Рявкни из чащи медведь, Дятлов не растерялся бы так. А вот такого звука он никогда не слыхал. Схватил ружье, вскочил и приготовился стрелять.
Стук между тем продолжался. Он становился все громче, и стало похоже, будто кто на бегу трещит хворостиной по частоколу.
Потом стук начал утихать, стал еле слышным: теперь точно кузнечик стрекотал далеко в траве. Потом непонятный звук стал снова расти, затрещал деревянной трещоткой, раскатился жутким костяным стуком — и оборвался.
Опять настала тишина. Дятлова взял страх. Кто ж это ходит кругом и постукивает? И Дятлов стал себя уговаривать: ерунда, просто дерево трещит или что-нибудь такое… Но уговорить себя не удавалось.
Он знал наверное, что звук этот издавало живое существо, и существо это двигалось. И боязно было. А вдруг это существо сразу из лесу встанет перед ним!..
Тут донесся до него далекий крик журавлей.
«Значит утро близко» — обрадовался Дятлов.
Небо уже розовело. Дятлов ободрился. Храбро сказал вслух.
— Что ж, пойти да выяснить, только и дела!
Вскинул за плечи корзинку и решительными шагами спустился с пригорка— и сразу холодный пар тумана обдал его с ног до головы, вымочил платье. Сырость заструилась по телу, и Дятлова опять ударило в озноб.
«Сдуру полез сюда! — сообразил Дятлов, — надо бы солнца дождаться».
Но тут снова раздался таинственный стук.
— Вот чорт! — выругался Дятлов. — Как будто скелет на своих костях наигрывает. — И, чувствуя, что страх снова одолевает его, упрямо двинулся вперед.
Он прошел с полсотни шагов, и темные громады деревьев расступились над ним. Дятлов понял, что вышел из лесу, и остановился. Впереди он явственно расслышал спокойный плеск воды. С минуту он стоял, стараясь справиться со своими зубами, выбивавшими дробь. Его трясла и била лихорадка. Потом в лицо ему пахнул первый утренний ветерок. Туман впереди бесшумно задвигался, заклубился. Белые облачка отрывались от земли и, тая на глазах, медленно стали подниматься вверх. Туман, разлетаясь, словно снижал чехлы с ближних кустов.
Дятлов увидел, как впереди неожиданно возникла плоская тень. Она быстро росла, приближаясь. Скоро в середине ее обозначилось темное туловище. По бокам его медленно взмахивали громадные крылья.
«Птица, просто птица!» — мысленно успокаивал себя Дятлов, стискивая челюсти. И сам себе не верил.
Птица, но какая птица? Ведь он знал их всех! В один миг перебрал он самых больших из тех, что могли ему встретиться здесь, в Карелии.
Ворон? Нет, он мал! Гусь, лебедь, журавль, орел? Но ни один из них не походил на эту фантастическую тень.
А тень приближалась. Дятлов различал уже длинные, вытянутые вперед ноги с растопыренными пальцами.
«Сейчас схватит!» — мелькнуло у него в голове. Он вскинул ружье. Легкая двухстволка плясала в руках. Навскидку, не целясь, он спустил курки. Глухим громом ухнул в тумане выстрел. В плечо больно стукнуло прикладом.
Одно мгновение Дятлов видел еще над собой черное крыло. Потом и оно скрылось за деревьями. Только две маленькие узкие тени, крутясь и покачиваясь в воздухе, медленно опускались с высоты.
«Перья вышиб! — сообразил Дятлов. — Ну, хоть узнаю теперь, что это за таинственная птица!»
Через минуту, однако, лицо у него вытянулось. С недоумением вертел он в руках два великолепных черных, с фиолетовым отливом пера.
Птицы с такими перьями он не знал. Он только и мог сообразить, что это— два верхних кроющих пера[45]) какой-то очень большой нехищной птицы.
«Во всяком случае, сделано, — утешил он себя. — Неизвестный вид найден. В городе сделаю другую половину открытия: по этим перьям легко будет определить, что это за птица». И, аккуратно завернув перья в бумагу, спрятал их на самое дно корзинки.
Рассматривая перья, Дятлов стоял лицом к лесу. Теперь он обернулся — и чуть не вскрикнул от изумления и неожиданности.
Туман совсем растаял. У самых ног Дятлова лежало небольшое круглое озеро. Деревья подымались прямо из воды.
«Не чудится ли? Не мираж ли это?.. Какой, к чорту, мираж в лесу!» — спохватился Дятлов, быстро отломил веточку от соседнего куста и кинул ее вниз.
Легкие круги пошли по воде.
С высокого дерева за озером беззвучно отделилась тень, медленно махая крыльями, повернулась в воздухе и скрылась за вершинами.
— Вот раззява, — обругал себя Дятлов. — Ведь тут их пара была!
В этот раз он ясно разглядел белую грудь и черную спину птицы. Она уже не казалась ему такой громадной, как в тумане.
«Она меньше журавля» — решил Дятлов. — Сделаю вот что: вернусь на стан, высплюсь, а к вечеру опять приду сюда. Они, верно, опять тут будут».
Солнце уже взошло. В лесу звонко пели зяблики.
Дятлов вспомнил, что вчера целый день шел на запад от деревни Хохряковой, где расположилась экспедиция, по направлению к большому озеру — Ковшезеро. До него отсюда, вероятно, ближе, чем до Хохряковой. На берегу Ковшезера есть деревня. Там можно нанять подводу и на ней вернуться в Хохрякову.
Дятлов повернулся спиной к солнцу и, весело напевая, пошел через лес по намеченному направлению. От вчерашней его усталости не осталось и следа. Пол-открытия в сумке! — и Дятлов веселыми ногами шагал через лес.
Только через час Дятлов начал испытывать странное ощущение: точно легкие облачка тумана налетали на него, на мгновение застилали глаза и снова бесследно исчезали. Но Дятлов не распускался, подтягивая себя и подгоняя дальше…
— …большой барин, — слышал Дятлов неторопливую старческую речь, — богатый и до гостей ласковый. Сойдутся к нему с соседних озерков-ламбушек водяные, — тут у них пир горой, пляска. А после усядутся за столы каменные и давай в картишки резаться. Лютая у них игра идет.
«Кто это бормочет! — думал Дятлов, открывая глаза. — И отчего так кости болят?»
Вставать не хотелось. Он опять закрыл глаза. И сразу опять забубнил дряхлый старческий голос:
— …Только с нашим-то куда уж мелкоте тягаться! Был еще в кое время лесного озера хозяин, так этот ему все свои деньги спустил. Стал на рыбу играть — и рыбу всю проиграл. Стал на воду — проиграл и воду.
А ну, говорит, получай, хозяин, и меня в придачу! Какой я без воды да без рыбы водяной! Стану, говорит, их у тебя отрабатывать. Проигрался тот водяной и стал нашему водяному отрабатывать.
«Прорыл ламбушкин водяной ход под землей, чтобы люди не увидели, и ходит к нашему долг оправдывать. Сохнет в те поры лесное озеро Ламбушка, а людям дивно: куда рыба, куда вода подевалась? Отработает свое — и назад…
«Да не сплю же я!» — понял вдруг Дятлов.
Порывисто поднялся он и разом сбросил с себя покрывавшую его с головой душную овчину.
Был ясный полдень. На песке перед Дятловым тлел грудок золотистых углей. Рядом, вытянув худые ноги в лаптях, сидел древний старик. Запрокинув ему на колени русую головеньку, лежал голубоглазый мальчишка. Набегая на песок, мерно плескались позади них волны большого озера.
— Где я? Вы кто такие? — изумился Дятлов.
Старик повернулся к нему.
— Очнулся? Да ты не бойсь: рыбаки мы. Свалился ты, видать, с устатку в лесу, а мы, вишь, подобрали от греха.
— Что за озеро? — добивался Дятлов, смутно припоминая, что он куда-то шел, что стало ему дурно в пути, и вот, верно, он потерял сознание.
— Наше озеро, — сказал старик, — Ковшезеро называется. А ты откеда будешь?
— Мне в Хохрякову. Отвезти можете?
— Отчего не отвезти, отвезти можно, — согласился старик. — Бежи-ка, внучок, в избу, скажи мамке, пущай кобылу закладает.
Дятлов шарил глазами вокруг себя. Память вернулась к нему. Он искал корзинку с драгоценной своей добычей.
Корзинка стояла в стороне. Она была раскрыта. Мертвые птицы валялись на песке. Ветер далеко вокруг разнес бумажки, в которые они были завернуты!
— Перья! — воскликнул Дятлов. — Где мои перья?
Старик даже вздрогнул. Недоуменно посмотрел на взлохмаченного незнакомца, спокойно ответил.
— Черные-то? Да, вишь, внучок баловался, паруса на кораблики прилаживал.
Дятлов схватился за голову.
Старик еще внимательней на него поглядел, и, верно, окончательно убедившись, что перед ним слабоумный, ласково стал говорить;
— Да ты не горюй, мил-человек. У нас на деревне этаких черных перьев сколь хошь. Вороньи. Мы те наберем.
Дальше Дятлов не слышал. Он снова впал в забытье…
В городе, в своем кабинете Дятлов готовился к докладу.
«Необходимо попытаться, — решил он, — определить птицу по тем признакам, что сохранились у меня в памяти».
Он взял чистый листок бумаги и написал:
«Рост — немного меньше журавля. Оперение — сверху черное, снизу белоснежная грудь и живот. Верхние кроющие перья — черные с фиолетовым отливом.
«Ноги — прямые, длинные, как у журавля или цапли… Голос…»
Дятлов задумался.
«Голоса ее я не слыхал. Но тот странный звук, надо полагать, подавала она».
И он дописал:
«…напоминает своеобразный костяной треск».
Он достал из шкафа две толстых книги с выдавленным на корешках названием «Птицы России» и стал медленно перелистывать первый том.
Долго слышался только сухой шелест переворачиваемых страниц. Вдруг Дятлов прочел вслух:
— «…не издает крика, но пользуется совершенно особенным способом для выражения своих чувств, а именно, закидывает голову и шею назад и начинает щелкать половинками клюва, то усиливая, то ослабляя силу звука, то делая его резким, то более глухим»…