— Это Джейк Торнтон. Мне кто-нибудь звонил?
— А, мистер Торнтон! Да, с вами хочет поговорить Уилбур. Одну минуточку, соединяю.
После мгновенной паузы в трубке раздался голос явно пожилого мужчины:
— Это Уилбур Кэсуэлл. У нас тут проблема, мистер Торнтон. Завтра приезжают люди, которые забронировали ваши с мисс Паттерсон номера.
— Вот как? Хорошо, мы переберемся в другие номера.
Невидимый Уилбур нервно прокашлялся.
— Понимаете, в том-то и проблема. Все другие номера тоже забронированы.
— Так сразу и все? Да ведь ваш мотель не заполнен и наполовину.
Парень явно лжет, подумал Джейк.
— А вот завтра приедет куча народу. Все номера займут, ни одного не останется.
— Когда я заказывал номер на неопределенный срок, ваша сотрудница сказала, что с этим проблем не будет.
— Так она ошиблась. Вам придется завтра утром выехать.
— Понимаю. Что ж, ладно, завтра пятница, и у вас заказаны все номера на уик-энд. Как насчет понедельника?
В трубке воцарилось долгое молчание — как видно, Уилбур не готов был к такому вопросу.
— Нет, — сказал он наконец, — ничего не выйдет. Все номера заказаны на две недели вперед.
Джейк бросил трубку и свирепо уставился на телефон. Кажется, они и впрямь разворошили осиное гнездо, и теперь эти осы лишают их крыши над головой. Что ж, по крайней мере, Ребекке не придется больше торчать в этой отвратительной дыре. Быть может, им придется спать под открытым небом, зато сюда они уже не вернутся.
В дверь торопливо постучали.
Что еще стряслось?
Он рывком распахнул дверь — и увидел Ребекку. Девушка съежилась, обхватив себя руками за плечи, и в ее широко раскрытых глазах застыли боль и испуг, хотя она изо всех сил старалась это скрыть.
Она отбросила с лица влажную прядь, и Джейк увидел, что рука ее заметно дрожит.
Он до боли стиснул кулаки и только так удержался от искушения обнять Ребекку, крепко прижать к себе и разом уладить все ее беды.
— Ты тоже звонила на коммутатор? — спросил он.
— На коммутатор? Нет, — девушка покачала головой и громко, нервно сглотнула. — Я хотела принять душ… а у меня в ванне змея.
Услышав это, Джейк все же не выдержал, потянулся к ней, но Ребекка поспешно отпрянула, развернулась и пошла к своей комнате.
Волей-неволей Джейк последовал за ней.
Змея — точнее, безобидная садовая змейка — извивалась в ванне, тщетно пытаясь выползти из скользкой фаянсовой ловушки.
Ребекка не решилась зайти в ванную. Стоя у дверей и обхватив себя руками за плечи, она беспомощно смотрела на Джейка.
— Что же это такое творится? — тихо спросила она.
— Будь я проклят, если знаю, но ведь ты еще всего не слышала. Я только что говорил с владельцем мотеля. Нас выселяют.
— Что-о?!
— Владелец утверждает, что с завтрашнего дня у него заказаны все номера до единого. — Джейк поглядел на змею. От вида этой черной лоснящейся твари бросает в дрожь, но ведь, в сущности, она безвредна. — Что-то наши неизвестные друзья малость переборщили. Если нас вышвырнут из мотеля, нам остается только покинуть город. Так зачем же тогда подбрасывать змею? К чему нужна эта тварь, если мы и так вот-вот уберемся отсюда?
— Чтобы напугать меня. Вынудить нас прекратить поиски. Сделать так, чтоб мы уехали совсем, а не до ближайшего мотеля, где найдутся свободные места.
— Возможно, и так… но скорее всего, противник у нас не один.
— То есть?
— Не могу сказать наверняка, но сдается мне, что нас пытаются выжить из города двумя совершенно разными методами. Один наш враг, обладающий реальной властью, подсылает к нам мэра и шерифа, заставляет хозяина мотеля выгнать нас на улицу. Другой действует скрытно — ночной звонок, записка, похищенное платье, неядовитая змейка в ванной. Совсем другое дело, верно?
Ребекка нервно, невесело хохотнула и зябко потерла плечи.
— Хочешь сказать, что мои настоящие отец и мать пытаются отделаться от меня, действуя строго поодиночке? Но почему же они так меня ненавидят, если даже никогда в жизни не видели?
Неизбывная боль сквозила в каждом ее слове, и Джейк остро пожалел, что ничем не может утешить Ребекку. Солгать бы… Но к чему ей ложь? Он ведь с самого начала предостерегал, что дела могут обернуться не самым лучшим образом. Рано или поздно Ребекке придется взглянуть в глаза очевидным фактам. Эту процедуру можно оттянуть на время, но совсем избежать ее — никогда. Отец, мать, любая родня — именно таких поступков от них и следует ожидать.
И все же у него не хватило духу прямо сказать Ребекке, что она скорее всего попала в самую точку.
— У нас недостаточно фактов, чтобы делать какие-то выводы, — проговорил Джейк, сознавая, что невольно цитирует учебник по криминологии.
— Что ж, тогда займемся поиском фактов. Ты уже звонил миссис Гриффин?
Крепкий орешек, с уважением подумал Джейк. Надо отдать должное Ребекке — где-то в ней таится стержень из закаленной стали, и, хотя в ее глазах застыли тоска и безысходность, этот стержень помогает ей устоять на ногах. Пока.
Глава 15
5 ноября 1969 года,
Коттонвуд Бенд, штат Техас
Мэри вытерла последнюю тарелку и поставила ее в посудный шкафчик. Грязная вода с шумом и бульканьем исчезала в стоке.
— Чудесное утро, — заметила Шэрон, выглядывая в окно. — Что скажешь, если мы нальем себе еще по чашечке кофе да немного посидим на крылечке?
— Отчего бы и нет? — Мэри ловко встряхнула посудное полотенце, развесила его на сушилке, чтобы побыстрее просохло, и наклонилась к восьмимесячной малышке, самозабвенно возившейся на кухонном полу. — Прихвати кофе, а уж я прихвачу с собой нашу маленькую проказницу.
Она подхватила девочку на руку, и та довольно закурлыкала, хлопая крохотными ладошками.
— Ах ты, прелесть моя, значит, любишь тетю Мэри? Любишь?
— Еще бы ей тебя не любить.
Шэрон налила две чашки кофе, добавила сахар, сливки и направилась к парадной двери.
На веранде стояли садовые металлические стулья, выкрашенные в зеленый цвет. Сидеть на таких стульях было не слишком удобно, но уж лучше свежий воздух, чем кухонная духота. Усевшись рядом с подругой, Мэри пристроила на коленях малышку, которую звали Пэм.
Утро выдалось и впрямь чудесное. Высоко над головой синело ясное небо, и ярко-желтое солнце мирно пригревало землю, уже не сжигая все нестерпимым летним жаром. Несколько деревьев гордо красовались в осеннем ало-золотом наряде.
Шоссе находилось в пяти милях отсюда, и к нему от дома вела одна-единственная, не слишком проезжая дорога. Уединенное местечко. И безопасное. Что же ей по-прежнему так страшно?
— Мое любимое время года, — объявила Шэрон, протянув Мэри чашку с кофе. — В саду делать нечего, все варенье сварено, всякий овощ засолен, замаринован и распихан по банкам. В погребе их уже столько, что хватит до самой весны. Словом, дел никаких — зато пока еще достаточно тепло, чтобы без помех посидеть на крылечке.
— Да, замечательно, — согласилась Мэри.
— Через пару лет мы с Ником заведем тут небольшое стадо коров, и, даст Бог, оно быстро увеличится. Давняя мечта моего Ника — завести на ферме побольше детишек и коров.
Мэри вынудила себя рассмеяться, хотя сердце у нее при этих словах заныло. Вот так же уверенно они с Беном когда-то толковали о своем будущем. Теперь Бена нет, а ее будущее беспросветно, и только крохотный лучик света, дитя, растущее у нее под сердцем, пока еще дает ей силы жить и бороться.
— Благодарение Господу, что твой Ник не решил вначале заняться разведением детишек, — с деланной шутливостью заметила Мэри. — Тебе и с одной-то крохой хлопот полон рот.
Пэм нетерпеливо заерзала у нее на коленях, и Мэри неохотно спустила ее на крыльцо. Малышка тотчас ухватилась пухлыми ручками за ее палец, кое-как держась на неловких еще ножках.
— Ничего, — сказала ей Мэри, — скоро ты начнешь ходить, и вот тогда уж мамочка не помешает тебе проказничать от души!
Пэм счастливо заворковала в ответ, щеголяя молочными зубками — два вверху и два внизу.
— Ты ее совсем избаловала.
— Ничего страшного, правда ведь, пончик? На то и существуют тетушки. — Мэри ласково взъерошила мягкие светлые кудряшки, и девочка радостно залепетала, топая ножками.
— И потом ты чересчур много над ней суетишься. Куда больше, чем я. Можно подумать, что ты боишься хоть на миг выпустить ее из виду.
Мэри тотчас напряглась, осторожно покосившись на Шэрон — неужели это упрек? Нет, лицо подруги выражало только искреннюю озабоченность.
— Она такая крохотная, — пробормотала Мэри, точно оправдываясь.
— Но ведь не хрустальная же. — Шэрон отставила на крылечко недопитую чашку кофе и обеспокоенно придвинулась к подруге. — Что с тобой стряслось, Мэри? Я имею в виду, кроме гибели Бена? Да, конечно, эта потеря сама по себе ужасна… но ведь ты умалчиваешь еще кое о чем, правда? Мы с тобой дружим чуть ли не с пеленок, и впервые за все это время ты что-то скрываешь от меня. Чего ты так боишься?
Мэри покачала головой, прячась от ее испытующего взгляда, и до боли прикусила губу. Скажи она хоть слово — и слез не миновать, ведь ей в последнее время так легко стало расплакаться… Да и не станет она ничего говорить. Она доверилась Бену — и Бен погиб. Погиб оттого, что она распустила язык.
Ферма Шэрон и Ника в двадцати милях от ближайшего городка, милях в сорока от Эджуотера… и Чарльза. Здесь она в безопасности.
Но ведь Мэри уже когда-то считала, что ей ничего не грозит, что Бен сумеет защитить ее и ребенка. Безопасность — просто миф, и она не поставит под удар подругу и ее славную малышку. Довольно уже и того, что она нашла прибежище в их доме.
— Не хотелось мне тебя расспрашивать, — продолжала Шэрон, — но глаза-то у меня есть, и они видят, что с тобой творится. Я беспокоюсь за тебя, Мэри.
— Все в порядке, — впервые в жизни солгала Мэри лучшей подруге.
— Ну да, конечно. Две недели назад ты звонишь нам и просишь подъехать к бару в окрестностях Эджуотера. Мы без лишних расспросов приезжаем — и что же? При тебе не то что вещей — даже кошелька нет. Ты умоляешь нас никому не рассказывать, что ты здесь живешь, — а теперь утверждаешь, что в