VII в. диаметром 7,5 корейского фута (более 2 м). Особой популярностью пользовались шелковые и парчовые ткани, производимые здесь. Славились разного рода луки и арбалеты силланских оружейников.
Совместная борьба против танских завоевателей, единая территория, утверждение одного общегосударственного языка — все это подготовило формирование новой исторической общности — корейской (сил-ланской) народности, сложившейся на основе одинакового способа производства, общности языка и культуры. Но единая народность включила не все население трех государств, так как значительная часть когурёсцев консолидировалась с иноплеменными элементами (мохэ и др.) и участвовала в формировании других народностей Восточной Азии, оказав важное влияние на складывание политического облика и культуры таких средневековых государств, как, например, Бохай.
Таким образом, со времен объединенной Силлы в
Корее сложилась компактная этническая, языковая и / . культурная общность населения, послужившая ochoj вой для формирования в будущем единой корейской нации со своей самобытной культурой.
Объединение страны, создавшее условия для развития экономики, и формирование единой народности ознаменовались несомненным подъемом в области культуры, особенно в VII в.
Как и в период трех государств, в это время идеология представляла собой соединение исконных элементов (в частности, верований в различных духов) с идеями конфуцианства, буддизма и даосизма. Сплав этих идей нашел свое выражение в идеологии хваранов, в так называемых правилах поведения «цветущей молодежи», служивших целям борьбы за объединение страны. Культ воинской доблести получил еще большее распространение в ходе войн за объединение страны, в которых выдающуюся роль сыграли Ким Юсин и другие полководцы из среды хваранов.
Нужды государственного управления и потребности производства, прежде всего сельского хозяйства, сделали необходимым развитие точных, естественных и практических наук, особенно таких, как математика (счет) и астрономия. В 718 г. в столице была учреждена Нугак чон (Палата водяных часов), служители которой составляли календарь, наблюдали за небесными телами.
В объединенной Силле получили дальнейшее развитие музыка и хореография. Здесь продолжал свою деятельность знаменитый когурёский музыкант Ван Санак, создавший более ста произведений. Однако подлинным главой силланской школы музыкантов считается Ок Пого. Музыкальные произведения исполнялись на основных струнных (комунго, каягым, пипха) и духовых (тэхам, чунхам и сохам) инструментах, которые отличались весьма широким диапазоном звучания. Развитие музыки и танцев привело к созданию своеобразных вокально-танцевальных ансамблей, состоявших из трех-четырех музыкантов-аккомпаниаторов, одного-двух танцоров и нескольких певцов. Силланская музыка оказала заметное влияние на музыкальное искусство тогдашних Китая и Японии.
Изобразительное искусство периода трех государств также нашло продолжение и развитие в объединенной Силле в VII—VIII вв. Оно было тесно связано с идеологией буддизма и культовыми сооружениями, которые определяли комплексное развитие архитектуры, скульптуры, живописи и художественных ремесел. Несмотря на ограниченность сюжетов, в произведениях этого времени отразились одаренность и самобытность художественного мышления народа. Для скульптуры особенно характерно изображение «Царя четырех небес», или духа — покровителя государства.
Достойное место в музеях мира занимают художественные изделия из драгоценных металлов, керамики и самоцветов, изготовленные в объединенной Силле. Эти экспонаты отличаются от изделий периода трех государств тщательностью отделки, большей художественностью и являются бесспорным доказательством высокого для тех времен уровня развития техники. О прекрасных изделиях прикладного искусства говорит, например, описание в «Самгук юса» макета «Горы 10 тысяч будд», отправленного как подарок в Танскую империю. Письменные источники сообщают и о деятельности силланских художников в соседних странах (Понмарё, Панманнё и др. в Японии, Ким Чхуный в Танской империи, где он был придворным художником, и т. д.).
Во времена трех государств и особенно в период объединенной Силлы были выработы те своеобразные формы и традиции, которые стали истоками дальнейшего развития национальной корейской культуры, явившейся одновременно вкладом в сокровищницу общечеловеческой культуры. В последние годы существования Силлы, когда она утратила былое единство и раздиралась междоусобицами, культура и искусство в значительной мере пришли в упадок.
ГЛАВА 3
ЯПОНИЯ и ИНДИЯ ЯПОНИЯ В III —VIII вв.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАННЕФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
Из племенного союза, который занимал, по мнению одних исследований, остров Кюсю, а по мнению других — южную часть острова Хонсю, район позднейших провинций Ямато, Коти и Сэцу, и выросло Японское государство. Первоначально оно занимало северную часть Кюсю, южную часть Хонсю, а с середины IV в.— южную оконечность Корейского полуострова (район Миманы).
Можно говорить о пяти этнических компонентах, которые приняли участие в формировании японской народности: айнском, индонезийском (кумасо, хаято), древнем восточноазиатском (предки ва), собственно корейском и собственно китайском.
Процесс образования японского народа происходил в период яёи, когда разведение риса стало основой японского хозяйства, и до нашей эры. Уже тогда появился японский язык. Формирование японской народности в экономическом отношении обязано тому обстоятельству, что аборигены Центрального и Южного Китая внесли в Японию культуру поливного риса. Сам народ наладил культурное общение между Японией, с одной стороны, и Маньчжурией и Северным Китаем — с другой (через Корею). Культура металла маньчжурского и корейского происхождения была занесена в Японию, а кровь их носителей смешалась с кровью населения Западной Японии. Режим Ямато был создан наездниками Восточной Маньчжурии. Эти наездники первоначально двигались на юг со своей родины и завоевали Южную Корею. После поражения им пришлось затвориться в Мимане, откуда они двинулись на Северное Кюсю примерно в первой половине VI в. В конце IV и начале V в. они настолько усилились, что смогли вернуть господство над Южной Кореей, перенести политический центр в Китай, основать там режим Ямато и перейти к объединению страны.
Иноземцы прибыли в Японию через Корейский полуостров тремя волнами: IV — начало V в.; вторая половина VI — начало VII в.; 60-е годы VII—VIII в. Всех иммигрантов селили компактными группами в строго определенных районах.
С V в. ая особенно густо расселялись на Хонсю по побережью внутреннего Японского моря, вблизи тех мест, где размещались царские ставки. Поселения ая (ямато-но ая) находились в провинциях Ямато, Кавати. Хата придерживались той же тенденции — жить вблизи ставок царя и поселились в основном в провинциях Ямасиро, Сэтцу, Кавати. Названия «ая» и «хата» как родовые фамилии иммигрантов в первом поколении упоминаются уже в V в.
С V в. хата заселяли побережье внутреннего Японского моря, восточное побережье Кюсю, западное побережье Сикоку, южное побережье Хонсю. Затем они переселились в провинции Бидзэн, Сацума, Сэтцу, Кавати, Танива, Ямато, Ямасиро и далее в Тика-цуоми, Мино.
Появление корейских военнопленных и китайских иммигрантов на островах способствовало консолидации централизованного режима, который противостоял эмиси, владевшему севером Хонсю. Эти иммигранты отнюдь не оказались в положении изолированного меньшинства. Они стали частью господствующей в Японии социальной структуры. Обе группы (ая и хата) расслаивались, с одной стороны, на ряд более мелких привилегированных управленческих прослоек, а с другой — на массу рядовых, которые еще раньше в корейских поселениях находились в подчинении у своих вождей. В процессе натурализации обе группы, каждая по-своему, прошли путь развития, имевший отличительные особенности, оказавшие влияние на их окончательный социальный состав.
Низшей ячейкой общества являлась семья, уже в то время сочетавшая в себе элементы отживающей
родовой организации и нарождающихся новых отношений. Понятие «семья» выражалось термином «монко», буквально значащим «двор». Так, в Ематай числилось 70 тысяч с лишним дворов, в Тома — свыше 50 тысяч, на Цусиса и в Ито — свыше тысячи дворов.
Подобные семьи имеют дома. Такие семьи предстали взору китайских послов из префектуры Дайфан: «Для жилья делают травяные шалаши и деревянные дома. По форме они подобны насыпи. Вход в них находится наверху. Вся семья вместе живет внутри. Нет различий между старшими и младшими, мужчинами и женщинами».
Остатки поселения в Хуэ у города Фукуока представляют собой часть поселка (юряку). На нем открыты 4 примыкающие друг к другу группы землянок, снабженные отводным ровиком. Усадьба из 5—б землянок с колодцем, складом, кухней и другими постройками приспособлена для совместной жизни. Конструкция землянок стандартная: вертикальное строение площадью 25—30 кв. м. с входом вверху. В жилище находилось 8—10 человек, а в группе из 5—б жилищ — несколько десятков человек. Семья из 8—10 человек уже составляла отдельную и стойкую хозяйственную единицу, поэтому скопление в одном месте нескольких таких семей — признание существования одной большой семьи, находящейся под началом патриарха.
Какое же место в семье отводилось мужчине, а какое — женщине? Брачные обычаи неясны даже в основном пункте: были ли браки экзогамные? В «Вэй чжи» экзогамность отмечена лишь у племени вэй: «на однофамильных не женятся». Зато говорится о существовании полигамии. Полигамия находится в противоречии с внешними матриархальными признаками. Как пережиток она могла сохраниться очень долго — у правителей и их приближенных. Известно, что у правителей, знати было по 4—5 жен. Очевидно, что не все могли иметь даже по 2—3 жены, а только самые богатые.
Социальные связи в среде простонародья (дзё-дзин) базировались на происхождении, которое непосредственно выражалось в подчиненности младшего старшему, т. е. члена коллектива его главе, и в социально-политической подчиненности «низших дворов» (гэко) «большим людям» (дайдзин). Разница между «старшими» и «младшими» по происхождению имеет два аспекта: когда обе группы принадлежат одному и тому же клану и когда они относятся к разным кланам. В первом случае отношения принимают формы подчинения сородичей главе клана, членов большой семьи — патриарху (в последнем случае подчинение приобретает характер должностного или общественно-сословного). Социальное неравенство, возникавшее в отношениях между кланами, в принципе подготавливало почву для создания государственности. Неравенство обнаруживалось прежде всего в отношениях между правителями и его родственниками и в отношениях лиц, занимающих определенные должности. Клан, монополизировавший моления, легко повышал свой престиж, а передача по наследству таких обязанностей закрепляла подчи