Так встретили нас наши жены. Они мирно занимались чаепитием, когда мы вернулись с охоты и ввели в комнату хромую пеструю собаку. Много горького и нехорошего сказали нам наши жены по поводу покупки Амляшки. По их мнению, гораздо целесообразнее было бы истратить несколько рублей на дамские полуботы, чем на покупку полумертвой собаки. Жены категорически заявили, что не будут кормить Амляшку и что не потерпят ее присутствия в комнатах.
Амляшка поселилась во дворе. Она была так истерзана и изнурена, что мы не брали ее на охоту. Кстати, и сезон охоты скоро прошел. Мы хорошо кормили ее вареной кониной, и собака поправилась. Мы уважали ее, предвкушая охотничьи радости, какие она доставит нам на будущий сезон.
Наступила весна. Семен Семеныч, как председатель местного уездного отделения союза охотников, получил из нашего центра официальное уведомление о том, что через две недели состоится губернская выставка собак. Всем уездам предлагалось прислать на выставку свои экспонаты. Хотя наш уезд и мог похвастаться прекрасными рабочими псами, однако, особенно породистых и красивых у нас не было. Мы рассуждали с Семен Семенычем по этому поводу и соображали, чей пес в нашем уезде наиболее породист. Во время беседы я случайно подошел к окну. Передо мною на солнышке грелась оправившаяся Амляшка.
— Амляшка! — крикнул я ей в окно.
Собака лениво встала, потянулась и, зевнув, приветливо замахала хвостом. За два месяца она стала неузнаваемой. Раньше я никогда не смотрел на нее с точки зрения ее породистости. Видя ее изо дня в день, я слишком пригляделся к ней. Теперь я стал разбирать ее недостатки и внезапно обнаружил, что таковых у нее не имеется. Амляшка вдруг показалась мне очень красивой. Бросалась в глаза прекрасная большая голова, огненный взгляд, могучие ребра, грудь, мышцы, идеально посаженный хвост, безупречные лапы и особая, чисто зверовая повадка. Собака была безупречна. Мало того, я внезапно понял, что переде мною редкий по красоте экземпляр собаки англо-русской породы.
— Семен Семеныч! подойдите сюда… Посмотрите: вот кого мы с вами представим на выставку!
— Да будет вам. Владим Сергев!.. А впрочем… Эк ее расперло! Знать, с хороших харчей… И не узнаешь. Фактически, из нее получилась официальнейшая гончая!
Мы вышли во двор и подвергли Амляшку подробнейшему осмотру. В тот же день Семен Семеныч написал в центр, что от нашего уезда будет представлена на губернскую выставку гончая выжловка англо-русской породы.
Волнующи собачьи выставки для собак. Еще более волнуют они собачьих хозяев. Если собак волнует только присутствие множества себе подобных, с которыми им почему-то хочется подраться, то собачьих хозяев волнуют вопросы самолюбия и официальная торжественность обстановки.
Еще во время ветеринарного осмотра собак, накануне открытия выставки, мы с Семен Семенычем начали нервничать. Каждая вновь появлявшаяся гончая волновала нас: а вдруг это и есть та самая, которая посрамит Амляшку?..
Губернская выставка была обставлена очень торжественно. К открытию собралось великое множество народа. Из Москвы были приглашены судьи-эксперты. Был отпечатан каталог выставки. Этот каталог жутко было читать. Там черным по белому было написано:
№ 32. Англо-русская выжловка Амляха (чернопегая в румянах).
Происхождение неизвестное.
Владельцы: С. Боченкин и В. Xвощ.
Приятно было прочесть свои имена, напечатанные в красивой серенькой книжечке. Волновало странное официальное выражение «чернопегая в румянах». Сразу было ясно, что дело очень серьезное и далеко не шуточное.
— «Чернопегая в румянах»! — говорил Семен Семеныч, задумчиво глядя на Амляшку. — Эн, как загнули!.. «Неизвестного происхождения»! Мы, стало быть, с вами за собаку отвечаем… Владим Сергев, а ну как нас засмеют за нашу «чернопегость»?
Дальнейшее чтение каталога взволновало нас еще больше. Всех гончих выставлялось до восьмидесяти штук. Hi все это количество предназначалось только два приза: один за лучшего выжлеца и один за лучшую выжловку.
Восемьдесят гончих!.. Каких тут только не было кличек! Из каталога мы узнали, что в эту компанию затесался какой-то выжлец Добыч, ранее получивший большую серебряную медаль, и знаменитая англо-русская выжловка Валторна, взявшая на всесоюзной выставке собак золотую медаль и приз. Всех медальеров выставлялось пять штук.
Мы отыскали Валторну. Это была гордая нарядная собака, сознававшая свою солидность. Оказалось, что она помещалась рядом с Амляхой. Обе собаки избегали даже встречаться взглядами — до того они возненавидели друг друга. Хозяин Валторны был пренесимпатичный гражданин с надутой физиономией и серьезными седеющими усами. Он с глубоким презрением смотрел на нас и на нашу собаку. Мы не сказали с ним ни слова. Его презрительная физиономия и серьезные усы ужасно раздражали нас. Казалось, не его собака, а он сам получил золотую медаль.
Множество любопытных останавливалось перед Валторной. Все восхищались ее статьями. Никто не смотрел на Амляшку. Она уютно свернулась калачиком, и в этой ее скромной позе трудно было разобрать ее качества. Лишь один дряхлый старичок с наружностью бывалого охотника подошел к Амляшке и долго на нее смотрел, причмокивая языком, словно кушал что-то очень вкусное.
— Ай, что за выжловочка! — приговаривал он. — Очень очень интересная!..
Это был единственный посетитель, обративший внимание на Амляшку.
Началась экспертиза гончих. Их разделили по породам. Сперва на ринг[20]) вывели гончаров костромской породы, потом — костромских гончарок. За костромичами вслед вывели англо-русских и, наконец, настала очередь вести Амляшку. С ней шло еще семь штук. Екнули наши сердца, когда вызвали наш 32-й номер.
Вокруг ринга столпилась сотенная толпа зрителей. По приказанию московского эксперта владельцы со своими собаками начали ходить кругом ринга. Видя себя окруженной незнакомыми собаками, Амляшка ощетинила шерсть и чорт знает что стала выделывать своим белым хвостом. Она напоминала разъяренную тигрицу, и Семен Семеныч еле удерживал ее.
Судья долго молчал, глядя на прогуливающихся собак пронзительными хищными глазами. Затем он ткнул пальцем по направлению к Амляшке и скомандовал:
— Стой!
«Сейчас нас прогонят…» — мелькнуло у меня в голове.
Но нет. Нас и не думали выгоняв. Судья по очереди стал вызывать собак на середину круга. Он подробно осматривал каждую часть тела и что-то записывал в свою книжечку с таким торжественным видом, будто совершал величайший государственный акт.
Последней вызвали Амляшку. Неужели она была хуже всех?.. Долго смотрел на нее московский судья бесстрастными острыми глазами и наконец произнес:
— Валторна, встаньте рядом с номером тридцать вторым.
Хозяин Валторны вывел свою собаку на середину и поставил ее рядом с Амляшкой. Собачин судья принялся кружить вокруг Валторны и Амляшки. Он смотрел на них спереди, сзади и сбоку. Наконец судья остановился, и лицо его приняло торжественное выражение. В толпе зрителей настала гробовая тишина. Я слышал, как быстро забилось мое сердце. Хозяин Валторны вдруг побледнел, как полотно. Что переживал он? Что переживали мы? Что переживали наши собаки?!.
Наконец судья произнес бесстрастным голосом:
— Номер тридцать второй лучше всех!
О, как вытянулась несимпатичная физиономия владельца Валторны! Густая краска залила его щеки. Мы с Семен Семенычем еле заметно переглянулись, но фасона своего не потеряли, несмотря на бурю внезапно охвативших нас чувств.
— Позвольте! — запротестовал хозяин Валторны. — Моя собака получила золотую медаль на всесоюзной выставке. Это дочь знаменитых Докучая и Доборки!
На каком основании вы даете предпочтение какой-то темной собаке, происхождение которой совершенно неизвестно? Позвольте узнать, чья она дочь? — обратился он к нам, указывая на Амляшку.
— Такая же собачья дочь, как и ваша, — с достоинством ответил Семен Семеныч.
В толпе послышался смех.
— Это возмутительно! Я протестую! Я это дело так не оставлю!.. — волновался усач.
Московский судья равнодушно пожал плечами и холодно сказал— Можете протестовать сколько угодно. Вопрос исчерпан, номер тридцать второй — наилучший.
Гром аплодисментов потряс здание выставки. Владелец Валторны поспешно увел свою собаку: нас с Семен Семенычем тотчас же окружила толпа.
— Вот это я понимаю. — собачка!
— Я сразу приметил, что это лучшая выжловка!
— А я еще вчера предрешал, что она возьмет первый приз…
До чего врали эти люди, старавшиеся доказать, что они знатоки! Нас забросали вопросами, записывали наш адрес и записывались в очередь на получение будущих щенят от Амляхи.
Вечером нам торжественно вручили первый приз — серебряный охотничий рог и красивый диплом «на присуждение золотой медали гончей выжловке англо-русской породы Амляхе (чернопегой в румянах)».
Через два дня наши городские охотники, извещенные телеграммой, устроили нам с Амляхой торжественную встречу на станции.
С этого дня Амляшка попеременно спала то у меня, то у Семен Семеныча на постели, а наши жены не смели протестовать— такова была сила диплома!
Прошло пять долгих месяцев, и наконец настало 15 сентября — день открытия сезона охоты с гончими. Как ждали мы этого дня! Наши собаки были в идеальном порядке, а между тем, обстоятельства повернулись для меня так, что в этот день я не мог пойти на охоту: дела не позволили мне отлучиться из города. Как я завидывал Семен Семенычу! Он еще до рассвета ушел в лес, взяв с собою и своих и моих собак.
Итак, покуда Семен Семеныч охотился, я все утро просидел в городе, занимаясь делами. По этому случаю мое настроение было самое отвратительное, и я никак не мог сосредоточиться. День был изумительно хорош, и это еще более раздражало меня.