Значит, припугнуть. Но если бы послание достигло цели, Щелокова ни за что бы не обратилась в полицию или, если бы обратилась, вывалила бы все как есть, попросила защиты. А тут ни то ни другое. Тогда что?
Во всем этом деле Андрею никак не удавалось нащупать мотив, хоть ты тресни. Никакой связи между убитыми не было, он уж все перепроверил, ни личной, ни деловой. А тут еще это странное ограбление.
— Эх, вари моя головушка, — почесал Андрей макушку. — Соображай, пока еще чего-нибудь не случилось.
И ведь что обидно, только он окончательно пришел к выводу, что главной жертвой этого преступления был Кулебин, как нате вам, ограбление Щелоковой.
Марина заперла двери на все замки. Позвонила Мише. Потом выпила таблетки и легла наконец-то в постель. Голова раскалывалась, но уснуть не получалось. В голове крутились мысли. Как так вышло, что она открыла дверь посторонним, и как они узнали, что она, не глядя, распахнет дверь? Ведь у них видеокамера в переговорном. На записи, кстати, ничего не отразилось: или стерли видео, или кто-то закрыл камеру.
Пожалуй, в словах этого наглого полицейского был какой-то смысл. Для случайного проникновения в квартиру эти бандиты были уж как-то на редкость удачливы и предусмотрительны. А если они заранее «пасли» ее квартиру? Тогда почему они не взяли ничего ценного? Потому что она оказалась дома? Но они это должны были знать наверняка, и все-таки полезли, и взяли какую-то мелочевку, хотя она лежала без сознания и никак им не мешала.
Марина была неглупой женщиной и не могла отмахнуться от этих странностей. Выходит, полицейский прав и это как-то связано с убийством Павла? Но как? Павел был врачом, остеопатом, даже не хирургом, не диагностом, у него была совершенно безобидная специальность, кому он мог помешать? Голова болела все сильнее, и Марина сдалась. Отмахнулась от беспокойных мыслей, силой воли заставила себя расслабиться и уснула.
Отпечатки пальцев, собранные в квартире Щелоковых, не дали никаких особых результатов. Помимо пальчиков самой хозяйки, экспертам достались еще около восьми или десяти образцов, некоторые были не очень четкими. В последние дни Щелоковых навещало множество знакомых, перепроверить их отпечатки было делом хлопотным и долгим, а с картотекой полиции ни одного совпадения не обнаружилось.
— И что будешь делать? — участливо спросил коллегу Вадим Роговцев.
— Дальше копать. Что мне остается? — ворчливо ответил Андрей.
Вопрос куда? Снова заниматься Кулебиным или все же переключиться на Щелокова? Надо бы поискать свидетелей этого сомнительного ограбления. Дело было среди бела дня, кто-то должен был видеть посторонних.
— Я тут в рамках шефской помощи пролистал дело, — глядя куда-то в потолок, заметил Вадим.
— О как, ты у нас теперь в шефы записался?
— Представь, и зацепила меня одна мелочь.
— Мелочь? Какая?
— Девичья фамилия мадам Кулебиной.
— И?
— Фролкина, — небрежно бросил Вадим.
— Слушай, кончай кота за хвост тянуть, я что, каждое слово из тебя выдавливать должен? — раздраженно поторопил приятеля Андрей.
— Ладно уж, — согласился Вадим, принимая нормальную позу за столом. — В общем, я тут в архиве был, надо было кое-какие материалы проверить. В общем, Фролкина твоя. Думаю, почему мне фамилия знакома? Домохозяйка, у нас на нее ничего нет, в чем же дело? И вспомнил. Был в середине девяностых такой резвый тип по кличке Саша Острый, в Тамбовской группировке состоял. И фамилия у него была Фролкин!
— И чего?
— А того, что в девяностые он выжил, его не убили, не посадили, он заделался бизнесменом, а потом свалил куда-то. И что еще удивительнее, отчество у этого Фролкина было Яковлевич. Это я уже специально проверил. Сечешь? Фролкин Александр Яковлевич. Фролкина Лариса Яковлевна.
— Думаешь, он ее брат? — нахмурился Андрей.
— Я ничего не думаю. Я тебе излагаю известные мне факты. А думать — это уж тебе.
— Саша Острый? А почему «острый»?
— Ножичком любил орудовать. Можешь запросить в архиве дело, поинтересоваться, — предложил Вадим.
— Ладно. Спасибо. Попытаюсь. Только вот как мне разорваться? — опять помрачнел Андрей, тоскливо водя взглядом по кабинету. — Михалыч, ты чем сегодня занят? — уткнулся он взглядом во второго своего коллегу.
— Делом Крошина. Свидетелей ищу, — не очень внятно, с набитым ртом ответил Серега Гусев. — А что?
— Помоги, зашиваюсь. У меня тут по Щелокову — Кулебину новые события. Неизвестные вломились к вдовушке среди бела дня, очень нужны свидетели, а? Крошин твой никуда не убежит, а тут двойное убийство, едва не ставшее тройным.
Сергей Гусев был самым старшим в отделе, самым неамбициозным и очень опытным сотрудником, который уже не первый год сидел в майорах без дальнейших перспектив по причине некоторой пофигистичности натуры, регулярных запоев и расхлябанности. Но начальство его терпело, покрывало, жалело по причине необъяснимой человеческой симпатии. Коллеги его любили за отзывчивость и компанейский настрой.
Гусев затолкал в рот остатки пирожка, бережно собрал крошки капусты с рубашки, слизнул их все до последней, сделал несколько глотков чая и, промокнув уста рукавом, обратил свой взор на Андрея.
— Где это?
— Да тут, недалеко, на Черной речке. Уютненький такой жилой комплекс, дело было днем, около двенадцати, не час пик, а?
— Ладно. Давай адрес и подробности. Так и быть, с Крошиным все равно тухляк, — после недолгих раздумий согласился Сергей. — Но с тебя пиво.
— Это уж как водится. Но знаешь, костюмчик почисти, там дом приличный, народ манерный, не поймут, — скептически взглянув на мятый, усыпанный крошками от пирога пиджак коллеги, посоветовал Андрей.
— Ничего, не баре, потерпят, а моему костюмчику уже никакая чистка не поможет. А Ирка взяла отгулы и на дачу с матерью укатила, дом к лету готовить.
— Не рановато?
— А пес их знает. Я туда ни ногой, — натягивая куртку, отмахнулся Серега. — Пиво пить не дают, в огороде работать заставляют. Ну их.
Серега ушел, а Андрей остался проверять выдвинутую Вадимом версию.
Информацию по Саше Острому найти удалось без труда. И родство с Кулебиной подтвердилось, вот только по имевшимся у полиции сведениям Фролкин давно уже покинул родину, сменил гражданство и носа на родную землю не кажет. А может, вернулся? Лет-то прошло немало, дружки его кто на кладбище, кто сбежал, кто от дел давно отошел, да и правоохранители про него давно уже забыли. Не навестить ли гражданку Кулебину?
А что? Других идей все равно нет, а тут такие родственники… И мотив вполне очевиден. Месть. Кулебин бросил жену без средств к существованию ради молодой красотки, а Фролкин, может быть, сестру обожает, не снес такой обиды и пырнул предателя ножичком. А Щелоков?
А Щелоков, как и предполагалось вначале, стал невольным свидетелем.
Надо ехать.
Как-то все легко вдруг сложилось. Вот только как в версию Фролкина могло бы вписаться нападение на Щелокову? Никак.
Если только оно не было случайностью, но это уж вряд ли.
Больше всего в этой истории Андрея беспокоило отсутствие ясного мотива. Даже в версии с Фролкиным не мотив, а Санта-Барбара, и то если он в Россию приезжал, что вообще не факт. Нет его, мотива. По ошибке их, что ли, грохнули?
Андрей раздраженно посигналил подрезавшему его «Лексусу».
— Стоп! А ведь точно! — Он резко затормозил, и тут же со всех сторон полетели пронзительные сигналы. — Ладно, ладно! Заткнитесь, — буркнул он, трогаясь с места и включая левый поворотник. Он приткнулся у обочины и, вцепившись в руль, постарался не потерять мысль.
Кулебин в черном пальто, темных брюках и ботинках, под большим черным зонтом вышел из подъезда, в котором располагается кабинет Щелокова, аккурат перед обеденным перерывом остеопата и пошел в сторону метро. Шел сильный дождь, Кулебин и Щелоков примерно одного роста и комплекции. Лица и головы в целом под зонтом было не видно. Кулебина убили по ошибке! Затем ошибка вскрылась, и убийца добрался до своей истинной жертвы, до Щелокова! Логично? Логично. Вполне логично. Но вот зачем залезли в квартиру вдовы? Что убийце понадобилось от вдовушки?
Так, не все сразу. Если главной мишенью был Щелоков, то каким был мотив? Месть? Допустим, что еще?
Андрей снова углубился в размышления. Врач, семьянин, в меру состоятельный, бабник. Что еще им известно о Щелокове? Вроде бы не так мало, но ничего полезного для следствия. Ладно. Вернемся к вдовушке. После смерти мужа Марина Дмитриевна вела себя спокойно, в рамках обстоятельств. Определенно ничего не боялась, запуганной не выглядела, смерть мужа объясняла случайностью. Ей не угрожали, ее не беспокоили, и тут вдруг это проникновение в квартиру, нападение… Действительно похоже на банальный грабеж. И если бы она жила в обычной многоэтажке, этажей так в пятнадцать, с разномастной публикой, можно было бы поверить, что какой-то наркоман или просто неблагонадежный гражданин, проходя мимо распахнутой настежь соседской двери, заглянул наудачу и поживился чем бог послал, мимоходом тюкнув подвернувшуюся под руку хозяйку по голове. Возможно такое? Да. Но Щелокова жила в новом приличном доме с охраняемой территорией, публика там селилась состоятельная, о стоимости квартир в доме Андрей уже навел справки.
По всему выходило, что вторжение в квартиру было не случайным. Но тогда какой в нем был смысл? Украли, что на виду лежало. Щелокова не особо напугана, во всяком случае, никаких скрытых мотивов в случившемся она не заподозрила. Искали что-то определенное в квартире? Не похоже. Шкафы не перевернуты, вещи в порядке.
Неплохо бы побеседовать с воздыхателем вдовушки, которого она так тщательно скрывает. Он обещал приехать и не приехал, а вместо него вломились посторонние люди. С другой стороны, откуда он мог знать, что Щелокова так бездумно распахнет дверь неизвестно кому, не убедившись, что за дверью стоит знакомый человек? Судя по рассказу вдовы, такое легкомыслие ей не свойственно. Это было случайностью.