«Какова должна быть величина мельчайшего из этих маленьких созданий?» Он с невероятной тщательностью начал шарить в заросших паутиною уголках своей памяти и перебирать многие тысячи всяческих предметов, которые он изучал, и в конце-концов, найдя подходящий «измеритель», сделал следующее вычисление:
«Самое мелкое из этих крошечных животных в тысячу раз меньше глаза большой вши»! Он был человек точный, ибо теперь мы знаем, что глаз взрослой вши есть «величина постоянная», — он не больше и не меньше, чем глаза десяти тысяч ее братьев и сестер— вшей.
Но откуда взялись в дождевой воде эти маленькие проворные чужестранцы? Упали ли они вместе с нею из облаков? Или невидимо вползли в нее с земли по стенке горшка? Ему казалось крайне неправдоподобной мысль о том, что эти маленькие существа падают вместе с дождем с неба.
— Сделаем опыт, — пробормотал он.
Он чисто-начисто вымыл винный стакан, хорошенько его вытер, подержал под стоком жолоба на крыше, вобрал из стакана каплю в свою волосную трубочку… поставил под линзу…
«Да! они здесь, эти ничтожные зверюшки… Они существуют даже в совершенно свежей дождевой воде! Впрочем, это еще ничего не доказывает — они могли жить в жолобе и быть смыты оттуда водой».
Тогда он взял большое фарфоровое блюдо, «покрытое внутри голубою глазурью», чисто его вымыл, вышел с ним на дождь и поставил его на высокий ящик, чтобы грязь не брызгала на блюдо вместе с дождем. Первую воду он вылил, чтобы вымыть блюдо еще чище. Потом он тщательно вобрал капельку воды в одну из своих тончайших трубочек и отправился с нею в лабораторию…
— Так и есть! Доказано! В воде нет ни одного из этих маленьких созданий! Они не падают с неба!
Но он сохранил эту воду; час за часом, день за днем он смотрел на нее через свой микроскоп — и на четвертый день увидел, что крошечные зверьки начинают в ней появляться вместе с пылинками и маленькими льняными волоконцами.
Написал ли он Королевскому Обществу о том, что он открыл совершенно новый, никем не подозреваемый мир живых существ? Ничего подобного! К чему было спешить? Он наводил свою линзу на разные сорта воды: на воду, выдержанную в закрытом помещении лаборатории, на воду из горшка, поставленного на самой верхушке дома, на воду из не особенно чистых каналов Дельфта и из глубокого холодного колодца в его саду. Всюду он находил этих зверьков. Он не мог надивиться на их ничтожную величину, он находил среди них целые тысячи размером меньше песчинки, он сравнивал их с величиной сырного клеща, и рядом с этим противным созданием «зверьки» казались пчелами среди лошадей. Ему никогда не надоедало смотреть, как они оживленно вьются друг около друга, точно туча москитов в воздухе…
Разумеется, этот человек шел ощупью, спотыкаясь на каждом шагу, так же, как и все ищущие люди, лишенные дара предвидения и случайно натолкнувшиеся на открытия, о которых они раньше и не подозревали. Его новые зверьки были поразительны, но ему этого было не достаточно; он продолжал всюду совать свой нос, стараясь рассмотреть вещи поближе и уловить между ними причинную связь.
«От чего зависит острый вкус перца?» — задал он однажды себе вопрос и высказал следующую догадку: «Должно быть, на перчинках есть маленькие невидимые шипы, которые колют язык, когда ешь перец»…
Но существуют ли в действительности эти шипы?
Он начал возиться с сухим перцем. Он чихал, потел, но ему никак не удавалось получить такую маленькую перчинку, чтобы ее можно было сунуть под микроскоп. Он положил перец на несколько недель в воду для того, чтобы его размягчить. И лишь тогда с помощью двух тонких иголочек ему удалось отщепить крошечную, почти невидимую частицу перца и всосать ее вместе с каплей воды в тончайшую стеклянную трубочку. Он посмотрел в микроскоп…
Там было нечто такое, что ошеломило даже этого смелого человека. Предполагаемые шипы на перчинках были сразу забыты. С захватывающим любопытством маленького мальчика он, не отрываясь, смотрел на потеху, как «невероятное количество крошечных животных всевозможных пород быстро металось взад и вперед, из стороны в сторону и по всем направлениям!»
Таким образом Левенхук наткнулся на великолепный способ разводить своих маленьких зверьков…
Ну, а теперь можно и написать все это великим людям в Лондоне. В простых безыскусных выражениях он описал им сначала свое собственное изумление. Красивым и крупным почерком покрывал он страницу за страницей, рассказывая о том, что миллионы этих маленьких животных можно сложить в одну большую песчинку, и что в капле перечного настоя, в котором они быстро растут и размножаются, их содержится более двух миллионов семисот тысяч штук…
Письмо было отправлено в Англию. Оно было прочитано в высоком собрании ученых скептиков, не веривших уже больше в магические свойства рога носорога, и вызвало много шума. «Как! Голландец говорит, что он открыл таких маленьких животных, что в одной капле воды их помещается столько, сколько народу в его стране? Вздор! Сырный клещ является абсолютно и безусловно мельчайшим из всех созданных богом творений»…
Но некоторые из членов собрания не смеялись. Левенхук всегда отличался точностью: все, о чем он им раньше писал, оказалось вполне правильным… И ученому привратнику был послан ответ с просьбой подробно сообщить, как он устроил свой микроскоп, и объяснить свои методы исследования.
Левенхук был потрясен. Пусть олухи из Дельфта смеются над ним сколько угодно, — это не так важно; но Королевское Общество… А он думал, что они настоящие философы! Что ж, написать им все подробно, или хранить отныне все свои открытия про себя?
«И это — ученые! — шептал он. — Сколько я работал и мучился, пока не научился смотреть в этот мир таинственных вещей, сколько я перенес насмешек и зубоскальства от разных дураков, прежде чем усовершенствовал свой микроскоп и свои способы исследования!..»
Но творцам нужна аудитория. Он знал, что эти скептики из Королевского Общества будут так же корпеть и стараться над тем, чтобы опровергнуть существование его маленьких животных, как он старался их открыть. Он был очень задет… но творцам нужна аудитория…
Он ответил им длинным письмом, уверяя, что он абсолютно ничего не преувеличил. Он изложил все свои вычисления (и современные охотники за микробами со всеми своими аппаратами делают их лишь чуть-чуть точнее!), он написал так много этих вычислений — делений, умножений и сложений, — что его письмо было похоже на упражнения школьника в арифметике. Он закончил сообщением, что многие из жителей Дельфта смотрели не без одобрения на этих странных маленьких животных под его линзою. Он может им прислать удостоверения от видных и почтенных граждан города Дельфта: двух духовных лиц, одного нотариуса и восьми других человек, заслуживающих полного доверия… Но он никак не может им открыть, как он устроил свой микроскоп!
Это был очень подозрительный человек! Он разрешал некоторым людям смотреть через свои маленькие машины, но если бы кто-либо из них разрешил себе прикоснуться к микроскопу, чтобы поставить его по своим глазам, он, вероятно, предложил бы ему оставить его дом… Он был похож на ребенка, с ревнивой гордостью показывающего своим товарищам большое красное яблоко, но не разрешающего им коснуться его из страха, чтобы они не откусили кусочек…
Тогда Королевское Общество поручило Роберту Гуку и Нехемии Гру соорудить самые лучшие микроскопы и приготовило перечный настой из высшего сорта черного перца. 15 ноября 1677 года Гук принес в собрание свой микроскоп, а вместе с ним внес и большое волнение… ибо оказалось, что Левенхук не соврал. Да, они были здесь, эти волшебные зверьки! Почтенные члены собрания бросали свои места и толпились вокруг микроскопа. Они смотрели, изумлялись и восклицали: «Этот человек, должно быть, великий исследователь!»… Это был день славы для Левенхука…
Спустя некоторое время Королевское Общество сделало его своим членом, прислав пышный членский диплом в серебряной шкатулке, с гербом Общества на крышке.
«Я буду верно служить вам до конца своей жизни», — ответил он им. И он сдержал свое слово, не переставая снабжать их оригинальной смесью из болтовни и научных открытий до самой своей смерти, которая последовала в возрасте свыше девяноста лет… Но послать им свой микроскоп? Ему очень жаль, но пока он жив, он не может этого сделать!
Королевское Общество дошло до того, что командировало доктора Молинэ к этому ученому привратнику с тем, чтобы по возвращении сделать о нем доклад.
Молинэ предложил Левенхуку круглую сумму за один из его микроскопов, — конечно, он согласится уступить один, — ведь их целые сотни стоят рядами в его лаборатории…
О, нет! Может быть, джентльмену из Королевского Общества угодно на что-нибудь посмотреть? Вот здесь, в бутылке, находятся в высшей степени интересные зародыши устриц, а здесь вот — замечательно проворные маленькие животные… И голландец приготовил для англичанина свои линзы, следя в то же время одним глазом, как бы этот высокопочтенный посетитель к чему-нибудь не прикоснулся… или что-нибудь не стянул…
— Но ваши инструменты прямо изумительны! — воскликнул Молинэ, — они показывают в тысячу раз яснее, чем лучшие линзы у нас, в Англии!
— Как бы мне хотелось, сэр, — сказал Левенхук, — показать вам лучший из своих микроскопов и продемонстрировать свой особый метод наблюдения! Но я держу это про себя и не показываю никому, даже членам своей семьи…
Эти маленькие животные были повсюду.
Он сообщил Королевскому Обществу, что нашел целые скопища этих невидимых существ в своем рту, в любом его месте. «Хотя мне уже исполнилось пятьдесят лет, — пишет он, — но у меня очень хорошо сохранились зубы, потому что я имею привычку каждое утро натирать их солью, и после очистки больших зубов гусиным пером хорошенько протирать их еще платком…» Но небольшие куски какого-то белого вещества все же оставались между его зубами, когда он смотрел на их отражение в увеличивающем зеркале…