При сношениях между русскими князьями послы пользовались содержанием и средствами передвижения (корм и провоз) за счет того князя, к которому они были посланы,— обычай, который, может быть, следует возводить к византийской традиции.
Помимо исполнения своих прямых обязанностей в переговорах послы содействовали распространению различных сведений международного значения. При отсутствии каких-либо других способов внешнеполитической информации эта роль дипломатических представителей являлась явно существенной.
Поэтому Владимир Мономах и рекомендовал своим сыновьям оказывать честь и послу и купцу, «ибо они, ходя мимо, по всем землям прославляют человека либо добрым, либо злым».
После завоевания и опустошения Русской земли монголо-татарами международное значение русских княжеств очень пошатнулось.
Юго-Западные русские земли подпали постепенно под власть великих князей литовских и Польши и на долгое время утратили свою самостоятельность. Северо-Восточная Русь, отрезанная Литвою и немецкими рыцарями от общения с Западной Европой, угнетенная татарским игом, которое не только давило, но и оскорбляло душу народа, была почти совершенно оторвана от общения с другими народами.
В течение XIV и даже первой половины XV века международные отношения Северо-Восточной Руси ограничивались почти исключительно Золотой Ордой, Византией, Литвой и торговыми сношениями Новгорода с немецкой и шведской Прибалтикой.
Связь Северо-Восточной Руси с Византией поддерживалась зависимостью русской церкви от константинопольского патриарха. Отношения с Литовским великим княжеством определялись почти исключительно необходимостью обезопасить русские земли от наступления литовских феодалов. Сношения Новгорода с прибалтийскими городами, объединившимися в XIV веке в сильный Ганзейский союз, велись в тех же направлениях, какие намечались в договорах двенадцатого и тринадцатого веков.
Характерная особенность новгородских договоров четырнадцатого и пятнадцатого веков заключалась в том, что хотя они и писались от имени великого князя, но фактически заключались выборными властями боярской республики, каковой был тогда Новгород, — епископом, посадником, тысяцким, иногда при участии представителей «концов» (на которые делился город) и отдельных разрядов новгородского населения.
РУССКО-ТАТАРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XIII — XV ВЕКАХ
Решающим моментом во внешней политике северовосточных русских княжеств было в эту эпоху их отношение к Золотой Орде.
Вассалы золотоордынских ханов, русские князья должны были не только платить им дань и нести другие повинности, но и подчинять всю свою внешнюю политику их воле, являясь по ханскому приказу со своими войсками к ним на помощь.
Хан своим вмешательством регулировал важнейшие внешнеполитические вопросы. Так, хан Менгу-Темир (конец XIII века) обратился с указом («Менгу-Темирово слово») к великому князю владимирскому Ярославу Ярославичу о предоставлении свободного проезда немецким купцам через территорию его княжества: «дай путь немецкому гостю на свою волость!»
Впрочем, вмешательство хана в международные отношения «Русского улуса» ограничивалось теми случаями, когда эти отношения непосредственно затрагивали интересы Золотой Орды. В остальном русским князьям предоставлялась возможность действовать совершенно самостоятельно, заключать договоры и вести войны, с кем они хотели. Зато, эксплуатируя всячески Русь, ханы были крайне заинтересованы в том, чтобы не ослабевала вассальная зависимость от них русских князей, и настойчиво требовали всех внешних выражений этой зависимости.
Князья утверждались в своем звании ханскими «ярлыками» (грамотами) и сажались на престол лицами, уполномоченными ханом.
По первому зову они должны были незамедлительно являться к хану и уклонение от немедленного прихода рассматривалось как государственная измена.
В Орде не только княжеские послы, но и сами князья должны были исполнять самые унизительные обряды — кланяться в землю хану, стоять перед ним на коленях.
«О, злее зла честь татарская!» — восклицает летописец по поводу приезда в Орду Даниила Романовича галицкого.
Татарские послы, приезжавшие на Русь с ханской «пайцзе», то есть золотой или серебряной дощечкой с ханской тамгой (условным знаком) или соответствующей записью, принимались с раболепной угодливостью.
«Не разбирая, имеет ли ханский посол высший или низший чин,— пишет один китайский писатель XIII века,— все наперерыв ему кланяются... сажают его на высшее место; правители сами чинят коленопреклонение и оказывают всевозможное усердие».
Этому порядку приема ханских послов долгое время подчинялись и русские князья. По словам Герберштейна, даже Иван III будто бы, «когда приближались татарские послы, выходил к ним навстречу за город и выслушивал их стоя, тогда как они сидели».
Постоянные унижения, непрерывная опасность татарских набегов, наконец, отсутствие личной безопасности князей, жизнь и смерть которых зависела от произвола хана, способствовали выработке особых дипломатических приемов в отношении Золотой Орды. Начиная с великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича и его знаменитого сына Александра Невского, князья в основу своей золотоордынской политики полагали старание всячески угождать хану, не давать повода для его гнева, задабривать его и его приближенных подарками и покорнj исполнять все требуемые обряды.
Даже Дмитрий Донской вынужден был согласиться оставить в Орде своего сына в качестве заложника.
Малокультурные татарские феодалы, уверенные в своей силе, в общем легко поддавались этой довольно элементарной дипломатии слабых и не всегда замечали, как под прикрытием подобострастия и покорности их русские вассалы в самой Орде плели политические козни и сводили собственные счеты, вовлекая самих ханов в эту игру.
Русские князья успешно пользовались той феодальной раздробленностью, которая господствовала в Орде. У каждого из них были свои благожелатели среди татарских беков — вассалов хана. Щедрыми подарками хану, его советникам и женам можно было достигнуть очень многого.
Политика Золотой Орды, заключавшаяся в том, чтобы не давать одному князю усиливаться за счет другого, открывала простор для широких интриг. Постепенно ханы сами стали попадать в сети искусных в деле дипломатии московских князей. Например, вся политика Ивана Калиты заключалась в том, чтобы, играя роль послушного орудия в руках хана, этим путем заимствовать власть у него и затем обращать эту власть против соперников-князей.
Этой политике следовали и все преемники Калиты вплоть до Ивана III.
Если международные отношения Северо-Восточной Руси с XIII века, главным образом, сосредотачиваются на Золотой Орде, то отношения между мелкими «полугосударствами», на которые эта Русь разбивалась, были гораздо сложнее.
В отличие от предшествующего периода, когда междукняжеские отношения определялись обычно словесными «обетами», скрепленными клятвой, то в XIV — XV веках договоры между князьями заключались в письменной форме.
Междукняжеские договоры обеспечивали в первую очередь политическую независимость каждого отдельного, даже небольшого владения.
Этот принцип выражался в формуле «тобе знати своя отчина, а мне знати своя отчина».
В договорах оговаривалась неприкосновенность суверенных прав каждого князя на территории своего княжества. Князья обязывались в чужой удел не давать жалованных грамот. Запрещено было даже покупать в чужом уделе села и держать «закладчиков», то есть зависимых людей.
Особое значение имели статьи, касавшиеся княжеских вассалов, которые имели право выбирать себе любого сеньора: «а боярам и слугам меж нами вольным воля».
К числу особо сложных вопросов, которые приходилось разрешать дипломатическим путем, относилась выдача беглых. Феодалы, естественно, были заинтересованы в том, чтобы не выпускать из своих рук зависимых людей, и в том, чтобы карать нарушителей феодальных порядков.
Утверждая независимость отдельных княжеств, договоры предусматривали и необходимость в известных случаях общих действий договаривающихся князей. Это особенно касается внешней политики. Обычно речь идет о военном оборонительном и наступательном союзе. Союзническая формула гласила так: «А кто будет мне, брату твоему старейшему, друг, то и тобе друг, а кто будет мне недруг, и тобе недруг. А тобе, брату моему молодшему, без мене не доканчивати, не ссылатися ни с кем; тако же — и мне без тобе».
При существующей раздробленности приходилось регулировать дипломатическим путем и торговые сношения между отдельными княжествами. В первую очередь необходимо было добиться единства таможенного обложения в союзных княжествах, и договоры тщательно оговаривали размеры таможенных пошлин и запрещение заводить новые «мыты» (таможенные заставы).
Процесс начавшегося государственного объединения Северо-Восточной Руси выражался на данной стадии в установлении вассальной иерархии между отдельными независимыми князьями. В договорах отношения между сеньором и вассалом выражаются в стереотипной форме: «держати ти подо мною княжение мое великое честно и грозно, а добра ти мне хотети во всем, а мне, князю великому, тобе, брата своего, держати в братстве, без обиды во всем... А тобе, брату моему молодшему, мне служити без ослушания по згадце (договору)... а мне тобе кормити по твоей службе».
По принятому в те времена обычаю место каждого князя на феодальной лестнице определялось терминами семейного права и устанавливалось тоже договорами.
Так, Дмитрий Донской обязал своего двоюродного брата Владимира Андреевича серпуховского иметь его, великого князя, отцом; его сына, своего фактического двоюродного племянника, Василия,— «братом старейшим», второго, Юрия,— просто «братом», а «детей меньших» — «братьею молодшей».
Положение русских княжеств под властью золотоордынских ханов ставило перед княжеской дипломатией ряд новых задач и вопросов, которых не знала дипломатия предыдущих веков.
Великие князья владимирские и «всея Руси» стремились сосредоточить в своих руках все сношения с Ордой и не допускать самостоятельных выступлений других князей или по крайней мере контролировать эти сношения: «Орду знати тобе, великому князю, а мне Орды не знати»,— обязывался князь боровский Василий Ярославич в договоре с великим князем Василием Темным. Наоборот, тот же Василий Темный должен был предоставить великому князю тверскому Борису Александровичу «к царю путь чист».