Выкуп отменяется.
Холодный ужас. Кирилл чувствует в тоне похитителя нечто непоправимое. Непредставимое. Страшное.
— На вполне логичную просьбу не подключать посторонних ты наплевал, что сразу похоронило наш вполне посильный деловой договор, — несется из трубки. — И тем не менее, мы не будем нелюдями. Оставляем тебе половину шансов.
— В каком смысле? Что я должен сделать?
— Пока только слушать. Ты очень любишь Алену?
— Да!
— А Павлика?
— Да!
Томительная пауза.
— Выбирай.
— ?!
— Пять секунд на размышление. Кто из них вернется — зависит от тебя. Про второго забудь. Пять секунд, время пошло.
— Не надо! Я отдам все! Сделаю все, что попросите!
— Один.
— Я же вас потом найду…
— Два.
— Возьмите меня вместо них!
— Нет. Три.
Отнимается язык. Отнимаются мысли.
— Четыре.
Мир сузился до размеров точки, грозящей взрывом. Взрыв разнесет в клочья голову и сердце — новый Большой взрыв, уничтожающий прошлую Вселенную и рождающий новую. Мир без Кирилла. Потому что — зачем?
— При «пяти» подписываешь приговор обоим, — вставляет голос.
Соленый туман.
Чугун на плечах.
Дрожь и пустота.
Дом, милый дом!
Опухшие блины некогда симпатичных рях глядят на него с упреком: бросил, гад? Прохлаждался, пока здесь от тоски и безденежья помирали?
«Родненькие вы мои…» — умиляется Вращ, входя в тепло привычности.
Добрался. Денег хватило только на электричку. Позор.
Зато цел. Развязать руки проблемы не составило, он склизкий, как водный змей, и гибкий, как пиявка. А вот без шапки плохо было, едва не окочурился. Выдержал. Здравствуй, родная столица, дорогая моя Москва.
Придется придумывать новый способ заработка. Не девочки и не шантаж. Он уже понял — не его это. Хватит. Чтоб еще раз в такие приключения… Куда-то из дома… Да ни ногой.
Как же хорошо дома!
Грохот. Панический визг здесь и вылетевшая дверь там. Вламываются два гибрида гамадрила с гиппопотамом и берут его под белы рученьки:
— Вращ?
Когда тело трясется — голова кивает.
— Бери все, чем грозился одной прелестной девушке, и побыстрей. Ждать не любим, забывчивости не простим. Поедешь с нами.
«Ох, Эсмеральда… А думал — удача».
— К-куда? — Он суетливо собирает снимки и документы, понимая, что эти шутить не будут.
Они смеются:
— Далеко. В один прекрасный маленький город, где серьезные люди хотят задать тебе пару вопросов.
Мышцы обмякают и превращаются в безвольные тряпочки. Словно в надутый воздушный шарик — нагретым паяльником.
Рай близок. Перед глазами. Но эти двери закрыты для него.
Пристроиться к створкам и протискиваться, протискиваться, немея от причащения к божественному…
Ох, как трудно перебороть. Рано. Подождать всего день…
Часть 5Ночь с субботы на воскресенье
Глава 1
— Стоп! Чего еще? Только не говори, что финансирование закрыли.
— Стрельников не приедет. Занят в другом месте.
— Насколько занят? Обещал! У нас контракт!
— Там платят больше. Намного.
— Капец. То Выжигалов, то Стрельников…
Взгляд падает на временно взятого уборщика.
— Эй! Хочешь заработать?
Счастливое лицо малооплачиваемого мигранта каждой мышцей кричит, что, несомненно, да!
— Сценарист! Переписывай роль Стрельникова под лицо кавказской национальности. Так даже колоритней получится.
Сценарист с сомнением глядит на подбоченившегося таджика:
— Какой из нашего Амирджона кавказец?
— Замечательный! И нос нужный. — Режиссер поворачивается к Амирджону: — Скажи: «Иды суда».
— Иды суда.
— Класс! Чего остальные встали? Работаем, не отвлекаемся. Все проблемы решены.
— А национальный вопрос? Нас со свету сживут, клип с ротации снимут.
— Какой такой национальный вопрос? Где? Потому что роль Стрельникова у нас отрицательная?
Взгляды разбегаются. Сценарист тоже отводит глаза:
— А в Штатах давно кино без хорошего черного или желтого невозможно. А если с плохим — себе дороже. Даже автобиографичное и историческое. Полный маразм, но в этом плане мы им в зад дышим. Уже почти воткнулись. Лучше перестраховаться.
Режиссер негодует:
— Перестраховаться?! Значит, если сделать роль стопроцентно положительной — с точки зрения политкорректности все станет нормально?
— Конечно.
— И это называется политкорректность? Дурдом. Ладно, смягчи, как сможешь, перепиши в положительность… но не перестарайся. Сделай из него нормального человека, с достоинствами и недостатками. Чтобы как в жизни, а не в мозгах депетутов. Сделаешь?
— Попробую.
— Не попробуй, а сделай.
— Ко мне? — предлагает Леонид.
До дома далеко и незачем. Алекс соглашается. Утром все равно в офис, от приятеля получится ближе. Завтра у Лиги событие. Нужно что-то предпринять. Выследить, проникнуть, подсмотреть. Лига охотится за ним, потому что он охотится на Лигу. Круг. Кто разорвет первым — выиграл. Проигравший плачет.
«Слава хроническим неудачникам, на фоне которых ваше ползание выглядит полетом» — сказал классик. Вот тебе и полет.
Вспоминается про севший планшет. Без интернета — как без рук. Вокруг все давно ходят со смартфонами, но Алекс однажды разбил хлипкий аппаратик прямо в момент операции, когда важнее связи ничего не было. Теперь для звонков он использует особую модель — хоть в лужу кидай, хоть в качестве молотка используй, ее ничего не убьет.
Пока Алекс подключает планшет к зарядке, звонит его неубиваемый сотовый.
— Слушаю.
— Только не падай, — загадочным тоном произносит Дым, тоже любитель работать не для отмазки, а до результата. — У Горской выявился любовник. Я через уволенную домработницу узнал. Распечатка звонков подтвердила.
— И что?
У многих любовники. Не повод настолько удивляться. Значит, это кто-то из тех, кто на слуху.
— Никогда не догадаешься кто.
— Ладно, сижу, не упаду.
— Гаджиев.
— Кто? — Алекс не знает такого.
Дым информирует:
— Президент риэлтерской фирмы «Провинция», прямой конкурент Горского. — Тянется недолгая озорная пауза. Дым доволен произведенным эффектом. — Удивил?
— Удивил.
— Я сразу выяснил, что после исчезновения Горского они еще не встречались, а сам Гаджиев сейчас дома. Я видел, как он входил. Свет в окнах потушен. Наверное, спит.
— Ты там рядом, что ли?
— Да. Поговорить?
— Я сам. — Алекс смотрит на часы. — Но уже утром. Телефон Гаджиева на прослушку поставил?
— Как только узнал. Ничего подозрительного. Из дома никому не звонил, и ему пока тоже никто.
— Спасибо. Отбой.
Не дает покоя вопрос, куда мог исчезнуть Кирилл. Если бы его взял кто-то заинтересованный в деньгах или благодарности Сыча, Алекс уже был бы осведомлен. Кто же тогда? Те, кому коммерческий директор «Риэлтинга» нужен не меньше, чем Сычу — другие крупные дольщики?
Необходимо составить список и проверять в зависимости от вложенных сумм и исходя из личности потерпевших. Кстати, похитить ребенка тоже могли они, если, подобно Горскому, заранее узнали о планирующемся наезде на фирму. И Алену могли они же. Список есть в полиции у следователя в изъятых документах. Но до понедельника ничего не сделать.
Нет, не вариант. Заявленная сумма выкупа смехотворно мала. Уже это настораживает.
Теперь надо подумать, как в закрутившихся событиях замешана небезызвестная «Провинция», не отличавшаяся особым пиететом ни перед законом, ни перед совестью.
— Не понимает опасности. И ведет какую-то неизвестную игру. Я боюсь.
На лице написано: не за себя. И не за него. За всех.
Сыч стучит пальцами. Глаза бегают. Останавливаются на Жанне:
— Еще что-то?
Она решает быть честной до конца. Дать половину правды — получить половину помощи.
— Матвеев передавал Акимову деньги.
— Много?
— Вот столько. — Показывает пальцами.
Сыч не удерживается от смеха.
Жанне не смешно. Признание далось трудно. Но у каждого своя голова на шее. Кто-то должен оказаться умнее и не взваливать на плечи причину будущей грыжи.
— Не думаю, что он затеял что-то против фирмы, — настойчиво повторяет она. — Скорее, переоценил личные силы.
— И нарушил субординацию. — Сыч думает серьезнее, но не все нужно говорить вслух. Вслух можно итог: — Проверим. — Он нажимает на телефоне кнопку техотдела. — Отследите все телефоны Алекса Акимова.
— И Матвеева, — добавляет Жанна.
Удивленный взгляд Сыча сменяется пониманием.
— И Матвеева, — распоряжается он. — Результаты мне на стол. Немедленно.
— Все? Даже снятые с пеленгации?
— Снятые — особенно!
Звонит личный мобильник, Сыч прикладывает его к уху:
— Петрович? В такое время — значит, с новостями. Слушаю внимательно.
— Если сначала новости… — кряхтит собеседник. — Моя Ритка двумя твоими гавриками заинтересовалась. Просила всю подноготную собрать. Я собрал, но решил предупредить.
— Твоя Ритка?..
— Не шуткуй, не в том смысле заинтересовалась, — недовольно бурчит полковник. — Чем-то они ей насолили. Может, вели себя неподобающе. Смотрели не так. Или подрезали и не извинились. Не знаю. Но чем-то обидели.
— Кто?
— Некие Алекс и Леонид. Поговори с ними, чтобы обходили мою благоверную за три версты.
— Считай, что уже сделано. А насчет не новостей что имеешь в виду?
У полковника вырывается похотливый смешок:
— Полгода прошло, а до меня только сейчас слухи дошли, как тебя на работе с днем рождения поздравляли.
— Пустое. Это именно слухи.
Сыч усмехается про себя. Слухи? Для кого слухи, а для кого…