. Фукидид неслучайно говорил, что в древности, до Эллина Девкалионида, страна именовалась по племенам.

Если говорить об аграрных отношениях, то они были примерно следующими. Часть поселенцев владела земельными участками, часть арендовала их. Арендаторы плату за землю вносили натурой. Немногим выше отмечалось, что многие храмовые рабы были посажены на землю, которой владели храмы. Но были также и царские участки, так называемые теменос. Этот термин встречается и в гомеровском эпосе. О существовании теменос мы находим информацию и в текстах на глиняных табличках.

Говорится в них, и о ремесленниках. Чаще всего перечисляются кузнецы. Им выдается металл, возможно, в слитках. Они сдают готовую продукцию, за что получают продовольствие, а также рабов. Иногда таблички рассказывают нам о значительных количествах металлоизделий. Например, в одной надписи говорится о 217 топорах, в других — о 50 мечах, а в третьей — о 462 парах колес. Кузнецы, как и земледельцы, получали определенные задания, но были избавлены от поставок продовольствия. Рабыни изготовляли ткани, белые и цветные, и тоже обязаны были сдавать определенное количество готовой продукции.

О рабовладельцах говорится в табличках относительно мало. Упомянуты, например басилеи, племенные вожди («цари»). Термин этот встречается также и у Гомера. Басилеи играли сравнительно скромную роль. Знаки на табличках говорят, конечно же, и о жрецах. Впрочем, равно как и о других категориях знатных людей.

Кносское и ахейское взаимовлияние

После катастрофы 1470–1450 гг. Кносское царство сохранило известную роль в жизни Эллады. Греки помнили о былом могуществе Кносса, но остров имел и непреходящее значение в силу своего положения на южной окраине греческих земель. По-видимому, в XV–XIV вв. на Крите поселилось какое-то количество ахеян.

В 1450-1400-х годах цари Кносса были очень тесно связаны с материком, и это дало основание считать, что критянами правила ахейская династия. Действительно, в государственной практике критян теперь укоренились чисто ахейские элементы, например ахейский диалект и его слоговое письмо Б. Сильное влияние материковой культуры заметно в архитектуре, вазописи и других видах критского искусства. «Ахеизация», судя по бытовым древностям, затронула и культуру широких масс.

Возможно, что некоторая роль в передаче ахейских традиций на Крит принадлежала и обитателям острова, культура которых в XV–XIV вв. отличается преобладанием ахейских традиций над давними критскими. Например, Кеос приблизительно с 1500 г. энергично развивал свои местные традиции, сохраняя тесные связи и с Критом, и с материком. Весьма яркая культура Феры, судя по раскопкам в Акротири, в начале XV в. достигла уровня, превосходившего в некоторых отношениях достижения критян.

Несомненно, что интенсивное восприятие элементов ахейской культуры населением Крита, острова с давними локальными традициями, было обусловлено и появлением ахеян, действительно обосновавшихся в округе Кносса. На это указывает часть кносского некрополя XV в. Погребение кносской царицы в Фолосе, открытом в 1966 г., содержало характерный ахейский инвентарь, — видимо, правительница происходила из материковой династии.

По-видимому, ахеяне, жившие в кносской округе, являлись важной опорой власти: не только воины, но и царские экономы были ахеянами, как показывает дворцовая хозяйственная документация. Эти тексты свидетельствуют, что новая кносская династия довольно быстро создала свою систему экономических связей с жителями острова. Между 1470 и 1400 гг. на всем Крите существовала достаточно разработанная практика податного обложения. Примечательно, что доходы царей в основном состояли из поступлений от животноводства. Видимо, они не рассчитывали на большие подати от земледельцев и ремесленников, но хорошо учитывали эффективность животноводства на острове, изобиловавшем пастбищами. Более 800 кносских документов посвящено овцеводству. Эти тексты, прочтенные М. Вентрисом, Дж. Чадвиком и Дж. Килленом, рисуют следующую картину: каждая область Крита была обязана содержать определенное число овец, некоторые земли — по нескольку тысяч. Записи экономов в царской управе обычно следовали единому образцу: имя скотовода, название местности, где он вел выпас, состав его стада — овцы, бараны — и количество недостающих голов. Как правило, податное стадо должно было состоять из 100 животных, поэтому писцы, фиксируя наличие 50 голов, записывали, что недостает еще 50 животных. В дошедших текстах перечислено свыше 80 тыс. голов скота, но пока остается неизвестным, на сколько лет приходится эта цифра. Царские служители вели также точный учет получаемой шерсти.

Кносские тексты содержат сведения и о других сторонах хозяйственной деятельности, подвергавшихся строгому учету дворцовыми экономами. Особо отметим документы, в которых записывали наличие колесниц и предметов вооружения. Характерной особенностью текстов из Кносса и других архивов ахейских династов является то, что в них обычно употребляли только один царский титул-ванакт. Ни имен царей, ни их пышных титулов в известных ныне ахейских текстах не найдено. Можно полагать, что сугубо деловое отношение самих царей к хозяйственным документам диктовало их служителям лаконичный стиль, столь отличный от эпического языка.

Около 1400 г. огромный пожар уничтожил кносский дворец, и он уже никогда не был восстановлен. Руины дворца из века в век заносились землей, и лишь спустя почти 3300 лет они были открыты А. Эвансом во время его эпохальных многолетних (1900–1935 гг.) раскопок в Кноссе. Причины гибели Кносса остаются пока неизвестными. Возможно, что уничтожение дворца было одним из эпизодов какого-то междоусобного столкновения: одно из коренных племен Крита могло выступить против экономического диктата ахейской династии Кносса и было поддержано соседями. Примечательно, что в легендарной традиции греков о гибели Кносса сохранились яркие рассказы, приписывающие сокрушение кносской мощи деяниям Тесея, сына афинского царя.

Следует отметить, что кносский акрополь и в XIV в. играл большую роль в своей округе. В 1978–1982 гг. в Кноссе был открыт архитектурный комплекс, функционировавший между 1400 и 1330 гг. до н. э. и, видимо, предназначенный для хоровых представлений. Это сооружение стояло на открытой площадке в 20–30 метрах к юго-западу от развалин дворца. Оно состояло из трех круглых массивных платформ (диаметром в 8,38 м, 3,22 м и 3 м) из тесаного камня.

В XIV–XIII вв. экономика Крита интенсивно развивалась. На северном побережье острова Маллия вновь стала важным центром. На юге Крита, на берегу Ливийского моря, древний порт Коммос, возрожденный после стихийных бедствий, опять стал пунктом отправления мореходов в Ливию, Египет и на Кипр. Контакты с Египтом, хорошо засвидетельствованные при Тутмосе III в XV в., продолжали расширяться в XIV в. Надпись из Египта времен Аменхетепа III (1406–1362 гг.) упоминает ряд критских городов, что предполагает поездки самих: египтян на Крит. Очевидно именно уроженцы долины Нила принесли из Эллады некоторые художественные идеи соседей, что нашло прямое отражение в творчестве египетских художников, работавших в Эль-Амарне у фараона Эхнатона (около 1372–1354 гг.). А в мало изученной западной части Крита в XIV–XIII вв. вновь крупным городом стал Ханиа-Кастелли. Падение кносской монархии существенно не отразилось на дальнейшем развитии хозяйство племен, населявших остров, о которых упоминал ахейский эпос, отмечая их смешанный язык (Одиссея, XIX, 175–179). Сближение разных частей критского населения отразилось и в культуре: происходило органичное слияние древних, «миноских», элементов с общеэллинской культурной традицией. Например, во многих городах Крита население стало писать слоговым письмом Б.

Внешняя торговля и военные кампании

Гибель кносской монархии и ее дворцовой культуры отчасти содействовала новому подъему роли племени — традиционной политической единицы. По-видимому, обособленность критских племен — эпос называет этеокритян, кидонян, пеласгов и ахеян — способствовала устойчивости в них традиций внутриплеменного управления. Можно предполагать рост локальных племенных объединений. Теперь полностью изменилось положение Крита в системе общегреческих отношений. Политическая децентрализация острова отодвинула критян в эллинском мире на второстепенное место. Следовательно, в конце XV в. эта южная окраина эллинских земель сама по себе не привлекала особого внимания. По-видимому, устойчивые контакты материковых ахеян с возвысившимся при XVIII династии (1580–1314 гг.) Египтом и с подчиненными ему Палестиной и Сирией носили мирный коммерческий характер. Ведь ахейские династы знали, что в этом направлении завоевания нереальны, что наибольшую выгоду они могут получить, привозя на юг высоко ценимые изделия эллинских мастеров и дефицитные виды сырья балканских земель. Около 1400 г. гибель кносского царского дома позволила материковым мореходам полностью взять в свои руки торговлю с Кипром и ближайшими к нему царствами Сирии — Библом, Угаритом, Алалахом и др. Особенно знаменательна смена критян ахеянами в небольшом царстве Угарит в столице которого уже давно находилось обособленное критское подворье. Весьма интенсивным было проникновение ахеян в земли к югу от Кадеша, в XIV-ΧΠΙ вв, подчиненные Египту. Несомненно, южные и восточные порты Крита играли лишь транзитную роль в упомянутых связях. Видимо, в XV–XIV вв. ахеяне уделяли большое внимание развитию связей с северобалканскими племенами.

Богатейшие залежи медной руды и другие минералы их земель делали общение с огромными этническими массива ми севера настоятельно необходимым для ахеян. Языковые контакты с ними эллинам облегчала общая индоевропейская принадлежность. Социально-экономическое развитие этих племен юго-восточной Европы в эпоху средней и поздней бронзы вело к росту их родовой знати, которая была весьма заинтересована в привозе предметов роскоши из ахейских царств. Вещественные источники показывают, что связи устанавливались прежде всего морскими путями. В прибрежных землях Иллирии были найдены изделия ахейских гончаров и оружейников, которыми около 1400 г. пользовались зажиточные воины. Но особенно яркое свидетельство доставляет знаменитый Бессарабский клад. Датируемый 1400–1200 гг. этот комплекс из земель в устье Днестра содержит привезенные из Эллады изделия, ценность которых указывает на высокий ранг их обладателя. Но и рядовые члены палеофракийских племен потребляли изделия ахейских мастеров, особенно мелкие ювелирные поделки. Надлежит подчеркнуть, что обитатели Дунайского бассейна давно служили связующим звеном между населением Средней и Западной Европы и южно-балканскими землями. Еще в XVI в. критские украшения попадали в руки жителей Моравии, носителей Унетицкой культуры. Тогда же ахейские династы обильно украшали себя изделиями из прибалтийского янтаря. В XV–XIV вв. европейские контакты Эллады не ослабевали и ахейские изделия продолжали поступать в северо-западные края. Даже в Англии найдены изделия ахейских ювелиров (золотая чаша из Риллэтоуна) и оружейников (бронзовый кинжал из Пилинта), попавшие туда в 1500–1300 гг. В 1600–1100 гг. ахейская Греция поддерживала устойчивые контакты с Сицилией и Италией — о них свидетельствуют многочисленные археологические источники.

Но сколь бы обширны ни были меновые связи ахеян с ближними и дальними странами, выгодны эти контакты были пить высшим слоям населения Эллады. Происходивший в рассматриваемое время численный рост сельского населения при неизменном размере земельного фонда неизбежно усиливал давление избытка населения на производительные силы. Грабежи соседей, происходившие очень часто (Фукидид, 1, 5, 3), не могли решить вопрос. Выход в XIV–XIII вв. подсказало мореходство ахеян.

Естественно, что внимание ахеян привлекало прежде всего ближайшее побережье Малой Азии. Здесь находились мелкие царства, часть которых признавала верховную власть хеттов. Но могущественная Хеттская держава в XVI–XV вв. была занята и внутренней консолидацией, и борьбой с внешними врагами. Особенно трудным было положение хеттов при царе Тудхалии ΙΠ (около 1400–1385 гг.), когда мощная коалиция врагов хеттов временно овладела их столицей Хапусасой. Этими обстоятельствами энергично пользовались ахеяне — после 1400 г. на малоазийском побережье появилось много ахейских поселений. Хронологическая близость упомянутых событий показывает, что ахеяне знали о положении в стране хеттов, за которыми внимательно следил и дружественный эллинам, но враждебный хеттам, Египет.

Археологические источники, добытые в 1960-1980-х годах, открыли неизвестную ранее картину широкого расселения ахеян на западе Малой Азии. Центральным пунктом являлся Милет, где уже в XIV в. был возведен крупный комплекс с царским мегароном и окружающими жилыми и хозяйственными постройками. Фрагменты хеттской керамики указывают на связи с могущественным соседним царством. Около 1300 г. город погиб в пожаре, но вскоре был восстановлен и окружен мощной оборонительной стеной. Местное производство керамики позднемикенского стиля указывает на оживленную ремесленную жизнь в XII–XI вв. В ряде других мест также обнаружены остатки ахейских поселений и их некрополей (Эфес, Иас, Галикарнасский полуостров, Колофон, Таре). На северо-западном побережье Малой Азии длительно поддерживало связи с ахейским миром небольшое Троянское царство. Контакты ахеян с хеттами отражены в известных ныне хеттских дипломатических документах — в них часто упоминаются Аххиява и ее цари. Вопрос о точной локализации названного ахейского царства еще не решен. Однако очевидно, что отношения Аххиявы и хеттов, длившиеся несколько веков, были полны многими событиями. Например, один царь хеттов, вероятно Муватталис (1306–1282 гг.), в письме к царю Аххиявы сообщает, что, к его сожалению, преследуя своего непокорного вассала Пиямарада, укрывшегося в ахейском городе Миллаванде (Милете), он «посетил» Милет, но Пиямарад оттуда уже бежал морем. Хеттский монарх просит державного ахеянина помнить об их дружбе, обвиняет в грубости хеттских и ахейских послов, обостривших отношения между обеими династиями, и предлагает «предать послов суду, отрубить им головы, разрубить их тела и после этого жить в нерушимой дружбе». Упомянутый документ ясно указывает на то, что Милет пользовался поддержкой одного из эллинских царей и служил иногда орудием против хеттов и их вассалов. Однако временами отношения становились действительно мирными. Например, Мурсилис II (1334–1306 гг.), заболев, письмом обращался за по мощью к богам Аххиявы.

Взаимоподтверждающие данные ахейских вещественных источников и хеттских текстов делают понятным то внимание к Малой Азии, которое в XIII–XII вв. проявляли ахейские поэты — творцы эпоса. Подвиги удачливых воинов, возвращающихся на родину из Азии, возбуждали всеобщее любопытство и вдохновляли аэдов.

По-видимому, ахеяне, считаясь с властью хеттов в Малой Азии, дальше прибрежных земель здесь не заходили. Но уже в XIII в. отдельные мореходы пытались добраться до берегов Восточного Понта, неподвластного хеттам. Так, в «Илиаде» (XII, 467) и «Одиссее» (XII, 69–72) упоминается Ясон, плававший в Черное море на корабле Арго. Об этом походе говорили многие мифы.

Подобные экспедиции приносили выгоды только отдельным царям. Между тем захватнические устремления ахейских верхов возрастали все больше, равно как и росла перенаселенность Греции. Поэтому в конце ΧΙII в. коалиция ахейских царей выступила для завоевания Троады, крайней северо-западной области Малой Азии. Эллины давно посещали Трою и знали, что после сильного землетрясения около 1275 г. город находился в тяжелом экономическом положении, что должно было ослабить его обороноспособность.

Овладение Троадой сулило эллинам завоевание обширных земель. Фукидид (I, 11) упрекает участников похода в том, что они не занялись вплотную осадой Трои, но обратились к обработке земли на полуострове и к грабительским набегам. Очевидно, захват территории для поселения был одной из главных задач для рядовых ахеян. И хотя поэтическое творчество аэдов блестяще разработало романтический сюжет похищения Елены, прекрасной жены спартанского царя Менелая, брата Агамемнона, определяющим фактором троянского похода были чисто материальные соображения.

Археологические источники подтверждают сообщения Фукидида о том, что в период, предшествовавшей войне с Троей, Эллада страдала от недостатка средств, так что, по утверждению историка (I, 10–11), даже не могла выставить достаточное количество воинов. После 1250-х годов сократились торговые связи жителей материка с Египтом и Левантом. На западе около 1250 г. передвижения племен Южной Италии в Сицилию и на Липарские острова привели к сокращению связей и с этими землями. Но особенно неблагоприятными были крупные этносоциальные процессы в жизни соседних северобалканских племен. Быстрое увеличение их численности вело ко многим передвижениям и военным столкновениям. Дестабилизация отношений в огромных массивах Иллирии и Фракии, ясно заметная после 1300 г., ломала давние контакты названных племен с ахеянами, что вело к сокращению притока сырья из этих богатых земель в Элладу. Особенно значительными были массовые переселения, например, переход фригийцев и мизийцев из Фракии в Малую Азию. Таким образом, менявшаяся обстановка в землях северных соседей не только резко сокращала экономические контакты, но и ставила преграды для каких-либо территориальных устремлений греков в тех направлениях.

Возрастали трудности малоазийских ахеян — Хеттское царство постепенно распространило свое господство на запад и после 1300 г. даже временно захватило Милет, что вызывало враждебные отношения ахеян и хеттов. Свидетельством этого служит хеттский дипломатический документ, составленный при царе Тудхалии IV (1260–1230 гг.). О враждебном отношении ахеян к хеттам говорится и в эпосе: в «Одиссее» прославлена победа Неоптолена, сына Ахилла, над вождем хеттов Еврипилом.

В столь сложной обстановке военная экспедиция в Троаду могла быть осуществлена лишь значительной армией, собранной из многих земель Эллады. Это событие оставило глубокий след в памяти греков: в героических песнях, в исторических легендах и в трудах Геродота и Фукидида сохранилось много упоминаний об этой войне. Весьма важно указание Фукидида (I, 9) на то, что не все ахейские династы были склонны к участию в походе на Трою и что только страх перед могущественным Агамемноном, сыном Атрея, царем Микен и обладателем господства на море, заставил их выступить под его главенством.

Археологические источники подтверждают сведения о значительном превосходстве микенских династов над остальными ахейскими басилеями. Именно в ΧΙII в. в Микенах было развернуто монументальное строительство. Возведенные тогда крепостные стены и несколько импозантных царских усыпальниц (среди них особенно выделяется так называемая «Сокровищница Атрея», относящаяся приблизительно к 1250 г.), бесспорно свидетельствуют об огромных экономических возможностях Микен. Такое богатое царство могло располагать самым крупным флотом во всей Элладе. Конечно, микенские династы создавали свой флот не один десяток лет, готовя и корабли, и достаточное число экипажей. Но особенно возросло морское могущество микенян при династии Пелопидов, о которой сохранился ряд известий.

В Микенах за одно поколение до Троянской войны утвердился царевич Атрей, сын Пелопса. Краткие сообщения Фукидида о воцарении Атрея позволяют понять, что Пелопид умело использовал тревогу широких слоев народа, опасавшегося вторжения дорян. Новые цари, Атрей и затем его сын Агамемнон, приложили большие усилия для развития флота, что позволило Агамемнону создать крупную военную коалицию материковых и островных басилеев. Огромное значение этого союза отметил Фукидид в своем труде — недаром древний историк подчеркнул, что до Троянской войны Эллада ничего не совершила сообща (I, 3). Однако даже столь свободное объединение, как временный военный союз, не было воспринято эллинами безоговорочно. Здесь следует опереться на ахейский эпос, уделивший большое внимание племенной принадлежности почти каждого участника Троянской войны и проявлениям недовольства гегемонией Агамемнона. Эпические произведения о Троянской войне являются литературными памятниками, но именно поэтому «Илиада» и «Одиссея» верно отразили некоторые тенденции тогдашней эллинской мысли. В частности, неприязненность эпоса по отношению к Атриду, несомненно, является отзвуком оппозиции главенству Агамемнона со стороны мелких басилеев и широких масс воинов-земледельцев, оторванных от своих полей ради войны в Троаде.

Археологические исследования показали, что незадолго до 1200 г. Троя была действительно взята неприятелем и полностью разрушена. Одновременность этого события с Троянской войной, упоминаемой греческой легендарной традицией, позволяет с уверенностью говорить о факте похода ахеян на Трою. Достоверность этого события подтверждается и тем обстоятельством, что в богатой общеэллинской легендарной традиции и в локальных преданиях Троянская война повсюду выступает как важнейшая веха в истории Эллады. Народная память греков сохранила это событие не столько как победоносную кампанию, сколько как важную поворотную грань истории эллинов. Их устная традиция полна мыслью о том, что Троянская война завершила славный период ахейского могущества, за которым последовали многие десятилетия упадка.

Действительно, в XII–XI вв. вновь наступила эпоха политической раздробленности страны. Обширная легендарная традиция, использованная поэтами, Геродотом и Фукидидом, сохранила множество сведений о передвижениях племен, о выселениях некоторых массивов из страны, о войнах между династами, потомками героев троянского похода. Некоторые центры погибли в пожарах в эту эпоху, что подтверждает сведения легенд и известия Фукидида о том, что распри приводили к переселениям из одних мест страны в другие (Фукидид, I, 12). Внутренняя экономическая неустойчивость Эллады была тогда усилена натиском северных соседей. Интенсивное развитие протоиллирийских и протомакедонских этнических массивов в эпоху поздней бронзы (1500–1200 гг.) и рост их численности вели к движению отдельных их групп в южные области. Археологические исследования показали проникновение иллирийских элементов в земли северных греческих племен. Поэтому доряне были вынуждены двинуться оттуда в Среднюю и Южную Грецию. Фукидид называет лишь главные перемещения: из Фессалии в Беотию были вытеснены обитатели Арны, а доряне, возглавляемые Гераклидами, овладели Пелопоннесом. Несомненно, что одновременно происходили и мелкие перегруппировки племен.

Движение дорян из средней Греции в Пелопоннес оставило наиболее яркие следы в исторических преданиях эллинов. Обоснованное рассказом о праве Геракла (см. Илиада. XIX, 97-134) на владычество в Аргосе, дорийское переселение заняло главенствующее место в древнейших греческих легендах, повествовавших о походах Гераклитов и их военных успехах.

И действительно, в ХП в. Средняя и Южная Греция пережили ряд военных столкновений. Археологические данные показывают, что вскоре после 1200 г. ряд центров погибли во время неприятельских атак. Сгорели городские кварталы Микен, и даже на акрополе произошли разрушения. Испытал нападение Тиринф. На западе Пелопоннеса в Пилосе полностью погиб в огне и не был восстановлен неукрепленный царский дворец. Военному разгрому подверглись поселения в разных областях. И на острове Паросе большое укрепление погибло около 1200 г. Но эти разрушения не были повсеместными. В Элиде мощная крепость Тейхос-Димайон стояла твердо до конца XII в., а в Микенах и Нихории возобновилась жизнь. Особенно интенсивная городская деятельность между 1220 и 1100 гг. заметна в Тиринфе.

Приведенные факты указывают на неоднозначность процессов, связанных с движением дорян: какая-то часть земель оказала им упорное сопротивление, в некоторые области отряды дорян даже не дошли, и там сохранилось давнее население. Но в массе военно-переселенческие движения II в. оказали огромное влияние на социальную и политическую историю Эллады. Длительные столкновения истощали ахейские царства. Хозяйство в этих раннеклассовых государствах пострадало не только от грабежей: в войнах были физически уничтожены и члены правящих династий, и широкие круги населения, особенно рядовые воины. Уцелевшие в каждой области обитатели не были заинтересованы в восстановлении царского могущества, для них было жизненно важным сохранение традиционных общинных и внутриплеменных связей. Эти тенденции были столь сильны, что даже выжившие царские семьи постепенно утратили свое господствующее положение. Указанному процессу придавало силу и то обстоятельство, что сокрушавшие ахейские монархии северогреческие племена сохраняли первобытнообщинный социальный строй. Их общественные установления достигли лишь ступени военной демократии, не допускавшей еще особого выделения носителей царской власти. Это обусловило у дорян особую враждебность к царским дворцам на акрополях, богатства которых были ими быстро разграблены. Гибель дворцов, естественно, означала исчезновение обслуживавшего их персонала. Исчезло и употребление сложного ахейского письма, которое было бесполезно сельчанам и простым ремесленникам. Характерно, что эпос сохранил какое-то недоброжелательство к письменности, видимо, отражая отношение народа к записям царских экономов. Таким образом, в XII в. упрощение социальных установлений было обусловлено рядом причин, и это привело к доминированию институтов военной демократии по всей стране.

Надлежит отметить, что не все уцелевшие в войнах ахейские династии утеряли власть. Древнейшие греческие легенды рассказывают о поселении на Кипре нескольких участников похода на Трою. Действительно, данные о крупном ахейском переселении на Кипр были открыты в 1950-1970-х годах. Большинство переселенцев происходило из Аркадии, и аркадский диалект распространился в XIII–XII вв. по всему острову. Ахейская династия там прочно воцарилась, и в течение многих веков на острове бережно сохранялись ахейские традиции в культуре. Даже политическое устройство в форме монархии непрерывно просуществовало на Кипре вплоть до IV в. до н. э.

Но сама Эллада пошла по пути развития республиканских форм правления, приведших к формированию особого типа государства — полиса — уже спустя два-три столетия после дорийского переселения.

Микенская культура и ее упадок

Уровень и объем технологических знаний населения ранней Эллады был довольно внушительным. Именно он позволил широко развить специализированное ремесленное производство.

Металлургия включала не только высокотемпературную плавку меди, литейщики работали также с оловом, свинцом, серебром и золотом. Редкое самородное железо шло на ювелирные изделия. Создание сплавов не ограничилось бронзой. Уже в XVII–XVI веках до н. э. греки изготавливали «электр» и хорошо знали прием золочения бронзовых изделий. Из бронзы отливали орудия труда, оружие и бытовые предметы.

Все эти изделия отличались рациональностью формы и качеством исполнения.

Гончарные изделия также свидетельствуют о свободе владения сложными термическими процессами, проводившимися в печах различной конструкции. Применение гончарного круга, известного еще с ΧΧΙΠ века, способствовало созданию и иных механизмов, приводимых в движение силой человека или тягловых животных. Так, колесный транспорт уже в начале II тысячелетия до н. э. состоял из боевых колесниц — необычных повозок. Принцип вращения, издавна использовавшийся в прядении, применяли в станках для изготовления канатов.

При обработке дерева применялись токарно-сверлильные приспособления. В строительном деле использовали сложные комбинации катков и рычагов.

Свидетельством мастерского владения такими механизмами является исключительно точная установка массивных каменных плит монументальных сооружений XIX–XII веков.

Водопроводы и закрытые водосборники были созданы ахейцами в XVI–XII веках. Особенно показательны знания гидравлики и точность расчетов, произведенных при сооружении потайных систем водоснабжения в крепостях Микен, Тиранфа и Афин около 1250-х годов. Сходство трех упомянутых комплексов указывает на выработку греками сложных инженерных норм, передававшихся знатоками в устной форме из поколения в поколение.

Если для критских дворцов характерно, что их общий план был как бы лишь монументальным повторением плана усадьбы зажиточного земледельца, то совершенно иной уровень архитектурной мысли являют более поздние дворцы материковых царей. В основе их лежит центральное ядро — мегарон, также повторяющий план традиционного жилища. Он состоял из передней, главного зала с парадным очагом и задней комнаты.

В Пилосе и Тиринфе зодчие возвели второстепенные корпуса по периметру мегарона, так что их внешние стены составляли как бы ограду всего комплекса дворца. Многие акрополи были защищены мощными каменными стенами толщиной в среднем 5–8 метров. В Тиринфе же стены местами имели до 17 метров толщины. Стены возводили из тщательного отесанного штучного камня или из огромных глыб, составляющих так называемую циклопическую кладку.

Не менее впечатляет мастерство архитекторов, создававших монументальные ульевидные царские гробницы. Выдающимся памятником архитектуры является микенский большой Фолос, который Павсаний назвал «сокровищницей Атрея».

Возведенная около 1250 года эта усыпальница ныне сохранила все черты своей конструкции, что позволяет судить о профессиональном уровне ее зодчего и строителя. Так, вход в названную гробницу был перекрыт монолитным каменным блоком, весящим 120 тонн. Купол усыпальницы высотой 13,2 метра составляет 33 ряда плит. Эти блоки регулярных очертаний плотно сложены насухо.

Достижения других видов искусства дополняли мастерство ахейских зодчих. Назовем высокохудожественный полихромный и рельефный декор внешних и внутренних стен крупных зданий. Широко применялись колонны и полуколонны, резьба по камню и мрамору, росписи стен сложнейшими композициями. Открытие великолепных фресок в домах Акротири на Фере, созданных около 1500 года, показало, что уже в XVI веке творчество некоторых островных мастеров превзошло умение критских художников того времени. И на материке, во дворцах Тиринфа, Фив и Пилоса известны росписи высокого качества. В 1970 году н. э. в развалинах одного дома на акрополе Микен найдена фреска конца XIII века до н. э., представляющая собой уникальное произведение мировой живописи. Искусство создателя этой так называемой «Дамы из Микен» позволяет судить о высоком уровне художественного творчества в ахейской Греции.

Искусство вазовой росписи особенно быстро развивалось на протяжении XX–XII веков. Уже в начале II тысячелетия до н. э. традиционный геометрический орнамент критян был дополнен мотивом спирали, блестяще разработанным кикладским и мастерами еще в предшествующие века.

В дальнейшем, в XIX–XV веках во всех областях страны вазописцы обратились и к натуралистическим мотивам, воспроизводя растения, животных и морскую фауну. Должен отметить, что в некоторых районах сложились яркие локальные художественные традиции, четко характеризующие вазопись каждого центра.

На материке после XV века получили большое распространение вазы с изображениями людей, преимущественно воинов. Широта художественных запросов общества проявилась в пристальном внимании к человеку и его деятельности. Блестящим примером являются уже упомянутые многоцветные росписи в домах горожан Акротири, исполненные несколькими мастерами. На них мы видим борющихся детей, стройного обнаженного рыбака со связками макрели, просто одетую кокетливую девушку, несущую вазочку, и богато одетых женщин. Интересна фреска с изображением речного пейзажа и картина, представляющая корабли различных типов, двигающиеся вдоль морского берега, на котором нарисованы города, крепости, поля и горные пастбища. Особенно важна передача идеи движения, что принципиально отличает культуру Эллады в XXX–XII веках от традиций одновременных ей других древних культур. Высокое профессиональное мастерство позволило художникам в условиях ломки общественного мировоззрения быстро отойти от древних канонов условности и орнаментальности. И если в искусстве III-го тысячелетия пока известны немногие памятники, говорящие о тяге художников к естественности, то в XX–XIII веках творения многих художников отличаются умением гармонично сочетать чувство живой природы с требованиями декоративного стиля.

Особенно примечательно внимание искусства к внутреннему миру человека и стремление отобразить индивидуальные черты изображаемых персонажей. При этом художники не забывали о передаче физического облика человека, воспроизводя обнаженные фигуры в живописи, в скульптуре, в торевтике и в глиптике.

Примечательно, что даже в рядовых памятниках искусства можно заметить уважение к человеку. Например, беглые и грубоватые росписи на ларнаках, глиняных гробах, сделанные между 1300 и 1200 годами в Танагре представляют людей, полных достоинства и печали.

Литература ранних греков, как и других народов, восходила в традициям древнего фольклорного творчества, включавшего сказки, басни, мифы и песни.

С изменением общественных условий началось быстрое развитие народной поэзии, эпоса, прославлявшего деяния предков и героев каждого племени. В середине II тысячелетия эпическая традиция греков усложнилась. В обществе появились профессиональные поэты, сказители — аэды. В их творчестве уже в XVII–XII веках заметное место заняли сказания о современных им важнейших исторических событиях. Это направление свидетельствовало об интересе эллинов к своей истории, сумевших позднее в устной форме сохранить свою богатую легендарную традицию на протяжении почти тысячи лет до того, как она была записана в IX–VII веках.

Сказители, поэты и прозаики создали много преданий о вражде царей Эллады, о военной мощи крупнейших правителей, одними из которых были кносские цари. Много сказаний было посвящено длительным войнам коалиций нескольких ахейских царств против могущественного фиванского царства, закончившихся его гибелью. Появление в обществе одаренных аэдов способствовало расцвету устного литературного творчества. О силе его воздействия на тогдашнее умонастроение греков свидетельствует частое воспроизведение эпических сюжетов в искусстве XVI–XII веков, начиная с царских надгробий или оружия Микен XVI века.

Письменность в греческой культуре XXII–XII вв. играла ограниченную роль. Как и многие народы мира, жители Эллады прежде всего стали делать рисуночные записи, известные уже во второй половине III тысячелетия. Каждый знак этого пиктографического письма обозначал собой целое понятие. Критяне некоторые знаки, правда, немногие, создали под влиянием египетского иероглифического письма, возникшего еще в IV тысячелетии. Постепенно формы знаков упрощались, а часть их стала обозначать только слоги.

Такое слоговое (линейное) письмо, сложившееся уже к 1700 году, называлось письмом А. Им написаны десятки текстов на глиняных табличках из дворцов Крита. Его знаки употреблялись для кратких записей на вазах и для меток каменотесов. До сих пор линейное письмо А остается неразгаданным.

После 1500 года в Элладе была выработана более удобная форма письменности — слоговое письмо Б. Оно включало более половины слогового письма А, несколько десятков новых знаков, а также некоторые знаки древнейшего рисуночного письма.

Система счета, как и раньше, основывалась на десятеричном счислении. Записи слоговым письмом Б велись по-прежнему слева направо. Однако правила письменности стали более строгими. Слова, разделенные специальным знаком или пространством, писали по горизонтальным линиям, отдельные тексты снабжали заголовками и подзаголовками. Тексты чертили на глиняных табличках, выцарапывали на камне, писали кистью краской или чернилами на сосудах. Независимо от материала все надписи слогового письма Б исполнены на высоком каллиграфическом уровне.

Десятки исследователей пытались прочесть эти надписи, но лишь в 1952 году н. э. письмо Б было расшифровано английским ученым Н. Вентрисом в содружестве с Дж. Чедвиком. Н. Винтрис доказал, что тексты линейного письма Б были написаны на греческом языке, а более точно, на его древнем ахейском диалекте. Открытие английского ученого обогатило раннюю историю греческого народа важнейшими источниками и вместе с тем показало, сколь длительна история европейской письменности.

Ахейское письмо было доступно лишь образованным специалистом. Его знали служители в царских дворцах и какой-то слой имущих горожан. Пока что нам неизвестны ахейские литературные тексты или монументальные царские надписи. При изучении раннегреческой письменности, начавшемся заново с открытия Н. Вентриса, предстоит разрешить еще многие сложные вопросы. Однако уже сейчас следует подчеркнуть большую самобытность древнейшего греческого письма. Важно принципиальное изобретение ахеян — уже к XV веку они имели знаки для гласных звуков, что весьма способствовало выработке алфавитного письма. Дешифровка ахейских текстов показала непрерывное развитие греческой письменности уже с XXII–XXI веков.

Религия ранней Греции играла большую роль в динамике общественной мысли эллинов. Разнохарактерные силы природы олицетворялись в виде особых божеств, с которыми было связано множество сакральных преданий, мифов. Эллинская мифология отличается богатством, причем она сохраняла и в позднейшие эпохи многие предания времен родового строя.

На протяжении XXX–XII веков религиозные представления населения Греции претерпели многие изменения. Первоначально исключительным почитанием пользовались божества, олицетворяющие силы природы. Особенно чтили Великую богиню, ведавшую плодородием растительного и животного мира. Ее сопровождало мужское божество. За ними следовали второстепенные боги. Культовые обряды включали приношение жертв и даров, торжественные процессии и ритуальные танцы. Божества имели определенные атрибуты, изображения которых весьма часты, причем они служили символами этих небесных сил. Например, символом военных божеств у критян был двухлезвийный топор, у ахеян — восьмеркообразный щит.

Образование раннеклассовых государств внесло новые черты в духовную жизнь, в том числе и в сакральные представления. Сообщество эллинских богов, Пантеон, получило более определенную организационную структуру. Мировоззрение народа рисовало теперь отношения между богами, весьма сходные с теми, которые ахеяне видели в царских столицах. Поэтому на Олимпе, где обитали главные божества, верховным был Зевс, отец богов и людей, владычествовавший над всем миром. Подчиненные ему другие члены раннеэллинского Пантеона имели специальные общественные функции. Так, дочь Зевса, богиня Афина, защитница храбрых воинов, была также покровительницей разума и мудрости. Бог Посейдон, владыка моря, ведал делами мореходов. Однако в его культе большая роль принадлежала коням, что связано с древними земледельческими верованиями. Хромой бог Гефест, которому в «Илиаде» уделено очень большое место, считался покровителем ремесел и искусств.

Ахейский эпос, сохранивший сведения о почитании многих раннеэллинских божеств, передает и присущий только греческому мышлению несколько критический взгляд на небожителей. Боги во многом схожи с людьми, им присущи не только благие качества, но также недостатки и слабости.

Политеизм эллинов во II тысячелетии до н. э. ярко иллюстрируется произведениями искусства и письменными документами. В последних упомянуты многие важные боги: Зевс, Афина, Гермес, Посейдон. Богиня-владычица еще не получила своего позднего имени Деметра, но почитание ее продолжало занимать ведущее место в народных культах. В отдельных областях заметна преимущественная роль одного небожителя. Например, в пилосских табличках часты записи о приношениях Посейдону.

Наряду с богами почитались также различные духи и полубожки, иногда наделенные враждебными характерами. Произведения искусства и данные ахейского эпоса о неприязни олимпийцев к отдельным людям и племенам, видимо, отражали мнение ахеян о существовании добрых и враждебных сил природы. О последнем говорят удивительно злые лица терракотовых богинь из святилища на микенском акрополе.

В ΧIIΙ веке до н. э. все более отчетливо проступают признаки ослабления микенского общества. Постепенно ослабевают внешние связи, Микены ведут строительные работы только оборонительного характера. По истечении некоторого времени происходит окончательное падение микенской культуры. Археологические раскопки свидетельствуют, что в это время останавливается строительство, нет данных о внешних контактах, гораздо меньше становится местной керамики. Подобная же картина упадка наблюдается в Тиринфе. Стоит, однако, отметить, что в Афинах в XIII и XII веках до н. э. идет интенсивное оборонительное строительство: укрепляются стены, делается проход к источнику воды на глубину 30 метров ниже уровня акрополя.

Эти упреждающие действия осуществлялись перед лицом общей угрозы всему микенскому миру. Скорее всего, η то время Микенам угрожали дорийцы. Вместе с золийцами, ионийцами и ахейцами, эти племена представляли одну из основных групп древнегреческих племен. Как свидетельствуют античные авторы, переселение дорийцев началось через 80 лет после падения Трои, то есть в самом конце XII века до нашей эры. Археология подтверждает, что закат Микен произошел в последней трети XII столетия до н. э. и, несомненно, не без участия дорийских племен.

Быстрое падение микенского общества и культуры не умалило, тем не менее, той большой роли, которую они сыграли в дальнейшем развитии греческой культуры, очень много унаследовавшей от обществ позднеэлладского периода. Дорийцы не смогли уничтожить местное население. Культура греческих племен I тысячелетия до н. э. своими корнями уходит в почву микенского периода.

Глава 8. Древнейшая Индия и Китай