Как он был глуп! Почти целый год он исполнял роль комнатной собачки, забавлял, прыгал через обруч, ему на шею повязывали бантик. Показывали знакомым, этакая египетская редкость. Идиот!
Он, пошатываясь, брел по улице, не замечая толпы. Едва не попал под автобус.
Какое счастье, что все это время он продолжал оплачивать свою прежнюю квартиру. Несколько раз порывался ее освободить, но что-то его останавливало.
Он пришел домой, в свою тесную, неуютную убогую обитель, взглянул на покрытую пылью мебель, на запылившееся окно и, не снимая пальто, уселся в кресло. Федор просидел так до утра, почти неподвижно. Ему не хотелось шевелиться, его не мучил голод, его сердце было разбито. Он был предан, унижен, оскорблен.
И все же молодой организм взял свое. Просидев сутки в кресле, он поднялся и побрел на кухню, без всякой надежды найти что-то съестное. Нашел бутылку коньяка, ту самую, что открыл в день встречи с Моник. Снова стало саднить сердце, он сделал большой глоток. Потом еще один. Теперь он научился пить, и не только. Иногда, когда Моник хотелось добавить в их отношения остроты, она принимала кокаин и давала ему. Федор с омерзением сплюнул.
— Будь ты проклята, дрянь! — в сердцах воскликнул Федор. — Будь ты проклята! И ты, и твой братец! Вся ваша подлая порода! Богатые, испорченные ублюдки!
Он пил и проклинал, пока не уснул тяжелым, глубоким сном.
Проснулся Федор поздно, совершенно разбитый, принял ванну, привел себя в порядок, оделся. Хотелось есть, надо было дойти до лавки, купить какие-то продукты. Теперь ему самому придется о себе заботиться. И так оно и лучше. Он один на всем белом свете, его никто не любит, он никому не нужен, ему не на кого положиться, и так тому и быть. С этого дня он сам по себе. Он будет думать о завтрашнем дне. У него есть небольшой капитал, он будет разумно строить свою жизнь и не позволит больше чувствам разбить его сердце.
Федор дошел до ближайшего кафе, заказал себе сытный завтрак, кофе и в ожидании бесцельно разглядывал посетителей. За соседним столом сидел пожилой господин и, прикрывшись газетой, курил вонючую сигару. Что-то на газетной странице привлекло внимание Федора, он всмотрелся в заголовок.
— Простите, месье, вы не позволите взглянуть на вашу газету, всего минуту? — подойдя к посетителю, вежливо попросил Федор. Тот нехотя согласился.
Заинтересовавший Федора заголовок гласил: «Трагическая гибель наследников огромного состояния». Далее следовало: «Сегодня около полуночи в автомобильной катастрофе погибли Моник и Этьен Де Лабмер-Д’Ансе, потомки знатного рода, наследники огромного состояния. Этьен Де Ламбер был известен в обществе…» И так далее. Тут же была помещена фотография — перевернутый автомобиль и толпа зевак.
Нехорошая улыбка тронула его губы. Федор вспомнил их с Моник последнюю встречу, вспомнил ее в объятиях испанца и недостойное, мрачное удовлетворение выжгло горечь и обиду, душившие его последние сутки. Феденька вернул газету, сел на место и почувствовал, как на его лбу выступила испарина.
Ему вдруг припомнились вчерашние проклятия. Он вдруг впервые за последние полгода вспомнил, почему оказался на набережной де Тюильри в тот памятный вечер и что хранится в тайнике под ванной.
Оно убило их. Он так захотел, и они мертвы!
Глава 10
29 марта 2023 г. Санкт-Петербург
— Да что же это такое? — глядя в окно на сверкающие на солнце пушистые сугробы, вопрошала Алиса. — Да когда же это все закончится? На календаре конец марта, а за окном середина февраля! И валит этот снег и валит, и конца этой зиме нет!
А она уже резину поменяла на летнюю, ведь на прошлой неделе плюс шесть было. Как теперь ездить? И денег совсем нет. Скоро есть будет не на что. И из дома гонят.
У Алисы от жалости к себе сдавило горло, на глазах выступили слезы. Вчера снова приезжал Валерин сын, на это раз, к счастью, один, без сестрицы.
Им даже побеседовать удалось вполне мирно. Она его кофе угостила, поплакалась на жизнь, и ей даже показалось, что они бы смогли договориться, если бы не старая мегера, Валерина бывшая жена. Алиса сразу поняла, что это она сына науськивает.
А может, попробовать его соблазнить? Он человек состоятельный, при должности, развести его с женой, конечно, не получится, но хоть какая-то материальная поддержка на первое время, и заодно можно было бы из квартиры не выезжать? Алиса вздохнула.
Пожалуй, ничего из этого не выйдет. Мамаша ему не позволит, да и жена у него молодая, симпатичная, такого надолго не удержишь.
Алиса отошла от окна и задумчиво уселась на диван, перебирая в голове приятелей Валерия. Тех, что бывали у них дома, а следовательно, были настроены к ней доброжелательно. Эх, жаль, она была такой недальновидной и даже не пыталась им понравиться. Скорее, они ее раздражали. Скучные, занудные старые пердуны. На стол им накрывай, разговоры их тупые поддерживай, на шуточки улыбайся. А шутки их могли бы сойти за юмор лет двести назад. Дура она была, ой, какая дура! А ведь сейчас такой вот папик мог бы ей очень даже пригодиться.
Алиса сходила в спальню и взяла с комода Валерину записную книжку.
Архаров. Кто такой? Нет, не помню. Баранов? Гм. Волгин, Воронин… а вот этот вроде бы был у них. Александр Иванович. Точно! Лысый такой, приземистый. Он еще все время на ее зад таращился!
Кем же он у нас трудится? Районная администрация? Годится. Надо звонить!
— Александр Иванович, добрый день, — сладким как мед и таким же тягучим голоском пропела в трубку Алиса. — Это вас беспокоит Алиса Кулебина, вдова Валерия Николаевича.
В трубке установилась долгая пауза. Соображает, что за вдова такая, с некоторой обидой поняла Алиса.
— Ах, Алисочка! — наконец ожила трубка. Вспомнил, старый индюк, с облегчением выдохнула девушка. — Примите мои соболезнования.
К Алисиному несказанному счастью, Воронин согласился заехать к ней вечерком для конфиденциального разговора. Правда, пришлось потрудиться. Он долго отнекивался, ссылался на занятость, предлагал изложить все по телефону. Но изложение по телефону в Алисины планы не входило. Только личная встреча. Надо бы что-то на ужин сообразить и бутылку вина купить. Хороший коньяк и водка у нее еще остались, не мешало бы накормить этого старого борова, потом напоить, а потом… Нет, нет. Ложиться с ним в постель она не собиралась. Постель надо заслужить. Но вот поманить, запутать, посулить — это да.
Алиса тоскливо взглянула в окно, надо ехать за продуктами, главное, чтобы этот ужин окупился.
Она вышла из парадной, не глядя по сторонам, свернула налево к машине. Ну вот, так занесло, что чистить придется. Алиса открыла машину, потянулась за щеткой и почувствовала резкий, грубый рывок назад.
— Ну что, сучка, думала, спряталась, и все про тебя забыли? — над ней нависало перекошенное злобой лицо.
Испуганная Алиса попыталась оглядеть двор.
— Не дергайся и улыбайся, как будто со старым приятелем беседуешь. Даже с другом. И даже, возможно, с любимым. — В хриплом голосе послышалась неприятная, скабрезная насмешка.
— Вы кто такой, вам что надо?
— Тебе велели с квартиры валить?
— Что?
— То, — грубо рявкнул незнакомец, прижав ее к машине. — Тебе Кулебины велели квартиру освободить? Почему ты еще не вымелась?
— Вы кто такой? Вам что надо? Я в полицию позвоню! — взвизгнула девица и попыталась оттолкнуть наглеца, совершенно безуспешно. — У меня капитан полиции знакомый. Он мне сказал, что если вы будете мне угрожать, чтобы я сразу ему звонила, он на вас быстро управу найдет!
Первый шок от неожиданности прошел, и Алиса почувствовала себя увереннее.
— А вы как на территорию попали? Вас кто впустил? Кто вы вообще такой?
— Рот захлопни, пока я тебе не помог! Валера твой отчалил на тот свет, ты теперь нарываешься? — прошипел в ухо незнакомец. — По-хорошему последний раз говорю, два дня на выезд, потом пеняй на себя.
Он больно пнул Алису в живот и, тихонько насвистывая, направился к воротам. Алиса быстренько шмыгнула в машину и щелкнула замком. Ее немного потряхивало от пережитого стресса. «Сволочи, гады, крысы!» — ругалась она, глотая слезы. А такими интеллигентными, такими воспитанными прикидывались, она даже подумывала, не закрутить ли ей с Кулебиным-младшим, а они вот как? «Угрожать?! Думают, за нее заступиться некому?» — шмыгала носом Алиса. А ведь она и правда может позвонить тому полицейскому! Ей угрожали, и кстати, припомнила девушка, этот тип сказал что-то про смерть Валеры. Что-то вроде того, что они его успокоили и с ней разберутся! Да-да-да! Точно! Алиса завела машину, включила климат-контроль — ноги стали мерзнуть, — и набрала номер полицейского.
— Добрый день. — Как же его зовут? А ладно. — Это вас беспокоит Алиса Рачкова, жена Валеры Кулебина. На меня только что напали возле дома. Потребовали немедленно освободить квартиру и пригрозили расправиться, как с Валерой!
— Что? — Андрей подскочил от неожиданности. — Кто? Когда? Где вы сейчас?
— Сижу возле дома в машине, — плаксиво пояснила Рачкова.
— Сидите там, я еду, буду минут через двадцать! — Он резко вырулил с обочины и беспардонно вклинился в поток машин, вызвав справедливое возмущение окружающих.
Напали на Рачкову? Угрожали? Ничего себе. Да что ж это за дело такое, сплошная свистопляска, ничего не разберешь, а он-то уж было подумал, что нащупал верный ход.
Рачкова сидела в своей машине на парковке возле дома, вцепившись в руль. Когда Андрей постучал пальцем в стекло, чтобы привлечь ее внимание, она вздрогнула так, что машина ходуном заходила.
— Наконец-то. Что же вы так долго? Я же из машины боялась выйти, — попеняла ему Рачкова, вылезая наружу.
— Пробки, барышня. Ладно. Давайте поднимемся к вам и вы мне все расскажете. Значит, он подкараулил вас возле машины?
— Да.
— И сказал, что успокоит вас, как и Валерия?