Загорается зеленая стрелка, Жанна сворачивает к магазину.
— Мама? — говорит она, останавливаясь стекло к стеклу и опуская свое.
— Доча? Какими судьбами?
Уже в восемнадцать Жанне подарили квартиру и машину. Полыхнул ослепительный фейерверк начала собственной жизни. Его сменили будни — то счастливые, то не очень. Родители не вмешивались, лишь папа помог с работой, которую любимому чаду хотелось. С тех пор папа с мамой наслаждались не только материальным благополучием, но и абсолютной свободой. От всех и всего. Завязав с Сычом, папа стал известным благотворителем. Везде с мамой, всегда вместе. И вот тебе…
«Хлоп», — дверца. «Клац — фырк-фырк», — сигнализация. Не успев почувствовать холода, Жанна тонет в еще теплом после Леонида кресле.
— Зачем здесь Сычевы ребята? — накидывается она, словно это противоправно.
— Неважно. На тебе лица нет. Что-то случилось?
— Не у меня. — Тон Жанны жесток. — У вас.
— Объясни.
— У папы любовница?
Мама бледнеет:
— С чего ты?..
— Да или нет?
После краткого раздумья раздается:
— Нет.
— Врешь.
— Не вру. Он никого не любит, кроме меня.
— И не собирается уйти?!
В глазах мамы — покой и мудрость веков. Жанна остывает:
— Прости. Наверное, я поняла что-то не так.
— Наверное.
Мама утешительно поглаживает ее по голове, как в детстве.
— Тогда расскажи мне про Лигу, — выбрасывает Жанна последний козырь.
Как же хочется, чтоб у мамы нашлось, чем его покрыть…
В голосе мамы впервые прорезаются жесткие нотки:
— Кто тебе сказал про Лигу?
— Мне предложили участвовать. — Жанна не собирается что-то скрывать. — Для первой акции на выбор дали несколько объектов. Представь, каково мне было увидеть там…
Мама мрачнеет:
— Ты уже…
— Нет, ничего не делала. Сразу к тебе.
— Правильно. Потому что… это не то, что ты думаешь.
— Глупая отмазка, — передергивает плечиками Жанна. — Попахивает тупой комедией.
— И тем не менее.
— Но он тебе изменил, да? Я знаю, в объекты «главных» акций жены и подруги выставляют своих непутевых…
Жанна прикусывает язык. До крови, но даже не замечает этого. Сама сказала: «и подруги». Если какая-то папина знакомая решила таким образом ему отомстить… Маме бы потом сообщили…
Черт!
Глава 4
Добившись своего — отпустят, она это понимает. Но… когда и чего?
К ней приходит женщина. Кто? Никогда не отвечает на вопросы. Чего хочет? Если выкупа — сколько, и как Кирилл соберет его? Скоро ли? Дело наверняка в этом. И уже решается там, в большом мире.
А если не выкупа… Тогда чего?
Лучше думать про выкуп.
Снаружи лютая зима, а здесь тропическое лето. Жара просто невыносима. Воздух от дыхания постепенно превращается в пар, он мокрый настолько, что скоро его можно будет носить в ведрах. На стенах влага собирается в капли и стекает неровными струйками. Кожа выглядит так же — влажная и неприятная. Стоит провести пальцами, и на них остаются катышки из грязи. Хорошо, что нет зеркала. Алена его сразу разбила бы.
Люк. Свет. Алена запрыгивает с ногами на тюфяк, подтягивает колени к груди и прикрывается мятой тряпкой, в прежние времена носившей гордое название халата. Сейчас это всего лишь ширма для крайних случаев, больше ни на что не годится.
— Можно поменять ведро? — обращается Алена к яркому прямоугольнику в потолке. — И принести еще воды? А еще — убавить мощность обогревателя.
Грязные слипшиеся волосы прилипли к щеке. Она страшна в своем унизительном виде. Но это дает силу требовать.
— Эй вы, слышите?
Она вдруг напрягается: силуэт в люке ей незнаком. Это мужчина. На уши натянута вязаная шапка, глаза прячутся под большими черными очками, нижнюю часть лица вместе с носом закрывает платок, связанный концами на затылке. На руках — перчатки. Поверх одежды накинуто длинное нечто вроде пончо. Очень удобно, чтобы скрыть телосложение: снизу может быть очень много всего. А может и нет.
До мужчины долетает запах. Он вздрагивает, быстро кивает и опускает раздвижную алюминиевую лестницу.
Алена вскакивает. Плевать на приличия. Она одевается под уставившимся сверху взором, затем одной рукой хватает ведро с помоями, второй придерживается за лестницу, и когда ноги достигают пятой перекладины, с трудом протягивает ведро вверх.
А не схватить ли похитителя за руку? Что будет, если вцепиться и дернуть вниз? Пусть не получится свалить… хотя это было бы идеально. Его — вниз, сама — вверх… И люк на задвижку.
Размечталась.
Во всяком случае, пока он будет отдирать ее от себя, можно будет сбить очки и посмотреть в глаза.
«Дура. Не вздумай!» Алена чуть не хлещет себя по щекам, чтобы не натворить глупостей. Каков шанс, что перед ней знакомый? Мизерный. А что будет, если она узнает в похитителе знакомого? Тогда ей точно отсюда не выйти. У того, кто решился на преступление, обратного пути нет. Такому проще замести следы, чем жить в постоянном страхе. Концы в воду — и преступления вроде бы не было.
А если она увидит лицо похитителя который ей неизвестен, с этого момента он станет известным, его можно опознать. Итог тот же: глупая смерть, сейчас невыгодная обеим сторонам.
Алена двигается так, чтобы похититель понял: она все понимает и неприятностей не хочет. Вслед за первым ведром вверх отправляется второе, пустое.
Лестница исчезает, раздается смачный хлопок упавшего люка.
Руки сами собой приводят прическу в порядок. Хоть как-то. Потом оправляется халат, вызывающе темный на остриях груди. Алена борется с противоположными желаниями: выглядеть как можно лучше даже в такой безумной ситуации и не привлечь к себе внимание как к объекту насилия.
Люк открывается.
Лестница. Вслед — чистое пустое ведро с пластиковой крышкой.
— Спасибо, — говорит Алена.
Мужчина передает второе ведро, оно до краев наполнено чистой водой. Запястье Алены подгибается под тяжестью…
И она еще думала, что до этого была мокрая. Двенадцатилитровый душ обрушивается на голову и едва не сносит с лестницы.
Ладони протирают глаза, и Алена виновато смотрит вверх. «Давай ведро», — машет мужчина кистью в зимней перчатке.
Теперь халат и вовсе не халат. Перестав его даже придерживать (куда он денется, прилипший?), Алена спрыгивает в лужу за укатившейся емкостью и вновь протягивает вверх.
Видно, что ею любуются. Мужчина этого не скрывает. Вернее, он делает вид, что просто наблюдает, но некие флюиды доносят правду.
Как ни странно, Алене это приятно. С нее течет, как с огородного пугала, волосы и кожа — грязные, запах — как от бомжа… а ей приятно.
Мужчина протягивает губку, и Алена собирает разлившуюся воду в помойное ведро. Наблюдение за ней в открытый люк продолжается.
Кстати, теперь, когда присматривает мужчина, одна из возможностей побега — через налаживание отношений с надсмотрщиком. Над этим можно подумать. Но не торопиться. Алена и так во власти похитителей, стоит ли усугублять положение? Мало, что взбредет ему…
Взбрело. Мужчина карябает фломастером по картонке, показывает:
«Хочешь прогуляться?»
Удивление, страх, сомнения — она не знает, на чем остановиться.
«Сходишь за водой сама» — появляется новое.
Вода! Это решает все. Ален героически кивает и поднимается вверх. Прохладный воздух заставляет зябко съежиться. С халата течет. Мужчина смотрит на восставшие соски. Пусть. Это не худшее, что может с ней произойти.
После узенькой клетушки глухое, не имеющее окон широкое помещение кажется огромным. По бокам горят две мощные лампы-переноски, нависает низкий потолок. В центре — ряды деревянных лавок, дальнюю часть занимает подобие эстрады, все доски свежие, пахнут лесом. Вот, оказывается, что здесь колотили.
Дверей — три. Массивная, из мореного дуба, и противоположная ей стальная закрыты, простенькая боковая приотворена. Помещение похоже на подвал большого дома или здания, из которого убрали все лишнее. Мысль насчет побега беспомощно уползает обратно в берлогу. Стальная и дубовая двери наверняка заперты, и если удастся справиться с надсмотрщиком, найти ключи и выбраться наружу — что там ждет? И чем грозит такое поведение?
Алена — не боец. Сейчас к ней относятся хорошо, даже пошли навстречу при возникшей проблеме. А что будет при неудачной попытке побега? В том, что попытка будет именно неудачной, можно не сомневаться, для удачной нужно знать, что находится наверху кроме тридцатиградусного мороза.
Ей показывают в сторону двери, которая открыта. Там… рай! Подхватив ведра, пустое и полное, Алена с радостью бросается в санузел. Он переполнен всеми достижениями современности. Глаза разбегаются. Хочется схватиться сразу за все.
Хочется не только схватиться. Пока набирается вода, Алена косится на унитаз и биде. Мужчина понимает. Он делает два шага назад и исчезает из поля видимости. Но открытая наружу дверь…
Внизу на ведре все равно хуже.
А потом она без спросу залезла в душ. На звук божественной падающей воды заглядывает похититель, грозит пальцем.
Плевать.
Хмыкнув что-то невразумительное, мужчина остается внутри, но не требует прекратить сказочного слияния с чудом. Он просто стоит, подпирая косяк, и смотрит.
— А полотенцами здесь не пользуются? — нахально вопрошает Алена, когда мытье закончено, а халат постиран и напялен обратно, мокрый на мокрое.
Полотенец нет. Как и многого другого.
Мужчина молчит.
— Про обогреватель не забудете? — говорит Алена, переступая белый бортик.
Виден неопределенный кивок.
— А еще, пожалуйста, принесите одежду и полотенце. Еще зубную щетку и туалетные принадлежности. Буду очень признательна.
На ее губах — улыбка. В этот момент Алена почти счастлива.
Написанный ответ врезает по мозгам не хуже кувалды, что упала на прохожего из рук работяги со строящегося небоскреба:
«Уже не пригодится».