кой России.
Все эти процессы происходили медленно и не нарушили культурных традиций финских племен, что позволило исследователям связать ряд локальных археологических культур с финно-угорскими племенами, известными уже по русским летописям. Потомками племен дьяковской археологической культуры, вероятно, были племена меря, мурома, потомками племен городецкой культуры — мордва. Происхождение летописных черемисов и чуди восходит к племенам, которые создали ананьинскую археологическую культуру.
В Волго-Окском бассейне железную руду плавили и глиняных сосудах, которые стояли посреди открытых костров. Этот способ, отмеченный в поселениях IX–VIII веков, характерен для начальной ступени развития металлургии. В дальнейшем появились печи. Уже в первой половине I тысячелетия до нашей эры у финно-угорских племен Восточной Европы началось превращение отраслей домашнего производства в ремесла, например литейное и кузнечное.
Высокого развития достигло ткачество. Развитие скотоводства и выделение ремесла, в первую очередь металлургии и металлообработки, вели к повышению производительности труда. Однако накопление имущества внутри родовых общин Волго-Окского бассейна происходило довольно медленно. В связи с этим вплоть до середины I тысячелетия до нашей эры родовые поселки были укреплены сравнительно слабо. Лишь в последующие века городища дьяковской культуры укрепляются мощными валами и рвами.
Инвентарь погребений в Прикамье свидетельствовал об имущественном расслоении населения. Некоторые захоронения, датируемые концом I тысячелетия, дали основание археологам предположить о появлении какой-то неполноправной категории населения, возможно, рабов из числа военнопленных.
О положении племенной аристократии в середине I тысячелетия до нашей эры свидетельствует один из памятников Ананьинского могильника близ Елабуги — надгробие из камня с рельефным изображением воина, вооруженного кинжалом и боевым молотом и, украшенного гривной. В могиле под этой плитой были обнаружены кинжал и молот, сделанные из железа, а также серебряная гривна. Несомненно, погребенный воин являлся одним из родовых вождей.
Ко II–I векам до н. э. обособление родовой знати особенно усиливается. Однако в это время вследствие низкой производительности труда она еще сравнительно немногочисленна.
Население Волго-Окского и Камского бассейнов было связано с Северной Прибалтикой, Западной Сибирью, Кавказом, Скифией. От скифов и сарматов сюда попадали иногда предметы из весьма отдаленных мест, как, например, статуэтка бога Амона, из Египта, найденная в поселении, раскопанном на стрелке рек Чусовой и Камы. Формы некоторых железных ножей, костяных наконечников стрел и сосудов у финнов аналогичны скифским и сарматским изделиям.
Уже с VI–IV веков явно прослеживаются связи Верхнего и Среднего Поволжья со скифами и сарматским миром. К концу I тысячелетия до нашей эры эти связи становятся постоянными.
Геродот ничего не сообщал о северных странах, ограничиваясь предположением, что суровый климат делает эти области необитаемыми. Однако Геродот достаточно точно описал полярную зиму.
Уже в III веке до н. э. древние греки были знакомы с бытом народов Севера. В египетском городе Мемфис было найдено изображение женщины в длинной одежде, занятой доением самки оленя, рядом с которой изображены еще один олень и две собаки. Древний художник очень хорошо знал типичные занятия обитателей Севера — оленеводство и собаководство. Остается неизвестным, каким образом эта картинка из жизни населения Крайнего Севера попала в Мемфис.
Археологический материал — единственный источник сведений о племенах далекого Севера в I тысячелетии до нашей эры. Северо-восточная окраина Европы была в основном заселена пришельцами из Волго-Окского и Камского бассейнов. Археологические находки свидетельствуют о том, что связь северных областей с этими территориями не прекращалась на протяжении всего тысячелетия.
В истории северных племен была одна характерная черта — у них долго сохранялась каменная техника. Даже в I тысячелетии нашей эры в эпосе скандинавских народов — «Эдде» — герои были вооружены чудодейственными каменными топорами-молотами. Бронза стала известна обитателям пространств от Карелии до Урала уже около I тысячелетия до нашей эры. Они даже имели собственное меднолитейное производство. Однако появление металла не оказало значительного влияния на общее развитие производительных сил.
В первой половине I тысячелетия до нашей эры северные племена в основном занимались рыбной ловлей и охотой. Параллельно развивалось и оленеводство, но ближе к концу рассматриваемого периода.
Вместе с северными фракийцами, скифами и сарматами эти племена составляли особый мир, который шел своим собственным путем, одновременно и независимо от античных рабовладельческих обществ. И отличие от них население Средней и Северо-Восточной Европы в I тысячелетии до нашей эры жило еще первобытнообщинным строем. Только во второй пол овине I тысячелетия до нашей эры у некоторых ii: i племен наблюдается разложение родовых отношений.
Торговля была развита слабо. Торговые связи не затрагивали существенным образом производственных отношений племен. Постепенно делились племенные группы, ставшие тем этническим ядром, из которого в дальнейшем выросли народности Восточной и Средней Европы.
Племена Казахстана и Сибири в VI–I веках до нашей эры
В I тысячелетии до нашей эры к востоку от Уральского хребта и реки Урала жили многочисленные племена, которые значительно различались между собой уровнем материальной культуры, хозяйственным укладом и общественным строем. Одни из этих племен жили сравнительно изолированно, другие были связаны друг с другом.
В начале I тысячелетия до нашей эры наиболее развитыми в социально-экономическом отношении племенами были кочевники, которые селились на землях Западной Сибири, Казахстана и прилегающих областей Средней Азии. Это были потомки оседлых пастушеских племен, носителей андроновской и «срубной» культур бронзового века, которые первыми и степях перешли к кочевому образу жизни.
Этот переход в Казахстане и Южной Сибири произошел на рубеже II и I тысячелетий до нашей эры, в так называемое карасукское время бронзового века Сибири (название происходит от реки Карасук около Минусинска, соответствующие памятники имеются также на Алтае и в окрестностях Караганды). Причиной перехода к кочевому быту было развитие скотоводческого хозяйства, которое вынуждало людей к постоянному передвижению в поисках новых пастбищ.
В то время кочевое хозяйство давало больше продуктов, нежели примитивное мотыжное земледелие. Оно способствовало разложению первобытнообщинного строя. С переходом к кочевой жизни появилось имущественное неравенство, стал развиваться межплеменной обмен, участились военные столкновения.
Особую группу в среде этих племен составляли кочевники, которые жили на территории Южного Казахстана и Киргизии, а также в прилегающих частях Средней Азии. Они общались между собой, как и соседи-земледельцы, на языках восточноиранской группы. Это была единственная группа кочевников, о жизни которой в середине I тысячелетия до нашей эры имеются более или менее достоверные данные из письменных источников.
Кочевники жили вперемежку с оседлым населением оазисов и находились с ним в постоянных то мирных, то враждебных взаимоотношениях. Частые набеги кочевников приводили к разрушению производительных сил и тормозили развитие земледельческих областей Средней Азии.
В персидских клинообразных надписях содержатся древнейшие известия о кочевниках Средней Азии. Персы называли их общим именем — саки. На рельефе, который сопровождает Бехистунекую надпись, последний из стоящих перед Дарием мятежников имеет остроконечную шапку, а надпись поясняет: «это Скунха, сак».
Сведения античных авторов, в первую очередь Геродота, более точны. Греческие писатели различали и Средней Азии две группы кочевников — саков и массагетов. Массагеты были не известны персам, поэтому они и не отличали их от сакских племен.
Разграничить саков и массагетов территориально было нелегко. Массагеты кочевали между Каспийским морем и Яксартом (Сыр-Дарьей), а саки — далее на восток. Однако античным авторам были известны саки и к западу от Окса (Аму-Дарьи). Трудно различимы саки и массагеты и в археологическом отношении. Кочевья саков простирались далеко на восток, включая долины Таласа, Или и Чу, высокогорные пастбища Алая, Памира, Ферганы, Тянь-Шаня.
О быте массагетов Геродот сообщал любопытные сведения, которые впоследствии подтвердились данными археологических раскопок. Согласно Геродоту, из металлов массагеты знали только золото и медь. Железо и серебро им были совершенно не известны, так как этих металлов у них не было.
У кочевников Средней Азии и Казахстана железный век наступил на 200–300 лет позже, чем у причерноморских скифов, — лишь в V, а кое-где и в IV веке до н. э. Это обстоятельство объясняется не только отсталостью азиатских кочевников, но и наличием в Казахстане меди и олова. Медь добывалась самими массагетами в горах Кара-Тау на Мангышлаке и в Джезказгане, где имеются древние медные рудники. Медные и оловянные рудники найдены также в верховьях Иртыша откуда массагеты могли получать металл или готовые изделия путем обмена.
В IV веке до н. э. эти рудники были заброшены в связи с переходом к железу. Остатки древних разработок золота сохранились у приисков Степняка в Северном Казахстане, а также у города Мангыта в низовьях Аму-Дарьи.
Геродот сравнивал массагетов и скифов по одежде и образу жизни. По его словам, они ничего не сеяли, питались мясом и молоком домашних животных, а также рыбой, которую они в изобилии вылавливали в реке Араке (видимо, имеется в виду Оке). Массагеты жили в повозках. Даже их домашняя утварь была приспособлена к кочевой жизни.