Сайла встала рядом с ним и закивала головой.
Глазок камеры, скрытый под кровлей въезда, показывал, как две фигуры вынырнули из мрака, поговорили между собой, а потом одна из них подошла ближе и нажала на кнопку домофона. Тимон на всякий случай нажал на кнопку ещё раз и начал мягко покачиваться, ожидая ответа.
Сайла немного замешкалась, когда ткнула в пульсирующее поле внизу экрана.
– Слушаю.
– Добрый вечер, это Тимон Косовиц. Я извиняюсь за вторжение…
– Добрый вечер, Тим, – прервала его на половине фразы Сайла. – Вы хотите снова поговорить о случившемся?
– Собственно говоря, нет. Я хотел бы попросить вас открыть ворота. Нам с коллегой нужно кое-что проверить. Это долго не продлится.
– Хорошо, подождите минутку, – её голос из колонки на мгновение замолк. – Механизм заедает, но сейчас должно открыться.
Они услышали тихий шум, и тяжелые металлические ворота отворились, показывая слабо освещенную внутренность двора. Оба переглянулись. Карл потер щеку ладонью. Тимон проверил, не едет ли какая-то заблудившаяся машина, а потом лёг на живот. Он держал подбородок над землей, как раз над голубым крестом. Смотрел в сторону открытых ворот. Осторожно повернув голову, изменил угол просмотра.
– Ну как? – спросил Карл.
Его вопрос повис в тишине. К тому же, спрятанный в кармане коммуникатор послал ему ненавязчивый сигнал. Кто-то пытался ему дозвониться в самый неподходящий момент.
– Я что-то вижу, – наконец сказал Тим. – Что-то блестит… очень далеко, – он замолчал, неподвижно вглядываясь в пространство перед собой.
– Что блестит?!
– Подожди немного, – он еще сильнее напрягал зрение, пытаясь понять, что видит.
Он видел три тусклых маленьких точки, которые складывались в равнобедренный треугольник. Они тлели слабым светом где-то за сеткой ограждения, с другой стороны двора. И чем дольше он всматривался, тем отчетливее становился этот блеск. У Тима было впечатление, что они медленно увеличиваются и приближаются к нему. Их свет из белого перешел в тускло-фиолетовый, окруженный оранжевым сиянием. Цвета слегка дрожали, словно под лёгким ветерком.
Он закрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Когда снова открыл их, то увидел перед собой отчетливую геометрическую фигуру. Точки соединились широкими линиями, фиолетовыми внутри и оранжевыми по краям. Середина треугольника осталась прозрачной. Казалось, фигура просто висит перед ним в воздухе, на высоте двадцати сантиметров над землей.
Тимон поднял руку, чтобы до нее дотронуться, и тогда треугольник вспыхнул и повернулся влево, вершины поменялись местами. С этого момента он начал вращаться через равные несколькосекундные интервалы. В этом точном движении была какая-то красота, ни с чем не сравнимое совершенство форм.
Тиму хотелось смотреть на него как можно дольше, замерев в этой позе; он не ощущал ни холода, ни нарастающей боли в шее. Его жизнь сжалась до размера этого треугольника. Он даже забыл, по какой причине здесь оказался. Перестал думать. Это было приятнее реальности. Из наркотического сна его вырвал резкий рывок за воротник и проклятия Масного. Тимон вообще не понимал, что происходит.
– Блядь, ты что оглох?! – кричал Карл. – Вставай, тебя же раздавят!!!
Косовиц с помощью Карла неуклюже отполз в бок. Он не мог даже сесть, когда разогнавшаяся машина промелькнула рядом. Дышал быстро и неглубоко, словно человек, вынырнувший из воды.
– Я уже знаю, что они видели, – повторял он и смотрел бессознательным взглядом на Карла. – Я знаю, почему они умирают.
Масный наклонился и потряс его, крепко удерживая за плечи. Даже замахнулся, словно хотел ударить.
– Получишь сейчас у меня, если не придешь в себя, – сказал он. – Звонил Бернард. Мы должны ехать, ты понимаешь меня?!
Тимон кивнул и упал на спину.
Толстые занавески пропускали лишь слабый ржавый свет. В полумраке виднелись очертания предметов и красный дисплей часов, который раздражал глаза при каждом взгляде на него. Было несколько минут двенадцатого, приближался полдень.
Шум в голове не прекращался, а каждое движение вызывало у Тима непреодолимую тошноту и неистовую дрожь, которая загоняла его под одеяло. Медицинский модуль ISM, которым он вынужден был воспользоваться, диагностировал травматическое состояние, вызванное сильным раздражением зрительного нерва. Это в редких случаях могло привести к эпилептическим припадкам или долговременной потери сознания. Каждая попытка встать и сделать несколько шагов заканчивалась потерей равновесия. Ему не оставалось ничего другого, как ждать, пока тело хоть немного вернётся в норму и начнет слушаться.
Тим с трудом поднялся, выпил несколько глотков воды и снова откинулся на подушку. Потом впал в неприятное оцепенение, которое ничем не напоминало живительный сон. Он размышлял о том, что отравился светом, и это было невероятно. Но свет упорно клубился и колыхался. Голова трещала от тупой боли, которую не могли успокоить никакие таблетки, доставленные из аптеки.
Он проснулся через два часа, когда в комнате над ним громко завыл ремонтный автомат. Он потер лицо руками и на ощупь достал коммуникатор. Предчувствия не обманули – на экране мигал значок нового сообщения. Он открыл его и начал читать. Масный писал быстро, делая, как всегда, неисчислимое количество ошибок. В переводе на нормальный язык сообщение звучало так:
«Как дела, Тим? Подай знак, что жив и в сознании. Мы схватили этого злодея, Маркоса, на самой границе. Он пытался вывезти все машины. Нам повезло, а то еще несколько часов, и мы б его проворонили. Останемся в Кодене до завтра. Легавые с экономического придолбались к нам, как всегда. Завалюсь к тебе, как только вернусь. Удачи, Карл».
«Я в сознании, но чувствую себя словно изношенная резина», – лаконично ответил Тимон.
Буквы прыгали перед глазами, поэтому он не был уверен, что Масный сможет прочитать сообщение.
Тим немного подождал и выполз из кровати. Его затошнило, но он заставил себя проглотить несколько ложек разогретого на плите витаминизированного супа. Тот стоил почти десять вианов, но на вкус был таким, что Тим не выдержал и вылил все в раковину. Потом трясущимися руками пустил струю холодной воды и выпил полуденный комплект таблеток.
Колебание не унималось. Только опытный моряк мог его измерить, но Тимону была незнакома шкала Бофорта.
Около пяти часов отозвался коммуникатор. Звонок долго вибрировал, пока не вырвал Тима из дрёмы, и тот был вынужден приложить неимоверные усилия, чтобы дотянуться до трубки. Он узнал голос госпожи Винтер.
– Я звонила вам на работу, – сказала она. – Уговорила секретаршу, чтобы она дала мне ваш номер телефона.
Косовиц не ответил. Он силился собрать расползающиеся мысли. Удавалось это с большим трудом, поскольку они были слишком противоречивыми и вызывали чувство потерянности. А ещё их накрывала тень злости.
– Как вы себя чувствуете? – через какое-то время спросила она.
– Не очень, – буркнул он. – По правде сказать, я не совсем в себе.
Он услышал, как Сайла вздохнула, и представил себе выражение её лица. У него было ощущение, что на нём проскользнуло презрение.
– Мне очень жаль. Это я виновата, – добавила она шепотом. – Я хотела извиниться и предложить помощь.
– Как-нибудь сам справлюсь, – сказал он. – Но спасибо, что позвонили.
Он перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
– Мы можем ещё минутку поговорить? – в голосе Сайлы чувствовалось волнение. – Расскажите мне, что случилось? Я видела, как коллега стянул вас с дороги, и вы упали в обморок на обочине. Я даже не успела выйти к вам.
– Позвонил наш шеф, мы должны были возвращаться, – Тим говорил невнятно, хриплым голосом. – У нас не было время попрощаться.
– Я понимаю. Я допускаю, что этот звонок был важным. Но, честно говоря, я боюсь, что все значительно хуже.
– Вы говорите про меня? – удивился Тим.
– Я испугалась за вас. Я так и не знаю, что вы увидели, но хочу попросить вас оставить это дело. Это очень опасно, даже больше, чем вы думаете.
Тимон грустно усмехнулся. Его тело покрывали капли пота, а на губах ощущалась горечь перца.
– Мне не нужно вам об этом рассказывать, – прошептал он. – Думаю, вы знаете, что случилось. Может, раньше вы только догадывались, но сейчас знаете точно.
– Нет! – отрицала она. – Как вам пришло такое в голову?
– Это неважно. Поговорим, когда мне полегчает.
Стало тихо. Казалось, они не могут прервать тишину и будут дальше молчать на радость собственников Телефонии.
– Что вы увидели, Тим? – спросила она немного истерично. – Даже, если вы ощущаете ко мне враждебность… прошу мне рассказать, и я вас больше не побеспокою.
Тим с трудом проглотил слюну. Влажные ладони невольно сжимали скользкую ткань одеяла.
– Я увидел зло. Гипнотически прекрасный свет, – сказал он. – Я должен погасить его любой ценой и хочу, чтобы вы мне помогли!
Он выключил коммуникатор. Под веками снова завращались цвета треугольника. Время от времени он неожиданно появлялся и выедал по кусочкам его болезненный мозг. Навязчивая иллюзия, от которой Тим не мог освободиться. Преследователь. Указатель.
Весь вечер он боролся с головной болью, просматривая в Синете карту окрестностей Риле. На странице Картографического общества он нашел детальную карту масштабом 1:500. На ней были обозначены отдельные дома и деревья. За поместьем Винтеров, там, откуда плыл свет, тянулись поля. Дальше шла боковая дорога и большой сад или лесок, рядом с которым стояло несколько построек. Они находились приблизительно в шести километрах от шоссе по прямой. Тим распечатал карту и обозначил на ней самый легкий подъезд.
Он был почти уверен, что свет шел именно оттуда. Заметные на карте постройки стояли на возвышенности. Лучи могли достигнуть шоссе, не встречая никаких препятствий. Территория между поместьем и дорогой пустовала, то есть, по мнению Тима, ближе источник находиться не мог, но и дальше тоже, так как возвышался лес, через который – как и сквозь ворота – свет не мог проникнуть.