– Свадьба, – с трудом вымолвила я.
– Свадьба? – переспросил он. – Чья свадьба? Когда свадьба?
– Твоя, – прошептала я.
– Моя свадьба? – Алекс выглядел так, будто ему только что сообщили, что на самом деле он – инопланетянин.
– Ну да, – сказала я, сглотнув слюну, – ты ж для этого брал отпуск, верно?
– Отпуск? – Алекс потер лоб. – Я летал в Альпы, кататься на лыжах. – Помолчал и добавил: – С друзьями.
– Что? – Я уставилась на него.
– Да, – кивнул он. – С Олегом и Андрюхой. Мы вместе в универе учились. Они тоже лыжники. Давно хотели. То времени не было, то денег, то собраться в кучу не могли. Какая, к дьяволу, свадьба? С чего ты взяла?
– Но… – я ничего не понимала, – мне сказали…
– Кто?
– Не важно, – поморщилась я.
Не понимаю, не понимаю… Петя же принес…
– Сказали, что я женюсь, – задумчиво проговорил Алекс. – Круто. А кто невеста? Или тебе этого не сказали?
– Сказали, – ответила я.
– Ну и кто?
– Берникова Даша…
– Дашка? – Алекс расхохотался. Я с изумлением смотрела на него:
– Что смешного? Она беременна…
– Да, конечно, – Алекс продолжал смеяться, – конечно, беременна. Влипла с каким-то женатым. Проворонила все сроки. Теперь ей только рожать. Дядя Костя рвет и мечет.
– Дядя Костя? – Я помотала головой. – Константин Сергеевич?
– Ага. – Алекс нажал педаль газа. – Поехали?
Я кивнула.
– Дядя Костя, – продолжал он, все еще посмеиваясь, – и моя мама – двоюродные брат и сестра. Дашка, значит, мне троюродная. Дядя Костя поэтому меня в банк и устроил. Только велел молчать. Так что дай слово, что не проболтаешься.
– Да, – сказала я, – не проболтаюсь.
Происходила какая-то чертовщина. Мозги соображать отказывались. Одно лишь я понимала отчетливо – Алекс НЕ ЖЕНАТ!!! Теплая волна невыразимого блаженства захлестнула меня. Что? Что он там говорит?
– А Дашка – полная шляпа, – вещал тем временем Алекс. – Просто жалко даже ее. Втрескалась в этого кретина, а ему это все совсем не надо. Залетела. Думала, он проникнется и оставит семью. А он бросил ее, даже разговаривать не стал. Дашка в депрессняке, семейство в обмороке. Дядя Костя на валидоле. Матушка моя, правда, считает, что ничего страшного, но никто ее и слушать не хочет. В общем, «Санта-Барбара».
Фото, которые Петя приносил… Ведь в них не было ничего криминального. Ну помогает он ей выйти из машины. И еще просто ведет под руку. Ну улыбается. Так они ведь родственники. РОДСТВЕННИКИ!!! В животе задрожало, зашевелилось что-то, захотелось хохотать и прыгать на одной ноге.
Мы ехали по Красному проспекту. Снег пошел еще сильнее.
– Занесет все, – сказал Алекс. Помолчал и спросил: – Когда тебе сказали… ну, всю эту чушь?
– Мне? – Я замялась. – Ну…
Он бросил на меня мимолетный взгляд и опять уставился на дорогу.
– Давно, – пробормотала я.
– Давно? – переспросил Алекс.
– Месяца два назад. Или чуть раньше.
– Что? То есть ты все это время думала, что я женюсь? – Алекс притормозил на светофоре и, не глядя на меня, добавил: – Зачем ты тогда?..
Зачем я тогда во все это влезла? Разве объяснишь ему это? Я молчала.
– Ага, – пробормотал Алекс, – понятно.
Красный свет сменился желтым, затем зеленым, и мы тронулись с места.
– А какой урод вообще мог все это придумать? – проворчал Алекс. – Это же надо!
Но запись в книге регистрации на церемонию… Там же черным по белому было написано: «Берникова Д. К. и Лазарев А.Н.». Я прикрыла глаза. Ксерокопия. Это была ксерокопия. Конечно. Он подделал ее. Петя. Мерзавец. Скотина. Гад. Врезать бы ему за это.
Я огляделась и спросила:
– Мы где?
– Угол Крылова.
– Ага, вижу, – кивнула я. – А время?
– Пять минут восьмого.
– Заедем на Советскую? У меня там есть одно дело.
– Да, конечно, – ответил Алекс.
Мы подъехали к магазину стройтоваров в семь двенадцать.
– Покупать что-то будешь? – удивился Алекс.
– Нет. – Я открыла дверцу и вылезла из машины. – Минут десять, не больше.
– Да, – кивнул он, – хорошо.
Я хлопнула дверцей, повернулась и пошла ко входу в магазин. Я видела Петю, стоявшего у кассы. Он всегда заезжал в магазин к концу рабочего дня. На это и был расчет.
Ира
– Как вы смотрите на то, чтобы съездить в командировку? – спросил у меня вице-президент.
Он всегда был исключительно вежлив. Ведь мог просто заявить: «Поедете в командировку», – и плевать на мою реакцию. Но нет, он смотрел на меня сейчас так, будто скажи я, что «ни за что и никогда», и он недрогнувшей рукой перечеркнет все планы банка на месяц, а то и на квартал вперед.
– Командировка? – сказала я. – Замечательно!
– Вот и отлично, – обрадовался вице-президент.
Я действительно была рада командировке или изображала энтузиазм, потому что у меня не было другого выхода? Зависело от того, куда предстояло отправиться.
– Куда командировка? – спросила я.
– В Новосибирск. – Вице-президент смотрел на меня вопросительно: мол, как, устраивает?
Уппс!
– Новосибирск? – Я все-таки не сумела скрыть своего разочарования. – В январе?
Сорокаградусные морозы, пронизывающие до костей ветра, горы снега – нужно быть экстремалом для того, чтобы чувствовать радость при таком известии.
– К сожалению. – Вице-президент развел руками. – Срочное дело. Никто из руководства полететь не может, поэтому мы решили отправить вас…
А вот это уже было интересно.
– Э-э… – начала я, не зная, как бы задать вопрос, чтобы не опростоволоситься.
– Да, – улыбнулся вице-президент, – дерзайте и знайте, что ваше будущее в ваших руках.
С ума сойти, думала я, покидая его кабинет. Какое же кресло ждет меня в перспективе? Теперь ночи спать не буду, перебирая всевозможные варианты. Надеюсь, не руководящий пост в провинции. Это, конечно, всегда рассматривается как повышение, и только идиоты от такого отказываются, но уж очень не хочется расставаться с Москвой. Если только Питер…
– Удачный день? – спросил мой новый бой-френд, когда мы сели ужинать.
– Спрашиваешь просто так или тому есть веские причины? – усмехнулась я.
– Выглядишь так, словно у тебя был удачный день, – сказал он, накладывая мне ризотто.
Готовил он сам. Вкусно, изобретательно, с удовольствием. Но только на своей собственной кухне. Поэтому мы все чаще встречались у него. Я уже привыкла к спартанской обстановке и огромному, величиной в полстены, телевизору. Следующей фазой что? Зубная щетка в стаканчике на полочке Из зеленоватого стекла? Иногда у меня мелькала мысль: а нет ли в этом какого дальнего умысла? Но потом я отгоняла ее. Современные мужчины – организмы примитивные, куда им до изощренности легендарного Казановы! Хотя… кто знает.
– Я взял билеты, – сказал он, когда мы покончили с ризотто.
– Куда? – поинтересовалась я.
– В театр. Ленком.
– Здорово. Когда?
– Двадцать седьмого.
Уппс!
– Я не смогу, – сказала я, составляя тарелки в посудомоечную машину.
– Что так? – В голосе его сквозило разочарование.
– Командировка. Улетаю двадцать шестого, на три дня.
– Далеко? Может, сможешь вырваться вечером? – Он подмигнул.
– Ну да, – рассмеялась я, – метнусь сквозь три часовых пояса на спектакль в Ленкоме.
– Жаль. – Он включил чайник. – Так куда едешь?
– В Новосибирск.
– В Новосибирск? – Он присвистнул. – Удачно.
– Что ты имеешь в виду?
– Повидаешься с подругой. Узнаешь, как у нее дела.
– Да, – проговорила я с некоторым сомнением.
– Или что? – Он испытующе смотрел на меня. – Не хочешь?
Он был очень проницателен. «Адвокат, – смеялся он, когда я говорила ему об этом, – профессия обязывает». Мне это в нем нравилось. Не люблю людей, которым нужно все до молекул разжевывать. Но иногда его реплики ставили меня в тупик. Как, например, сейчас.
Я и вправду не была уверена, что хочу повидаться с Машкой. Увидеть ее грустное личико и мучиться от сознания, что не могу помочь ей. А могла? Не знаю. Во всяком случае, хотела. Как выяснилось после Марусиного отъезда, в своем стремлении я была не одинока.
Алла учинила мне настоящий скандал тогда, в октябре, узнав, что Маруся не выйдет к ней на работу.
– А я-то думала! – стонала она. – А я-то хотела!
– Алла, извини, – каялась я, – но сама понимаешь…
– Она меня бросила! – чуть ли не рыдала Алла.
– Ты ее даже не видела, – удивлялась я.
– Ну и что, – возражала Алла, – я уже полюбила ее.
– Извини, – вновь каялась я.
– И что там она теперь? – спрашивала Алла. – Что с ней?
Я не знала. Время шло, а от Машки новостей было кот наплакал. Я звонила ей два раза. Привет-привет, как дела – нормально. Кто-то был дома, не иначе. «Я напишу тебе», – пообещала мне Машка во второй раз, это было в середине ноября. Пишет по сей день. Больше я не звонила. Рука не поднималась взять трубку и еще раз набрать ее номер. А вдруг там все плохо? Черт, а я, оказывается, трусиха.
– Можешь не сообщать ей, что едешь, – вклинился в мои размышления голос Олега. – Остановишься в гостинице. Она ничего и не узнает.
Он сочувственно смотрел на меня. Он все понимал. Я помотала головой:
– Нет, это уж совсем по-свински.
– Правильно, – сказал он, – человек должен уметь держать удар, что бы ни случилось.
– Ты умеешь?
– Учусь.
Он вошел в мою жизнь так естественно, будто место это дожидалось именно его. Сначала приглашение на чашечку кофе, после – на ужин, затем – на модную выставку. А потом в конце ноября был его день рождения. Стрелец. Со Стрельцами у меня всегда складывались неплохие отношения. Правда, раньше они не переходили в нечто большее, а тут вот перешли. Сразу после дня рождения.
Не было «Ах!», не было нервозного бдения у телефона: «Позвонит – не позвонит?» «Н-да, – подумала я сначала. – А где сумасшествие? Где полет?» Но честно сказать, так мне даже больше нравилось. Раньше, когда и сумасшествие и полет валились на меня со всех сторон, все заканчивалось плохо. Иногда очень плохо. Слезы, хандра, мысли о том, что жизнь – редкостное барахло. Хорошо, хоть до вопроса «А зачем она мне тогда?» дело не доходило.