— Затруднения? Не заметила. Он успешный бизнесмен, у него свой дом на Кипре, фирма, — нервно дернув плечом, сообщила Лариса Яковлевна.
— То есть денег у вас в долг он не просил?
— Боже! Какие у меня могут быть деньги? Я не работаю уже лет пятнадцать, того, что мне Валера давал, едва на жизнь хватало, — с обидой в голосе сообщила вдова. — Спасибо детям, не бросили, то сын поможет, то дочь, а так хоть по миру иди.
— Понятно. А вы не в курсе, ваш брат не пробовал обращаться к Валерию Николаевичу? Возможно, просил в долг или хотел, чтобы тот повысил вам содержание? Или пытался уговорить его вернуться в семью?
— В семью? Да кому он тут нужен, кобель! Я ему лучшие годы своей жизни отдала, у меня знаете, сколько поклонников было? — с неизбывной обидой в голосе чуть истерично воскликнула Лариса Яковлевна. — А я его выбрала, двоих детей ему родила. Вырастила. Воспитала. А он? Сколько я для него сделала! Болел — лечила, то компрессы, то отвары. То пиявки, то банки, то массажи, то припарки, то притирки, нытье его слушала, обедами вкусными кормила, стригла, за костюмами следила, всегда ходил опрятный, модный, дома чистота, уют, ни изменила ни разу за всю жизнь, ни скандалов не было, ни ругани, и что? Когда состарилась, выбросил, как старую тряпку. Кому я теперь нужна? А надеялась старость с ним встретить, думала, будет на кого опереться, — жаловалась она со слезами в голосе. — Хорошо хоть дети выросли заботливые. Не бросают.
— Остается вам только позавидовать, — тактично заметил Андрей. — И все-таки о вашем брате. Чем он занимается в России?
— Ну чем занимается человек, когда приезжает к родственникам в гости? — пожала плечами Лариса Яковлевна.
— Вот именно. Чем? — не стал ей помогать Андрей.
— Общался с родственниками, ходил в гости.
— А кроме вас и ваших детей у него еще родственники имеются?
— Нет. Отец умер год назад, а мама еще раньше.
— Чем же он в таком случае занимался здесь полтора месяца? Навестил вас, племянников, а дальше? Эрмитаж и Русский музей его, я думаю, уж простите, мало интересуют, так же как и Мариинка. С вашими детьми, насколько я знаю, он не очень близок. Что его удерживает так долго в Петербурге?
— Саша вырос в Петербурге. Здесь прошла большая часть его жизни. У него есть друзья, одноклассники, знакомые. Он ходит в гости, просто гуляет по городу, и вообще, я не понимаю смысла ваших вопросов, — все больше раздражалась Лариса Яковлевна. — Навестить родственников — это теперь преступление? Я знаю, что в молодости он был связан с очень опасными людьми, ему даже хотели предъявить обвинение в каких-то ужасных преступлениях, но это все было неправда. Просто он был очень молод и связался не с той компанией. Дак тогда времена были такие ужасные, многие молодые люди совершенно потерялись в жизни. Но Саша был не такой, как те бандиты. Он родителям всегда помогал, даже нам с Валерой по первости, когда у Валеры с работой было плохо, а у меня декрет был. И вообще, Саша задержался в связи со смертью Валерия. Сперва на похороны, а теперь чтобы меня поддержать.
— Да уж, ваш брат и правда был примерным гражданином. И друзья у него были ответственные, половина из них сидит, вторая на кладбище, причем свои же их туда и отправили, — не сдержался Андрей. — Ну да ладно, сейчас мы не об этом. А вы не знаете, с кем именно из друзей встречался ваш брат?
— Я не в курсе, это его друзья, не мои.
— А как часто он с ними встречался? Может, у него были какие-то деловые интересы?
— Ну да, — припомнила Лариса Яковлевна. — Он действительно разговаривал о каких-то делах, кажется, у него в фирме были какие-то неприятности с русскими партнерами. Я слышала, как он пару раз ругался по телефону. Они подвели его, не выполнили какие-то обязательства. Я точно не в курсе, у меня свои заботы, — словно оправдываясь, пояснила она, — но мне кажется, они вовремя не переводили деньги или заказ не выполнили, он пытался с ними встретиться, но там что-то не ладилось.
— Гм. А где сейчас ваш брат?
— Я точно не знаю. Он ушел с утра. Обещал скоро вернуться, и вот до сих пор нет. — Лариса Яковлевна беспокойно посмотрела на часы.
Но тут раздался звонок в дверь, и она с облегчением выдохнула.
— А вот и он. Сашенька, — поспешила в прихожую Кулебина, — а у нас тут гость из полиции, тот сотрудник, что расследует убийство Валеры. Он с тобой поговорить хочет.
Голос Ларисы Яковлевны звучал обыденно, но Андрей предположил, что слова эти сопровождались богатой мимикой.
— Здрасте.
Саня Острый, он же Александр Яковлевич Фролкин, за годы эмиграции постарел, раздался в талии, грубоватые резкие черты лица его расплылись, смягчились, а вот глаза были настороженными, жесткими и смотрели на Андрея то ли с вызовом, то ли с угрозой.
— Здравствуйте. Капитан Лушин, следственный комитет. Присаживайтесь, господин Фролкин, — предложил Андрей.
Тот было хотел отпустить в ответ какую-то грубость, но передумал и просто молча уселся рядом с сестрой на диван.
Фролкин был кряжистым, крупным мужчиной, и классический костюм, в который он был одет, тут же натянулся на его плечах и спине, когда он согнулся, сложив сцепленные в замок руки на коленях.
— Ну и что от меня надо? — Манеры Фролкина за годы жизни на чужбине изящества не обрели.
— Во-первых, я хочу, чтобы вы ответили, на каком основании угрожали Алисе Рачковой и требовали от нее немедленно освободить квартиру?
— Настучала, сучка? — Последнее слово Фролкин пробубнил себе под нос, но присутствующие его все же расслышали.
— Саша, ты ездил к этой особе, но зачем? Никита же ясно сказал, что сам разберется, — всплеснула руками Лариса Яковлевна, хотя глазки ее довольно блеснули.
— Хотел помочь. А то Никита у нас парень мягкий, не хватало, чтобы эта шалава начала его за нос водить, — хмыкнул Фролкин. — А сестре деньги нужны, она же не миллионерша, ей жить не на что.
Лариса Яковлевна благодарно взглянула на брата, можно сказать, прослезилась от умиления.
— А что же вы ей не одолжите, вы же успешный бизнесмен, могли бы помочь сестре, даже безвозмездно, — глядя в глаза Фролкину, предложил Андрей.
— Ой, ну что вы, это лишнее, у меня пока есть деньги, да и дети… Что вы, — кинулась на защиту брата Кулебина.
— Вот видите, ваша помощь не требуется. А вы так подставились. Ведь Рачкова может и заявление написать в полицию…
— Это была шутка. Неудачная. Я могу извиниться, — нелюбезно улыбнулся Андрею Фролкин.
— Скверная шутка. Так что вас привело в Россию, господин Фролкин, ностальгию мы сразу исключаем?
— Соскучился, хотел с сестрой повидаться.
— А с кем из прежних знакомых вы виделись? Сестра говорит, что вы встречались с прежними приятелями, что у вас неприятности с бизнесом.
Фролкин коротко, но выразительно взглянул на сестру, та заерзала.
— Неприятностей нет, это Лариса перепутала, обычные рабочие вопросы, а до того, с кем я встречался, вам-то что? Это мое личное дело. С Рачковой виноват, извиняюсь, а остальное вас не касается, — отрезал Фролкин и был прав, предъявить ему было нечего.
— Что вы делали в день убийства Кулебина с утра и до часа дня?
— Встал, позавтракал, послонялся по квартире и пошел прогуляться.
— Во сколько именно вы пошли прогуляться?
— Не знаю, может, в двенадцать, а может, в час, я время специально не засекал.
— И когда вернулись?
— Не помню. Может, в четыре, может, в пять. Я же не знал, что мне алиби понадобится.
— Лариса Яковлевна, а вы не помните, во сколько точно ваш брат ушел из дома?
— Нет, не помню, но около часа, — твердо ответила Кулебина.
Заставить их говорить правду у Андрея способа не было, нужны были посторонние свидетели, а где их взять, да еще спустя столько времени? Тупик. А рыльце у Фролкина в пушку, это Андрей нутром чувствовал, только как к нему подобраться?
Мыслей, как назло, не было ни одной. Может, заняться пока кем-то другим, а Фролкин себя так или иначе проявит? Эх, и почему только на ножах, которыми убили Кулебина и Щелокова, отпечатков не было?
Может, посмотреть в архиве заключения судмедэкспертов по старым делам, по которым Фролкин проходил, сравнить почерк? Хоть какая-то зацепка.
И надо бы проверить, кто из старых приятелей Фролкина жив-здоров и в Петербурге обретается. По словам сестры, у него были какие-то нелады с партнерами, а что у Фролкина за партнеры могут быть, и без экспертов ясно. Неясно пока, какое к этому всему отношение имел Кулебин?
А может, бывший родственник задолжал Фролкину, а отдавать отказался? Расходы у него непомерно возросли с началом новой семейной жизни, это все признают. А Фролкина тоже прижало с деньжатами, все-таки кризис финансовый идет, и в Европе тоже, он приехал спросить должок, Кулебин заартачился, ну и того?
Денег он таким образом, конечно, не вернет, зато должника наказал, как в девяностые привык, ну и за сестру расквитался. А что, в этой версии что-то было. Щелоков, соответственно, был ненужным свидетелем. Осталось Фролкина прижать, только вот зацепиться не за что. Может, его старое дело полистать, там какая-нибудь зацепка обнаружится? Может, у них были в прошлом какие-то деловые связи с покойным шурином? Какое-нибудь общее предприятие, фирмочка, хоть что-нибудь.
Андрей сидел в душном кабинете с открытым окном и ругал на чем свет стоит коммунальные службы, которые кочегарили батареи на полную мощность, как в самые страшные морозы не кочегарили. Больше всего на свете хотелось выбраться из кабинета на свежий воздух, но именно сегодня приходилось сидеть сиднем и копаться в бумажках. Хоть бы результат от этого был, вздыхал Андрей, утирая пот рукавом рубашки.
Никаких упоминаний Кулебина в деле не было, хоть сверху вниз читай, хоть снизу вверх, хоть справа налево, хоть наоборот. Но что-то в деле Андрея зацепило. Вот только что? Он так был зациклен на Кулебине, что вовремя не сообразил, не понял. Что же это было? Андрей еще раз пробежал глазами страницы дела, допросы, подшитые документы и наконец нашел. Вот оно!