се в порядке? Я вот так не думаю.
Мэри резко вскинула голову.
— Но ведь вы никому обо мне не говорили, правда?
— Нет, конечно. И не скажем. Ты же знаешь, что можешь полностью мне доверять. Живи здесь, сколько захочешь, хоть насовсем останься — и не надо ничего объяснять. Просто когда я гляжу на тебя, сердце кровью обливается. Ты же вздрагиваешь от каждого шума, пугаешься телефонных звонков, бледнеешь, когда вечером приезжает на пикапе Ник. Все время хлопочешь над Пэм, словно ей и вправду что-то грозит. И взгляд у тебя затравленный, точно по пятам за тобой гонится сам дьявол. И ты не плачешь, даже когда совсем худо, просто молча страдаешь. Я так хочу помочь тебе, Мэри, — но как это сделать, если ты молчишь?
Мэри коротко кивнула и провела пальцем по краю чашки, старательно избегая взгляда Шэрон.
— Да, я знаю. Извини.
Подруга молчала, явно ожидая продолжения, но Мэри больше не решилась сказать ни слова. Наконец Шэрон обреченно вздохнула:
— Я понимаю, ты очень любила Бена и теперь страдаешь оттого, что он погиб. Но ведь его убил какой-то заезжий хиппи, так чего же тебе-то бояться? Неужели ты думаешь, что этот человек вернется сюда только для того, чтобы расправиться с тобой?
Мэри ничего не ответила. Отвернувшись, она упорно разглядывала двор, нагие розовые кусты, следы шин пикапа, на котором утром уехал Ник. Далеко на дороге под ветром клубилась пыль.
Или кто-то едет сюда?
— С какой стати ему делать это? — не отступала Шэрон. — Этот хиппи не знал ни тебя, ни Бена, он и стрелял-то лишь потому, что боялся угодить за решетку. Ты для него не опасна.
Но убийца Бена так не считает. Чарльз уверен, что ее ребенок угрожает его карьере… Мэри твердо знала, что его не разубедить. Солнце било в глаза, и она прищурилась, твердя себе, что это ветер играет дорожной пылью. Это не машина, не Чарльз. Здесь ему ее нипочем не разыскать.
— Ты ведь беременна, правда?
Охнув, Мэри резко повернулась к Шэрон.
— Кто-то, а уж я-то знаю наизусть все признаки. Сама была такой.
Шэрон поднялась с кресла и присела на корточки перед Мэри, так, что Пэм оказалась между ними. Малышка тотчас протянула пухлые ручонки к матери. Шэрон одной рукой обняла ее и взяла Мэри за руку.
— Вот это мне тоже непонятно. Почему ты так испугалась? Я же знаю, что ты давно мечтала о ребенке. Пэм ты просто обожаешь. А еще это значит, что с тобой навсегда останется частичка Бена — его дитя.
Глаза Мэри налились слезами. Она и Шэрон всегда были близки, почти как сестры. И делились всем, от любимых кукол до первых девичьих грез. Шэрон искренне хочет помочь ей, и как легко было бы сейчас выплакаться на плече у подруги, рассказать ей страшную тайну и целиком положиться на ее искреннюю поддержку…
Утреннюю тишину нарушил отдаленный рокот мотора.
Сегодня безветренный день. Значит, пыль на дороге поднял вовсе не ветер.
Мэри вскинула голову. Облако пыли стремительно приближалось, и теперь в нем можно было различить очертания автомобиля.
Ник вернется домой только вечером. У дома Шэрон дорога обрывается. Здесь попросту больше некому ездить.
Сердце Мэри бешено застучало, и слезы мгновенно высохли.
Нет, она ничего не может рассказать Шэрон. Одним своим присутствием в этом доме она подвергает подругу страшной опасности. Надо как-то защитить Шэрон и Пэм, а еще — свое собственное дитя.
Мэри выдернула руку.
— Шэрон, возьми Пэм и уходи в дом.
Собственный голос показался ей чужим и хриплым.
— Что?!
— Ради Бога! Забери Пэм и уходи в дом. И запрись изнутри.
Шэрон выпрямилась, прижимая к груди дочку — словно испугалась, что Мэри внезапно сошла с ума. Возможно, это было недалеко от истины.
К дому подъехала полицейская машина.
— Странно, — сказала Шэрон. — Что понадобилось здесь полицейскому из Эджуотера.
Из машины выбрался Чарльз, и Мэри встала, хотя всего лишь минуту назад могла поклясться, что не сумеет удержаться на ногах, что попросту рухнет в обморок от страха и безысходности.
Чарльз подошел к веранде, и Мэри шагнула навстречу ему.
— Шэрон, — сказала она ровным голосом, понимая, что должна сделать, чтобы защитить подругу, — Шэрон, познакомься — это Чарльз Мортон, напарник Бена. Он поселился в Эджуотере после твоего отъезда. Я уеду с ним домой.
Надо отвлечь внимание Чарльза от Шэрон и Пэм. А потом уж придумать, как ей спасти собственного ребенка.
— Рада познакомиться с вами, Чарльз. Вы, кажется, служили с Беном во Вьетнаме?
Чарльз стянул с головы фуражку и расплылся в улыбке.
— Так точно, мэм. Служил.
— О, так это вы спасли ему жизнь! Как хорошо, что я наконец-то познакомилась с вами! Заходите в дом, я сварю еще кофе.
Благодарение Богу, что Мэри так и не рассказала Шэрон всей правды о Чарльзе! Речь подруги дышала неподдельной искренностью. Чарльз должен понять, что ему нечего бояться Шэрон. Только бы уехать прежде, чем разговор коснется ее беременности…
— У Чарльза нет времени пить кофе. Мы должны уехать сейчас же, верно?
— Спасибо за приглашение, мэм, но лучше как-нибудь в другой раз. У нас с Мэри важное дело, и оно не может ждать.
— Тогда хорошенько позаботьтесь о ней. С тех пор, как умер Бен, она сама не своя. — Одной рукой прижав к себе Пэм, Шэрон крепко обняла Мэри. — Позвони мне, ладно? И приезжай, когда только захочешь. Для вас тут всегда сыщется местечко.
Благодарность, нежность, страх, беспомощность — все эти чувства волной нахлынули на Мэри, но она решительно отстранилась от них. Ей сейчас нужны не эмоции, а трезвый разум. Нельзя поддаться чувствам, иначе ей и малышу не уцелеть.
— Так приятно было погостить у тебя. Я обязательно позвоню, как только все улажу.
И Мэри направилась к машине Чарльза, держась неестественно прямо, словно в спину ей вогнали стальной стержень.
Она устроилась на сиденье рядом с водительским и захлопнула дверцу. Чарльз протиснулся в машину.
— Что это она болтала насчет «вас»?
Мэри прямо глянула на него, надеясь, что этот прямой взгляд убедит Чарльза в ее искренности. Он ведь не знает, что она уже научилась ничем не выдавать своих чувств.
— Я ей ничего не рассказывала. Шэрон не знает, что я беременна. Просто так принято говорить в Техасе.
Чарльз кивнул, явно решив, что Мэри не лжет.
— Стало быть, ты все же поумнела и согласна избавиться от маленького ублюдка, чтобы он не портил жизнь нам обоим?
— Да, я решила, что не стану обременять себя твоим ребенком.
Поразительно, как быстро она научилась лгать. Впрочем, это ведь не совсем ложь, потому что ее ребенок не имеет никакого отношения к Чарльзу.
— Я тебе ни на грош не верю, как не верил в доме у Маргарет, но я рад, что тебе наконец-то надоело сопротивляться неизбежному.
Машина сорвалась с места, и разум Мэри тотчас заработал, отмечая и подмечая все: расстояние между ней и Чарльзом, скорость автомобиля, расположение дверной ручки… Рано или поздно ей подвернется возможность бежать, и тогда она должна быть наготове.
— Мы опять поедем к этой женщине? Как ты ее назвал — Маргарет? — уточнила она, чувствуя, как в голове усердно трудится незримый компьютер, собирая и перерабатывая информацию.
— Мне придется арестовать бедняжку Маргарет. Оказывается, она баловалась нелегальными абортами. Представляешь?
Мэри охватило чувство вины. Из-за нее Чарльз наказал женщину, которая осмелилась прийти ей на помощь.
Нет, нельзя поддаваться и этому чувству. Маргарет ничем не поможешь, а потому не стоит и бессмысленно терзаться.
— Что же с ней теперь будет?
Лицо Чарльза окаменело, и Мэри позволила себе мысленно возликовать. Значит, Маргарет как-то ускользнула от него!
— Эта сучка ухитрилась смыться из города. Ну да ничего — я ее все равно найду. Никуда не денется. Грязная шлюха, такая же, как и ты. Такая, как все вы, бабы. Ничего, я умею управляться со шлюхами.
«Не обращай внимания на его угрозы! Еще неизвестно, перейдет ли он от слов к делу».
— А как же твоя мать?
Даже у Чарльза Мортона должна быть мать, даже он когда-то был ребенком, крохотным беззащитным малышом. Может быть, хоть так ей удастся найти отклик в его зачерствевшей душе?
— А что — моя мать?
— Она родила тебя и вырастила. Она любит тебя. Разве она — шлюха?
— Она родила тебя и вырастила. Она любит тебя. Разве она — шлюха? — передразнил Чарльз писклявым голосом. — Конечно, шлюха, и еще какая!
Похоже, эта тема лишь сильнее злила его. Мэри смолкла и молчала до тех пор, пока они не выехали на шоссе. Мысли ее лихорадочно метались в поисках пути к спасению.
— Как ты меня нашел? — наконец спросила она.
— У меня везде друзья.
— Друзья? Или просто люди, которых ты держишь в кулаке?
Чарльз захохотал.
— Так ведь это и есть друзья! Поведают друг другу свои маленькие грязные тайны, а потом каждый держит приятеля за ворот, мило улыбается и оказывает мелкие услуги, и оба хорошо знают, что друг друга не выдадут — невыгодно. Так и зарождается настоящая дружба.
Мэри упорно смотрела в окно машины, на шоссе, на летящие мимо деревья — куда угодно, лишь бы не поддаться безумию Чарльза. Она непременно избавится от этого человека. Так или иначе — но избавится.
— Бен был твоим другом, — сказала она вслух. — Он-то тебя не шантажировал.
— Да ну? — фыркнул Чарльз. — А как же то вьетнамское дельце?
— Он всем говорил, что ты настоящий герой.
— Еще бы! Покуда я плясал под его дудку. Только твой драгоценный Бен никогда не давал мне забыть, что стоит ему шепнуть словечко кому следует — и моему геройству конец.
Мэри в изумлении обернулась к нему:
— Неправда! Бен был совсем не такой!
— Эх, святая наивность! Все люди одинаковы. Твой Бен предпочел даже поверить на слово тебе — шлюхе — а не своему лучшему другу. Он совал нос в дела, которые совсем его не касались, и пытался уничтожить меня. Ну еще бы — ведь это он с самого начала пригласил меня поселиться в этом гнусном городишке, он рекомендовал меня в полицию. Словом, он мне дал все — и решил, что так же легко может все это отнять. Как бы не так!