– Спасибо. Ты знаешь, как я разбогател?
– Говорят, голубь с небес спустился, сел тебе на ладонь и выплюнул два алмаза.
– Все было почти так. Я убил голубя, чтобы съесть, и нашел в его желудке пару алмазов. А на днях я узнал, чьи они. – Соба Младший на секунду замолчал, наслаждаясь удивлением, охватившим друзей. – Алмазы принадлежали моей соседке, пожилой португалке. Она прожила двадцать с лишним лет в бедности, будучи на самом деле богатой. И сделала богатым меня, сама того не зная.
Соба рассказал историю целиком, со всеми подробностями и хитросплетениями, талантливо и со вкусом придумывая то, чему сам не был свидетелем.
– И да, – продолжил бизнесмен, – остались два алмаза, такие большие, что никакого голубя они не заинтересовали. Португалка подарила алмазы двум пастухам-мукубалам. Похоже, она знала эту деревенщину, непонятно только откуда. Луанда полна тайн.
– И то правда, – согласился Педру Афонсу. – Наша столица кишит тайнами. Сколько я здесь повидал, не на один сон хватит.
Смерть Монте
Магну Морейра Монте погиб от параболической антенны. Ее сорвало, когда он пытался закрепить эту штуку на крыше, и она снесла ему голову. Некоторые усмотрели в этом злую шутку нового времени: бывший сотрудник госбезопасности, последний представитель прошлого, которое в Анголе мало кому нравится вспоминать, погиб от символа будущего. Свободные масс-медиа одержали победу над обскурантизмом, молчанием и цензурой. Космополитизм уничтожил изоляционизм.
Мария-Клара любила смотреть бразильские телесериалы. А муж ее, наоборот, уделял телевизору мало внимания. Бессмысленность каких-то передач приводила его в ярость. Новости же бесили еще больше. Он смотрел футбол и болел за ангольскую “Примейру де Агошту” и португальскую “Бенфику”. Иногда, не вылезая из пижамы и тапочек, он мог в очередной раз пересмотреть какой-нибудь старый черно-белый фильм. Но читать Монте любил больше. В его библиотеке были сотни книг. Последние годы жизни он планировал провести, перечитывая таких авторов, как Жорже Амаду, Машаду де Ассиш, Кларисе Лиспектор, Луандину Виейра, Руй Дуарте де Карвалью, Хулио Кортасар, Габриэль Гарсиа Маркес.
Когда они переехали, оставив в прошлом грязную и шумную атмосферу столицы, Монте пытался убедить супругу обойтись без телевизора. Мария-Клара сначала согласилась. Она привыкла во всем соглашаться с мужем. Первые несколько недель они вместе читали. Все, казалось, шло хорошо. Но потом Мария-Клара загрустила. Она могла часами разговаривать по телефону с подругами. И тогда Монте решил купить и установить параболическую антенну.
Строго говоря, погиб он из-за любви.
Встреча
Мария да Пьедаде Лоуренсу была маленькой беспокойной женщиной с неухоженными волосами, гребнем стоявшими на голове. Луду не смогла рассмотреть черты ее лица, но гребень разглядела. “Как у курицы”, – подумала она и тут же пожалела об этом. Луду очень волновалась все дни, что предшествовали приезду дочери. Но когда та предстала перед ней, она вдруг ощутила полное спокойствие, пригласила ее пройти в комнату. Гостиная была убрана и покрашена, с новым полом и дверьми – все это за счет соседа. Арналду Круж также настоял на том, чтобы купить новую мебель. Он выкупил у Луду квартиру, предоставив ей пожизненное право использовать ее и взяв на себя обязательство оплачивать учебу Сабалу вплоть до окончания им университета.
Гостья вошла и села на один из стульев, вся напряженная, крепко держась за свою сумочку, как за спасательный круг. Сабалу пошел за чаем и печеньем.
– Не знаю, как мне вас называть.
– Можете называть меня Лудовика, это мое имя.
– А когда-нибудь я смогу называть вас мамой?
Луду скрестила руки на животе. За окном виднелась верхушка мулембы. Ветра не было, и ничто ее не тревожило.
– Знаю, мне нет прощения, – прошептала Луду. – Я была слишком молода и испытывала сильнейший шок. Но это не оправдывает того, что я сделала.
Мария да Пьедаде пододвинула стул ближе к Луду и положила ей руку на колено:
– Я приехала в Луанду не для того, чтобы что-то получить. А чтобы встретиться с вами. Я хочу отвезти вас обратно, на родину.
Луду взяла ее за руку:
– Дочка, моя родина здесь. Другой у меня уже не осталось. – Она кивнула в сторону мулембы: – Я смотрела, как это дерево растет. А оно видело, как я старюсь. Мы много разговаривали.
– У вас в Авейру должны быть родственники.
– Родственники?!
– Родственники, друзья, я не знаю.
Луду улыбнулась, заметив Сабалу, который внимательно наблюдал за ними, зарывшись в диванные подушки.
– Мои родственники – вот этот мальчишка, мулемба и пес-призрак. Вижу я все хуже. Окулист, друг моего соседа, приходил меня обследовать. Сказал, что полностью я не ослепну. У меня остается боковое зрение, я буду различать свет. А свет в этой стране – настоящий праздник. Да большего мне и не нужно: свет, чтобы Сабалу мне читал, и радость от граната, который я съедаю каждый день.
Голубь по имени Любовь
Голубя, который изменил жизнь Собы Младшего, помимо того, что он утолил его голод, звали Любовь. Вам это кажется странным? Тогда все претензии к Марии-Кларе. Именно она его так назвала. Будущая супруга Магну Морейры Монте в год провозглашения Независимости была юной ученицей лицея. Ее отец, Орасиу Капитан, сотрудник таможенной службы, занимался разведением почтовых голубей. Голуби, которым Мария-Клара давала имена, как правило, становились настоящими рекордсменами в своем деле. До Любви это были Любимый (1968), Ласка (1971), Шумный (1973) и Красавица (1973). От Любви хотели избавиться, когда он еще даже не вылупился.
– Это никуда не годится, – объяснял Орасиу Капитан дочери. – Посмотри на скорлупу, она вся в складках и очень толстая. Голубь здоровый, сильный, который будет хорошо летать, вылупляется из яйца гладкого и блестящего.
Девушка повертела яйцо между длинными пальцами и пророчески сказала:
– Это будет чемпион, отец. Я назову его Любовь.
Любовь появился на свет с тоненькими лапками и пищал не переставая. Кроме того, оперился он с опозданием. Орасиу не скрывал своего недовольства и отвращения:
– Надо было нам от него избавиться, Мария-Клара. Это чертово существо никогда не будет хорошо летать. Слабак. Настоящий голубятник должен уметь отличить хорошего голубя от плохого. Плохих мы выбрасываем и не тратим на них время.
– Нет! – упорствовала дочь. – Я в нем абсолютно уверена. Любовь родился, чтобы побеждать.
Любовь и вправду стал развиваться. Только, к сожалению, вырос он слишком большим. Увидев голубя-переростка, куда крупнее, чем остальные птицы из того же выводка, Орасиу Капитан снова закачал головой:
– Надо его съесть. Большие голуби разве что на скорость могут летать. А для серьезных расстояний они не годятся.
Он ошибался. Любовь оправдал ожидания Марии-Клары. 1974-й и 1975-й стали для него годами настоящей славы, когда он показал и скорость, и целеустремленность, и врожденную преданность своей голубятне.
– Этот сукин сын на удивление привязан к местности, – признал наконец Орасиу. – А привязанность к гнезду – главное, что отличает хорошего почтаря.
Проходя мимо зеркала, Орасиу Капитан видел в нем высокого и мускулистого мужчину, каковым он в реальности не был. Ровно наоборот: ростом чуть выше метра шестидесяти, неразвитые руки, узкие плечи и кости тонкие, как у воробышка. Однако в конфликтах он никогда не пасовал и, если дело шло к драке, всегда старался бить первым, получая удары в ответ, отчего неизменно страдал, будучи слаб телом, но при этом стоек, как колосс. Родился он в Луанде в смешанной семье мелких буржуа и всего лишь однажды побывал в Португалии. Что, однако, не мешало ему чувствовать себя, как он сам говорил, “португальцем до мозга костей”. Апрельская революция ввергла его в ярость и оцепенение. В зависимости от того, какое из этих состояний преобладало, он целыми днями то растерянно смотрел на небо, то отборным матом крыл предателей и коммунистов, собиравшихся распродать Анголу по частям советской империи. Придя в ужас от развязавшейся гражданской войны, победы МПЛА и ее союзников с Кубы и из стран Восточного блока, он, в отличие от многих, не купил билет в Лиссабон, хотя мог.
– Пока на этой земле есть хоть один настоящий португалец, Ангола продолжит оставаться Португалией.
В течение нескольких месяцев после провозглашения Независимости Орасиу Капитан был свидетелем трагедий, которые сам и предрекал: бегство из страны колонов и значительного количества представителей ангольской буржуазии, закрытие фабрик и предприятий мелкой торговли, развал служб водо- и электроснабжения, уборки мусора, массовые аресты и расстрелы. Он забросил свою голубятню и дни напролет проводил в “Баи́кере”. “Я говорил!” – часто восклицал он, комментируя происходящее, обращаясь к своим немногочисленным друзьям, в большинстве из числа госслужащих, что продолжали посещать эту знаменитую с колониальных времен пивную. Орасиу так надоел всем своими вердиктами и мрачными прогнозами, что с какого-то момента его так и стали называть – Яговорил. Одним туманным утром, развернув газету, он наткнулся на фотографию с какого-то митинга. Среди присутствовавших на переднем плане он увидел Марию-Клару в обнимку с Магну Морейрой Монте. Орасиу тут же поспешил с газетой к Артуру Кеведу, бывшему осведомителю португальской политической полиции. После Независимости он продолжал оказывать небольшие разовые услуги уже новым спецслужбам.
– Ты знаешь этого типа? Кто он такой?
Кеведу с сочувствием посмотрел на товарища:
– Коммунист, фанатик. Худший из коммунистов. Умный, целеустремленный, всеми фибрами души ненавидит португальцев.
Орасиу Капитан в панике отправился домой: его дочка, его девочка, принцесса попала в лапы душегуба! Что он скажет своей покойной жене, когда снова увидит ее?
По мере того как Орасиу приближался к дому, его сердце билось все сильнее. Он был вне себя от ярости. Открывая дверь, он уже кричал: