Егор начал покрывать записями листок, ставя числа и время напротив указанных фирм. Он не следил за тем, в какую сторону они меняются, он просто механически переносил свои видения на бумагу.
Вскоре весь листок был покрыт цифрами.
Ожогин, стоя за его спиной, внимательно следил за тем, как двигается его перо, и иногда с интересом сличал записи Егора с бегущей строкой на мониторе. И всякий раз его лицо выражало удивление.
– Вот, – примерно через полчаса сказал Егор. – Это показатели на сегодняшний вечер. На двадцать ноль-ноль по московскому времени.
– Быстро вы управились, – заметил Ожогин.
– Я мог бы быстрее, если бы не промежуточные показатели.
Ожогин осторожно взял бумагу, сложил ее и положил в карман.
– Если эти данные верны, вам цены нет, – сказал он.
Егор посмотрел в его линзы.
– Я знаю, – сказал он. – На сегодня это все?
– Все, – подтвердил Ожогин, собираясь уходить.
– Когда я смогу увидеться с Жанной? – задержал его Егор.
– В любое время, – рассеянно сказал Ожогин. – Только сообщите охране, когда вам удобно.
– Хорошо.
– Мне пора. Вас проводят.
Ожогин торопливо вышел из кабинета. Должно быть, понес записи Егора аналитикам.
Курбатов, дождавшись своего часа, медленно подошел к Егору. Так и казалось, что он сейчас набросится на него с кулаками, дабы хорошенько проучить за ночную встряску. Однако Егор, зная, что Курбатов может лишь шипеть, но ни в коем случае не кусать – во всяком случае, пока Горин не подаст повода, – посмотрел на него, как на что-то непотребное, не способное не только напугать, но хотя бы заставить всерьез относиться к себе, и равнодушно отвернулся. Хотя руки так и чесались съездить по его физиономии – за отца Кирилла и Дикого.
– Только не думайте, – сказал Курбатов, – что вам удастся сбежать. Я не верю ни одному вашему слову.
– Ваше право, – ответил Егор. – А теперь отведите меня в мою комнату.
Он говорил холодным, насмешливым тоном, и Курбатов так и побелел от злости. Но ничего не сказал и кивком головы указал на выход:
– Идите за мной.
Два амбала, сомкнувшись плечами, двинулись следом за ними, и Егор вдруг подумал о Диком.
Где сейчас его новый друг? Где блуждает его большая душа, в каких измерениях? Видит ли он оттуда свою сестру, или там уже не имеет значения то, что так важно здесь, и он занят совсем другими заботами? В тот мир Егору не дано было заглянуть, хотя он смог пронизать внутренним взором будущее вселенной на сотни лет вперед, и это было еще одно его отличие от того, кому дана власть над всеми мирами, видимыми и невидимыми, живыми и мертвыми, над всеми измерениями, над любой сутью и любой мерой. Но он надеялся, что праведник, восставший в Диком, победил жившего в нем грешника, и это зачтется ему – и он найдет успокоение там, где его хочется найти всякому живущему и страдающему.
Комната Егора оказалась здесь же, на третьем этаже, поблизости от рабочего кабинета. В ней был чудесный вид из окна, и Егор невольно порадовался этому. Правда, окна были из небьющегося стекла, и форточки наглухо закрыты, но это его почти не огорчило. Совершать побег он пока не собирался, а воздух исправно поступал из кондиционера. Главное, что Егор может видеть улицу, людей и машины, реку, возле которой он так любил сидеть и думать обо всем на свете. И в которую, как в реку Гераклита, никогда нельзя было вступить дважды.
– Обед вам принесут, – бесстрастно сказал Курбатов, вновь становясь непрошибаемым солдафоном – тем, кем он был на самом деле.
– Побольше мяса, – сказал Егор.
– Какого? – с готовностью осведомился Курбатов.
«Наверное, – усмехнулся про себя Егор, – комната снабжена микрофонами, и Курбатов зарабатывает очки, изображая безупречного офицера, который если и упустил пленника, то точно не по своей вине. Что ж, спасибо за предупреждение».
– Я предпочитаю мясо капибары, – с серьезным видом заявил он. – И полейте его соусом из плавников бурой пеламиды.
У Курбатова отвисла челюсть.
– Что? – спросил он, забыв о микрофонах.
– Несите, что есть, – вздохнул Егор. – А то ваш мозг зависнет и, того и гляди, крякнет.
Не смея ничего сказать, но едва не скрипя зубами от злости, Курбатов удалился.
Проверяя, так ли он свободен в передвижениях, как говорил Ожогин, Егор открыл дверь и выглянул наружу. Два амбала тут же повернули головы и уставились на него. Двое из ларца, одинаковых с лица, подумал Егор. Поменяй их местами, не разберешь, кто есть кто. Да еще эти дурацкие очки, делающие их каменные физиономии не подлежащими никакой идентификации.
– Я в туалет, – сказал Егор. – Руки помыть.
– Пожалуйста, – кивнул один из них.
Егор вошел в туалет, расположенный по соседству. Подождал, не войдут ли двое из ларца. Не вошли. Но наверняка подпирали стену на выходе.
Первым делом Егор отправился к зеркалу. Открутив воду, он поднял глаза на свое отражение. Но зеркало на сей раз только показало его хмурое, напряженное лицо, не более. Напрасно он таращился на себя, стараясь при этом не мигать и не шевелиться. Ничего не возникало перед его внутренним взором, и, подождав несколько минут и взмокнув от прилагаемых усилий, Горин оставил пустое занятие.
«Или я делаю что-то не так, или и здесь установлены экраны, – подумал он. – Но откуда они могут знать про зеркало? Я сам об этом узнал только вчера. Никитин! Он подсказал. Зачем? Ведь он на моей стороне. Должно быть, они обманули его еще до того, как затеяли эту историю. Они использовали его втемную, а когда он все узнал, было уже поздно. Бедный старик… Но почему он не рассказал всего мне? Почему таился и не позволял мне заглянуть в свое будущее, отгораживаясь от меня экранами у себя дома? И Жанна вела себя так же. Чего я не понимаю, чего не могу увидеть?»
Решив, что сделает еще одну попытку в следующий раз, Егор вымыл руки, покинул туалет и вернулся к себе в комнату.
Принесли обед, очень хороший, из ресторана. Но Егору было не до обеда. Он для вида поковырялся вилкой в тарелке, едва обратил внимание на салат из крабов и лишь с удовольствием напился зеленого чая.
– Я хочу увидеть Жанну, – заявил он Курбатову, когда обед унесли.
– Ждите, – бросил Курбатов.
В складках его губ появилось мстительное выражение, но Егор не обратил на него внимания. Присев у окна, он принялся бездумно наблюдать за улицей, коротая время до прихода Жанны.
«Они будут следить за нами, – думал он. – И я не смогу спросить ее о том, что волнует меня больше всего. Шепотом? Бессмысленно: здесь повсюду микрофоны, и они ловят каждый звук. Плохо, что я не владею азбукой глухонемых… Хотя и это вряд ли прошло бы. Ожогин приказал следить за каждым моим движением, и тут-то Курбатов и отыграется. То-то у него была такая рожа. Хочет испортить мне свидание. Заранее торжествует. Низкая душонка. Впрочем, не он, так кто-нибудь другой. Пронов, например. Кстати, где этот душегуб? Отдыхает, чтобы сменить Курбатова? Наверное. Во всяком случае, находится неподалеку. Вряд ли Ожогин привлечет к этому делу много людей. Тут все свои, чтобы ни бита информации не просочилось наружу. Тем лучше. Все это осиное гнездо можно будет накрыть одним махом. Чтобы никто не вылез…»
Свидание
Горин уловил какое-то изменение в воздухе и повернул голову. На пороге стояла Жанна и так смотрела на него своими широко распахнутыми глазами, как будто они не виделись целую вечность.
Некоторое время они изучали друг друга, и никто не решался заговорить первым.
– Привет, – сказал наконец внезапно севшим голосом Егор.
– Привет, – эхом откликнулась Жанна.
От звука ее голоса у него защемило внутри. Он подошел, взял ее за руку и усадил на стул.
– Спасибо, – сказала она.
Егор глупо кивнул, не зная, что сказать. Десятки вопросов вертелись на языке, но он не мог задать даже одного из них, не осложнив себе и Жанне жизнь. Но за себя он переживал мало. Он боялся за нее, не сомневаясь, что Ожогин не замедлит применить к ней карательные действия, стоит ему заподозрить их в сговоре.
– Как ты? – спросил Егор, испытывая столь неприятное чувство бессилия из-за своего страха за нее, из-за невозможности обнять, забросать ворохом вопросов, увлечь на постель, предаться с ней любви, доверить самое сокровенное без страха быть услышанным, – что он почти не рад был их встрече.
– Хорошо, – отозвалась Жанна.
– Значит, ты здесь работаешь? – спросил Егор, чтобы что-нибудь спросить.
– Да, – кивнула она.
Егор не выпускал ее руку, и сейчас он ощутил ее теплоту и живой ток, идущий от ее пальцев. Он пожал эти пальцы, и Жанна ответила тем же. Егор сожалеющее улыбнулся, показав взглядом на дверь. Жанна поняла и улыбнулась в ответ.
«Егор, я рада тебя видеть», – вдруг услыхал он ее голос, хотя видел, что губы ее не шевелились.
Он непонимающе уставился на нее и едва удержался, чтобы не спросить о том, что это сейчас было. Но Жанна едва заметно повела головой, и он понял, что надо молчать и ждать продолжения.
– Я тоже здесь работаю, – сказал он, едва задумываясь над тем, что говорит.
«Я знаю, ты хочешь спросить меня о многом, – вновь услыхал он ее голос где-то в середине своей головы. – Спрашивай. Я услышу».
– И как тебе здесь? – спросила Жанна вслух.
– Хорошо, – еще толком не понимая, что происходит, ответил Егор.
«Ты правда слышишь меня?» – спросил он мысленно.
«Правда», – услышал он.
Жанна улыбалась, глядя на него.
– Теперь мы будем видеться чаще, – вслух произнесла Жанна.
– Да, – откликнулся Егор. – Будем.
«И это мне не снится?» – спросил он мысленно.
«Нет, – ответила Жанна. – Все происходит наяву».
«И я могу спрашивать, о чем угодно?
«Конечно».
«И ты меня поймешь?»
«Попробуй – узнаешь».
Она поощрительно улыбнулась.
«Скажи, зачем нужно было тебя похищать? – помедлив, решился задать он один из наиболее мучивших его вопросов. – Ведь ты находишься здесь по своей воле».