Довольно долго о последователях Прове почти не говорили, они пропагандировали самопознание и интенсивное обучение, а потому ничем не привлекали СМИ, пусть даже за ценностями членов ордена и стояло убеждение, что только каждый десятый житель Земли имеет шанс на спасение и что сознание человека, носящего в себе плазмат, диаметрально отличается от остальных духовно убогих личностей общества. Однако стоило кому-то из отцов ордена написать в своей книге о приближающемся конце света, как несколько газет и телеканалов сразу же заинтересовались этим делом.
Я сводил данные в единую систему, одновременно искал в Синете тот самый скандальный текст о Великом Холокосте, как вдруг услышал эхо шагов, приближающихся к двери. Я сразу отключил коммуникатор и бросился к кровати. Надеялся, что отец Стасис позволит мне остаться хотя бы на день, потому что ещё не пришло моё время, но был вынужден познать всю горечь своей профессии.
Было что-то такое в тоне его голоса, что лишало собеседника уверенности в себе. Когда он пригласил меня к столу, и мы вместе завтракали, я не мог прервать это мучительное молчание. Сразу понял, что это слишком ранняя последняя вечеря, которую я мысленно назвал последним ланчем. Стасис предложил мне приготовиться к отъезду и не захотел раскрывать причины своего решения, утверждая только, что это важно. Упомянул лишь про чаяния и исполняющееся пророчество, которое осталось скрытым от людей. Намного позднее я осознал, что именно этот момент изменил всю мою жизнь.
На прощание он пожелал мне, чтобы завтрашний день оказался счастливым. Я плохо расслышал его слова, которые заглушил шум заведённого мотора. К тому же так разозлился, что даже не пытался этого скрывать. Меня не только высмеяли, но и обманули, обещав помочь. Так я думал, выезжая из монастыря в сторону лежащей в долине Сверици. Наверное, при иных обстоятельствах я любовался бы красотою гор или разговаривал с кем-то по телефону, вместо того чтобы потирать потный лоб и напряженно всматриваться в старое покрытие дороги.
С противоположной стороны городка находился небольшой пансионат, в котором я снял комнату на три дня, надеясь что-то придумать. Хотел расспросить местных жителей об их отношениях с Орденом и выудить какие-нибудь менее известные, но существенные факты. Однако моя первая попытка завершилась ничем. Хозяйка пансионата, уже немолодая женщина, слишком устала от жары и не желала разговаривать. Она показала мою комнату на втором этаже и быстренько вернулась к себе. Я сидел на твёрдом, покрытым одеялом топчане, слушая крики ребёнка за стеной и остужая лицо возле маленького вентилятора. Сегодня я сдался.
Вечером голос Главного убедительно побудил меня к действию. Даже когда мы проглядели супружескую измену президента, я не слышал от него столько проклятий и обвинений в лености. Я вышел из себя, послал его к черту, однако после этой перепалки все никак не мог успокоиться. Снова начал рыться в Синете и наконец попал на официальную страничку провенов. Интересующая меня книга там была, но, как я и думал, оказалась слишком трудной для профана; однако на сайте я нашел еще интервью некоего Уима Гебера с отцом Даниелем Хербстом, и оно помогло мне понять важнейшие аспекты пророчества ордена.
У. Г.: Много лет вы, отче, выполняли функции пресс-секретаря ордена провенов и отвечали за связи с общественностью. Почему вы приняли решение отойти от публичной жизни и посвятить себя научным трудам?
Д. Х.: Работа пресс-секретаря временная, поскольку мы осознаем, что она ограничивает возможности человека, который её выполняет. Предыдущая модель жизни не гарантировала мне насыщенного интеллектуального и эмоционального развития. У меня такое впечатление, что только последние несколько лет, когда я среди всего прочего стал вести занятия по анализу малых групп, я начал жить сознательно.
У. Г.: Отче, вы разделяете мнение, выраженное в текстах Люция Кляйна, о так называемом «духовном конце света», который наступит в очень близком будущем? Это официальная позиция ордена?
Д. Х.: У нашего ордена очень слабая институциональная структура. В связи с этим трудно говорить о чем-то таком, как официальная позиция. Мы стараемся никому не навязывать своих убеждений ни в какой сфере. Однако мнения, о котором вы сказали, придерживаются большинство из нас. К таким выводам приводят как очень давно проводимые социологические наблюдения, так и вычисления теофизиков.
У. Г.: Как наиболее лаконично вы, отче, описали бы природу этого явления?
Д. Х.: Вы ставите передо мной невыполнимое задание. Я не смогу резюмировать накопленные годами знания так, чтобы не исказить их. Просто представьте, как выглядел бы Гражданский Кодекс в десяти предложениях. И даже если мы возьмём отдельное утверждение, не забывайте, что слова, вырванные из контекста, становятся плоскими.
У. Г.: Однако существует какая-то суть гипотезы, которую можно выразить, не вдаваясь во все дополнительные смыслы и философско-религиозные контексты.
Д. Х.: Если следовать вашим рассуждениям, то по мнению Люция, спасение невозможно. Это так называемое разделение мира. Вы пытаетесь склонить меня к тому, чтобы вытянуть из этой теории экстракт и изложить его вашим читателям, хотя им не хватает соответствующей отправной точки. Я соврал бы, говоря, что не ждал такого рода вопросов. Я сознательно на них соглашаюсь, равно как и принимаю сопутствующие им трудности. Но сначала я сам хотел бы задать вам один вопрос.
У. Г.: Слушаю, отче. Однако я оставляю за собой право на короткий ответ.
Д. Х.: Вопрос, ясное дело, касается религиозных аспектов. Проще говоря, меня интересует ваше представление о Святом Духе. Перед таким разговором я целенаправленно спрашивал всех о вероисповедании, и вы сказали, что являетесь католиком. Поэтому, думаю, вы имеете собственную гипотезу на тему, кем или чем является Дух Святой.
У. Г.: Я вас разочарую, но я не знаю, что сказать по этому вопросу. Я не принадлежу ни к ревностным верующим, ни к исследователям Святого Письма. Дух Святой – это часть Троицы, который представлен в Библии белой голубкой и неопалимой купиной. И Дар языков, которого я вообще не понимаю. Когда-то я даже раздумывал над этим, но пришел к выводу, что христиане называли Святым Духом вдохновение, которое они черпали в истинной вере. Или духовную силу, которая противостоит внешнему давлению.
Д. Х.: Нет ничего более ошибочного. Я не удивляюсь, что у вас проблемы с формулированием теории на эту тему, потому что вы находитесь в сфере стереотипных представлений и ассоциаций. Это заслуга Церкви, которая, по-нашему мнению, осознанно изолирует верующих от знаний, от гносиса.
Святой Дух – это самая важная ипостась Бога, которая постоянно пребывает на Земле. Мы называем её плазматом и, как вы, разумеется, знаете, утверждаем, что она развивается в некоторых из нас. Бог-отец, то есть первичная сущность до появления известной нам вселенной, дал начало материи, превращаясь в неё стремительной реакцией. Бог-сын, то есть Спаситель, представляет собой временную конденсацию плазмата, которая ускоряет духовное развитие человечества. И только Святой Дух, будучи совокупностью всех отдельных душ, пребывает тут постоянно и непосредственно влияет на нашу жизнь.
У. Г.: Каким образом? И не противоречит ли это понятию свободы воли?
Д. Х.: Нет, потому что душа не принуждает человека делать добро, она ответственна только за возникновение у человека определённых потребностей и желаний. Мы считаем, что природа Бога – это информация, поэтому самая важная потребность, связанная с ним, это потребность правды и стремление к знаниям. Смею утверждать, что её следует поставить над любовью, которая является лишь одной из многих переживаемых эмоций.
От вас не укрылось то, что я втянул вас в эту дискуссию для того, чтобы создать фон для ответа на поставленный вопрос. Итак, явление, описанное Кляйном, это аналог того, что христиане называют Судным днём. По нашему мнению, плазмат имеет материальную природу, хотя и ускользает от людского понимания. Вместе с естественным приростом и интеллектуальным развитием человечества он увеличивает свой объем до тех пор, пока не достигнет определённой критической величины, после чего отделяется от тела и покидает Землю.
Конечно, вы упрекнёте меня, что это чисто механический подход, но, по моему мнению, это самое точное описание того, что наши предки только пытались очень неумело назвать. Величайшие учёные, собравшиеся на кафедре теофизики, подтвердили математически, что критическая масса почти достигнута и рождение одного ребёнка, скорее всего, нового Спасителя, может спровоцировать реакцию. Это явление может произойти уже в этом году, и скажу честно, даже у меня вызывает тревогу.
У. Г.: И поэтому мы должны приготовиться к концу света… Будут ли какие-нибудь знаки, вестники этих перемен? Или Земля подвергнется уничтожению, как в Библейском Апокалипсисе?
Д. Х.: Этого, как я думаю, не знает никто. Даже члены ордена, которые больше всех медитировали и лучше всех просвещены, не рискнут точно предсказать, что случится. Однако мы допускаем, что умрут немногие. Мир может не распознать конца света, как бы странно это ни прозвучало. Используя метафору, скажу, что свет уйдёт вместе с теми, у кого есть глаза. А для других его присутствие и так никогда не имело значения.
Пророчества словно спички. Гаснут спустя миг, а люди, которые судорожно держат их, обжигают себе пальцы. Достаточно слабого дуновения, сквозняка из приоткрытого окна, чтобы все закончилось. Однако время от времени спичка выпадает из рук испуганного ребёнка или расчётливого поджигателя. Что-то начинает тлеть или сразу же вспыхивает большой пожар. От нее воспламеняются иссохшие внутренности.
У меня не слишком много времени, чтобы думать о собственном перевоплощении. Я выискиваю еду, караулю место в ночлежке, потому что зимой на улице не выжить. Времена перед апокалипсисом кажутся мне нереальными, как голографическая реклама тёплых стран. Двигаюсь я медленно, чтобы не тратить много энергии. Одеваюсь в то, что под руку попадется, а также бормочу себе под нос, и это трудно контролировать, труднее даже чем собственный храп.