Корбейн лишь закатила глаза, когда ей рассказали об этих слухах, но перестала их закатывать после встречи с Тиндой Лоуэнтинту. Глава аппарата графини Нохамапитан выглядела весьма странно – так, будто ее физиономию пытались превратить в котлету. Когда Корбейн спросила, все ли с ней в порядке, Лоуэнтинту отговорилась тем, что споткнулась о порог балконной двери, – Корбейн тут же поняла, что это полная чушь, но Лоуэнтинту ясно дала понять о своем нежелании распространяться на эту тему. Она с ходу предложила то, что Корбейн восприняла как попытку раскола внутри Взаимозависимой церкви.
– На каком основании я должна так поступать? – спросила Корбейн, вместо того чтобы немедленно обвинить Лоуэнтинту в богохульстве. Как церковный иерарх, она вполне имела на это право, но такое обвинение выдвигалось крайне редко и в любом случае создавало ненужные проблемы.
– Конечно, ради продолжения существования церкви, – ответила Лоуэнтинту. – Графине известно, что вы недавно собирали епископов, чтобы обсудить имперо и ее видения, а также передачу Взаимозависимой церкви под ваше управление. Ей известно, что многие из них высказались за раскол ради сохранения целостности церкви.
Вспомнив многочасовые дебаты на повышенных тонах, о которых говорила Лоуэнтинту, Корбейн раздраженно подумала, что кто-то из ее епископов решил устроить слив. Кто бы это ни был, с ним можно разобраться позже.
– Полагаю, некоторые действительно высказались за раскол, – сказала Корбейн. – Но хочу вас предостеречь: наше собрание шло по разряду свободных интеллектуальных упражнений. Никаких выводов из него делать не предполагалось.
– Да, конечно. Но можно было бы и сделать.
– Прошу вас, ближе к сути, леди Лоуэнтинту.
– Я хочу сказать, что, если бы вы поддержали раскол, у вас бы нашлись союзники.
– При всем моем уважении к графине Нохамапитан, церковь не нуждается в таких союзниках.
– Увы, я прекрасно вас понимаю. Вам будет приятно узнать, что на вашей стороне есть и другие, куда более солидные союзники.
– «На нашей стороне»? Что это означает?
– Насколько я представляю, для начала речь может идти о финансовой и материальной поддержке новой церкви ради сохранения недвижимого имущества церкви, существовавшей ранее.
– То есть не раскол, а попросту переворот?
– Вряд ли потребуется даже это. Но многие – в парламенте, в крупных домах и, да, в церкви тоже – начинают понимать, что пора предложить имперо отречься.
– Предложить, – повторила Корбейн. – До чего же вежливое слово.
– Насилие вовсе ни к чему, – сказала Лоуэнтинту. – Графиня Нохамапитан лучше остальных понимает, что прямо сейчас применять насилие против имперо бессмысленно. Она ощутила это на себе – острее всех, не исключая имперо. Двое ее детей мертвы, третий – на Крае, и она больше никогда его не увидит. Но насилия можно избежать, если как следует надавить – в нужное время и в нужном месте.
Внезапно до Корбейн дошло.
– Речь о выступлении имперо перед парламентом? Вы что-то замышляете?
– Мы ничего не замышляем, – ответила Лоуэнтинту. – Но планы есть.
– Вы немало рискуете, говоря мне об этом, – сказала Корбейн. – Я член исполнительного комитета. И у меня близкие отношения с имперо.
– Да, близкие. И риск действительно есть. Но ведь всего несколько минут назад вы могли приказать арестовать меня за богохульство. У вас достаточно власти, архиепископ. Ваша церковь мало чем обязана этой имперо. А когда имперо сменится, он – или она – может официально разделить светскую и церковную власти и возвести нынешнего архиепископа Сианя в сан кардинала Сианя и Ядра.
– У вас далеко идущие планы.
– Опять-таки дом Нохамапитан тут ни при чем. Но мы знаем, что планы есть.
– Но именно вы явились ко мне, чтобы ввести меня в искушение, леди Лоуэнтинту.
– Я пришла вовсе не затем, чтобы искушать вас, архиепископ. Я всего лишь сообщаю вам о возможных вариантах и взываю к лучшим сторонам вашей души. Мы живем в неспокойные времена, и с коллапсом течений Потока неопределенность лишь возрастет. Нам – всем нам, – несомненно, предстоят смутные годы. Имперо руководствуется лучшими побуждениями, но она не сумеет провести нас через все невзгоды, что постигнут Взаимозависимость. Это должен сделать кто-то другой. И будет лучше для всех, если этот вопрос решится как можно раньше.
– Забавно, – улыбнулась Корбейн. – Вы говорите совсем как один мой знакомый, который недавно приходил ко мне, чтобы пообщаться на ту же тему.
– Поговорите с ним еще раз. Возможно, он скажет то же самое.
– Не могу. Его уже нет в живых.
Лоуэнтинту потребовалось около минуты, чтобы осознать услышанное, но все же до нее дошло.
– Печально.
– Для него – уж точно, – кивнула Корбейн.
– Подумайте о сказанном мной, архиепископ, – сказала Лоуэнтинту. – Должно случиться многое, и церковь сыграет в этом немалую роль. Но какой станет эта роль, каким станет будущее церкви, зависит от вас. Имперо скоро выступит со своим обращением. И когда этот день наступит, время на размышления истечет.
«Что ж, – подумала Корбейн, когда Лоуэнтинту ушла, – все получилось почти в точности так, как говорила Грейланд».
– Скоро к вам придут, – сказала Грейланд, когда Корбейн явилась к ней обсудить случившееся с Тераном Ассаном. Они немного поговорили о кончине Ассана и последствиях этого для деятельности исполнительного комитета, а затем Корбейн рассказала о своей беседе с Ассаном по поводу предстоящего выступления имперо – беседе, которая привела к ее встрече с епископами.
Грейланд лишь молча кивала, а затем произнесла свое загадочное пророчество.
– Кто? – спросила Корбейн.
– Не хотелось бы рассуждать о заговоре, но ведь лорд Теран только что погиб, пытаясь спасти Надаше Нохамапитан. Естественно, графиня Нохамапитан станет отрицать, что она или ее дом имеют отношение к этому. Но лорд Теран, несмотря на все свои качества, не стал бы делать ничего на свой страх и риск.
– Думаете, это часть более крупного плана?
– Мне кажется, разговорами о своих видениях я лишила покоя немало важных персон, – сказала Грейланд. – Что, впрочем, неудивительно. Видения внушают тревогу и нарушают устоявшийся порядок, чего не желает никто из обладающих властью. Им не понять, что порядок нарушится в любом случае, хотят они этого или нет. Мои видения нарушают существующий порядок, чтобы предотвратить хаос. Но для власть имущих в этом нет никакой пользы, и они замышляют нечто, что позволит им, как они надеются, сохранить знакомый им порядок.
– И что же они замышляют?
– Полагаю, вы и сами прекрасно знаете, – улыбнулась Грейланд.
– Переворот?
– Или что-то похожее, – кивнула Грейланд. – В любом случае не топорную попытку убийства вроде той, что предприняла Надаше. Нечто более масштабное, изящное и неотразимое. Конечно, для этого им понадобитесь вы – вы и церковь. И они явятся к вам, чтобы узнать ваше мнение.
– И вы хотите, чтобы после этого я рассказала вам, кто ко мне приходил? – предположила Корбейн.
К ее удивлению, Грейланд лишь пожала плечами:
– Допустим, вы сообщите мне имя того, кто явился к вам, – и что дальше? Придется либо собирать о нем информацию, либо просто его арестовать. Заверяю вас, Хайберт Лимбар уже собирает информацию обо всем и обо всех, включая вас и меня, – такова его работа. Если я прикажу арестовать этого человека, задержан будет только один. Остальные затаятся, заметут все следы, как это уже случилось после смерти лорда Терана, и продолжат заниматься тем же, чем занимаются сейчас. Так что я говорю «нет», архиепископ. Вовсе незачем сообщать мне, кто к вам придет. Либо я и так об этом узнаю, либо это не имеет значения.
– Тогда чего вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы вы подумали, какой вы хотите видеть Взаимозависимую церковь, – улыбнулась Грейланд.
– Не понимаю.
– А мне кажется, понимаете, – ответила Грейланд. – Или поймете, если как следует подумаете.
– Ладно, – с сомнением проговорила Корбейн.
– Я вовсе не пытаюсь говорить загадками! – рассмеялась Грейланд. – Я просто имею в виду, что никто из ваших предшественников за последнюю тысячу лет не оказывался в такой ситуации, поскольку ни один имперо не заявлял о своих видениях. Но теперь вам придется решать, сможет ли церковь и дальше мириться с кем-то вроде меня.
– С пророчицей?
– Ну… не знаю, зайду ли я столь далеко, – сказала Грейланд. – Но вообще-то, да.
Корбейн лишь улыбнулась в ответ.
– Если сможет, вы будете знать, что делать, когда вас попросят сохранять лояльность. Если нет, полагаю, вы тоже будете знать, что делать. Так или иначе, приношу свои извинения.
– За что?
– За то, что оказалась для вас настоящим шилом в заднице, – ответила Грейланд. – Возможно, вам было бы намного проще, если бы я просто придерживалась сценария. Извините.
– Извинения приняты, – сказала Корбейн, а затем у нее вырвалось: – Знаете, а ведь к вам тоже придут в любом случае.
Грейланд тогда в очередной раз улыбнулась; и, вспомнив тот момент, Корбейн поняла, почему она думала о скульптуре Притофа: у Рахелы была в точности такая же улыбка, как у Грейланд.
Глава 16
– Какого рода корабль мне искать? – спросила капитан Лауре.
– Наподобие нашего, – ответил Марс. – Только больше.
– Да уж, это сильно сужает область поиска, – усмехнулась Лауре.
– Даласисланцы говорили, что у того корабля не было кольца, – сказал Марс. – Так что он не похож на «пятерку» или «десятку». Вероятно, на нем применялась технология пресс-полей для имитации силы тяжести, как и на «Брансиде». Но он был больше нашего. По легенде, его команда составляла от двухсот до двухсот пятидесяти человек.
– Итак, подытожим, – кивнула Лауре. – Мы ищем мифический корабль, который появился триста лет назад, без кольца, достаточно большой, чтобы вместить две сотни человек.
– Он вовсе не мифический, – возразил Марс.
– Но очень похож на мифический.