Твою – не имя; не принадлежишь
Ты к девяти Каменам, не живешь,
Неборожденная, на высоте
Олимпа древнего, но прежде гор
Возникновенья, прежде, чем ручьи
И реки заструились, ты вела
Беседы с вечной Мудростью, сестрой
Твоей; ты пела гимны вместе с ней
Пред ликом Всемогущего Отца,
Небесным, пеньем слух его пленив.
Тобою вознесенный, гость земной,
Дерзнув проникнуть в Небеса Небес,
Я эмпирейским воздухом дышал,
Который ты смягчала; но теперь
Ты столь же невредимо низведи
Меня к родной стихии, чтоб с коня
Крылатого, безуздого, не пал,
Как некогда Беллерофон на поле
Алейское (хоть с меньшей вышины
Низвергся он), чтоб не скитался я
Покинутый, не ведая, куда
Направить страннические стопы.
Юнг[6] в своих «Ночных думах» говорит о скептике:
Он, чей слепой ум будущее отрицает,
Не ведая несет, Беллерофонт, как ты
Себе самому обвинение, он сам себя приговаривает.
Кто читает его сердце – читает бессмертную жизнь,
Или природа здесь, обманывающая своих сынов,
Написала сказки; человек был сделан лжецом.
Том II, с. 12.
Пегас, будучи конем Муз, всегда был к услугам поэтов. Шиллер рассказывает прелестную историю о том, как Пегас был продан нуждающимся поэтом и запряжен в телегу и плуг. Он не подходил для этих целей, и его невежественный хозяин ничего не мог с ним поделать. Но выступил юноша и попросил дать ему возможность попытаться. Как только он сел на его спину, конь, который сначала показался дурным, а потом павшим духом, поднялся царственно – дух, бог, расправил великолепие своих крыльев и взмыл в небеса. Американский поэт Лонгфелло также описывает приключение этого знаменитого коня в своем «Пегасе в загоне».
В тихом маленьком селенье
Ранним утром, как-то раз,
Не спеша и очень скромно,
Брёл крылатый конь Пегас.
Осень, в воздухе прохлада,
Перепёлок свист в лугах,
И как угли уж краснели
Щедро яблоки в садах.
А с высокой мрачной башни
Громко колокол звучал,
Звал, однако, он к работе,
Не триумф обозначал.
Но Пегас туман отметил,
Что к земле сырой прижат,
Запах осени почуял –
Листьев вялых аромат.
И ребятами из школы
Быстро был замечен он,
А крестьянин очень хитрый
Вмиг коня увёл в загон.
А потом глашатай сельский
В колокольчик свой звонил,
О продаже той находки
Всем он громко объявил.
Изумляются селяне,
Хоть старик, хоть молодой, –
Перед ними конь крылатый,
Даже с гривой золотой.
День прошёл, а вот и вечер –
Вновь туман на землю пал,
Но ни сена, ни соломы
Так никто коню не дал.
Терпеливо, всё надеясь,
Конь ещё чего-то ждал,
Созерцая, как восходит
Среди звёзд луны овал.
Раздувая ноздри яро,
Цепь порвать Пегас сумел,
Широко расправив крылья,
Вновь он к звёздам полетел.
Рано утром все поднялись
Ко своим трудам опять.
Глядь! Исчез тот конь бесследно,
А куда – им не понять.
Клад нашли потом на месте,
Где крылатый конь стоял, –
В углубленье от копыта
Как алмаз родник сверкал.
И с тех пор источник этот –
Радость всех людей кругом, –
Придаёт вода всем бодрость
И ласкает говорком.
Шекспир обращается к Пегасу в «Генрихе IV», где Вернон описывает принца Генри:
Я видел Гарри молодого, в шлеме,
В набедренниках, в панцыре блестящем:
Он от земли Меркурием крылатым
В седло с такою легкостью вскочил,
Как будто с тучи ангел устремился,
Чтоб огненного закружить Пегаса,
И мир пленить ездою благородной.
Эти монстры представлялись как люди от головы до пояса, тогда как остаток тела был лошадиный. Древние так любили лошадь, что расценивали соединение ее природы с человеческой сильным вырождением; кентавры – это единственные из легендарных монстров античности, которым приписываются некоторые хорошие черты. Кентавры дружили с людьми, и на свадьбе Питифоя и Гипподамии они были среди гостей. На празднике Эвритион, один из кентавров, опьянев от вина, попытался овладеть силой невестой; другие кентавры последовали его примеру, и разразилась ужасная схватка, в которой некоторые из них были убиты. Эта знаменитая битва лапифов и кентавров является любимым сюжетом скульптором и поэтов античности.
Но не все кентавры были похожи на грубых гостей Пирифоя. Хирон, наученный Аполлоном и Дианой, был известен своим мастерством в охоте, медицине, музыке и искусстве предсказания.
Самые значительные греческие герои были его учениками.
Среди них – наследник Асклепий был доверен под его опеку Аполлоном, своим отцом. Когда мудрец вернулся домой, неся наследника, его дочь Окироя вышла, чтобы встретить их, и при виде ребенка изливала поток пророчеств (потому что была прорицательницей), предсказывая, что Асклепий достигнет славы; когда вырастет, он станет знаменитым врачем, и даже однажды попытается вернуть к жизни мертвого. Плутон возмутится этим, и Юпитер, по его требованию, поразит отважного смертного молнией и убьет его, но после смерти причислит к сонму богов.
Хирон был самым мудрым и праведным из всех кентавров, и после его смерти Юпитер поместил его среди звезд как созвездие Стрельца.
Пигмеи были народом карликов, их название по-гречески означает «локоть» или меру около тринадцати дюймов[8], каковым, как уверяют, был рост этих людей. Они жили около истоков Нила или, по другой версии, в Индии. Гомер рассказывает, что журавли каждую зиму мигрировали в страну пигмеев, и их появление было сигналом для кровавой войны маленьким обитателям, которые брали в руки оружие, чтобы защищать свои поля от хищных пришельцев. Пигмеи и их враги-журавли образуют сюжет ряда произведений искусства.
Поздние авторы рассказывают об армии пигмеев, которые, найдя спящего Геркулеса, готовились к атаке на него, словно к штурму города. Но герой, проснувшись, посмеялся над маленькими воинами, стряхнул некоторых из них в свою львиную шкуру и принес их к Эврисфею.
Мильтон упоминает пигмеев для сравнения в «Потерянном рае», Книга 1.:
…как пигмеи, что живут
За гребнем гор Индийских, или те
Малютки-эльфы, что в полночный час
На берегах ручьев и на лесных
Опушках пляшут; поздний пешеход
Их видит въявь, а может быть, в бреду,
Когда над ним царит Луна, к земле
Снижая бледный лет, – они ж, резвясь,
Кружатся, очаровывая слух
Веселой музыкой, и сердце в нем
От страха и восторга замирает.
Грифон – это монстр с телом льва, головой и крыльями орла и спиной, покрытой перьями. Как птицы, он строит гнездо, но вместо яиц кладет в него агат. У него длинный клюв и когти такого размера, что люди той страны делают из них чаши. Родной страной грифонов называют Индию. Они находят золото в горах и строят из него свои гнезда, поэтому их гнезда очень привлекали охотников, и они были вынуждены неусыпно охранять их. Инстинкт вел их туда, где лежали спрятанные сокровища, и они делали все возможное, чтобы держать грабителей на расстоянии. Аримаспы, среди которых грифоны процветали, были одноглазым народом Скифии.
Мильтон использует сравнение с грифонами, «Потерянный рай», Книга II.:
…Так пересекал
Болота, горы и пустыни Гриф,
Преследуя упорно Аримаспов,
Что золото украли у него,
Хоть россыпи он зорко сторожил.
Глава IX. Монстры новых времён
Существует ряд воображаемых существ, которые, видимо, являются последователями «горгон, гидр и химер жутких» старинных суеверий, и, не связанные с ложными богами язычества, продолжают существовать в народных верованиях после того, как язычество было вытеснено христианством. Возможно, они упоминались классическими писателями, но их наибольшая известность и распространение, как кажется, пришлись на более поздние времена. Мы ищем сведения о них не столько в поэзии древних, сколько в книгах по древней естественной истории и в рассказах путешественников. Сведения, которые мы готовы привести, взяты из «Дешевой Энциклопедии».
Овидий рассказывает историю Феникса следующим образом: «Большинство существ происходит из других особей; но есть определенный вид, который воспроизводит сам себя. Ассирийцы называют его фениксом. Он живет не на фруктах и цветах, а на ладане и благовонных смолах. Когда он проживет пятьсот лет, то строит сам гнездо на ветвях дуба или на вершине пальмового дерева. В него он собирает корицу, нард и мирт, и из этих материалов строит кучу, на которой располагается и, умирая, испускает дух среди ароматов. Из тела птицы-родителя выходит молодой Феникс, которому суждено жить столь же долго, сколько его предшественнику. Когда он вырастает и становится достаточно сильным, то поднимает свое гнездо (свою собственную колыбель и могилу своего р