— Начнём с самых старых. — пожал плечами я. — Они в группе риска.
Древний король не стал спорить. Некоторое время мы просто стояли молча, наблюдая за тренировками рыцаря смерти. Сэр Кристоф превосходно владел всеми видами оружия: даже самым пристальным взглядом я не увидел в его движениях ни единой ошибки. Иногда он перебарщивал с силой, или скоростью, но прямо на моих глазах старик быстро учился дозировать и то и другое.
— Как это ощущается? — внезапно спросил Элдрих.
— Что именно? — уточнил я.
— Искусство смерти. Что ты чувствуешь, применяя его? Я был королём, если ты помнишь, и как и всякий знатный лорд, я отлично владел искусством жизни в своё время. Усиливать себя с помощью клятв жизни умеет каждый король, полагаю, и ты этим владеешь. Я пробовал применить некоторые из моих приёмов в моём нынешнем состоянии, но почти ничего не работает. Как это работает, когда ты ещё жив?
Я поморщился. Тема была слегка больная.
— Это несовместимые практики. Для использования искусства смерти требуется выжигать в собственной плоти каналы энергии. Прилив жизни с клятв заставит их зарасти и закупориться. А без каналов любой серьёзный приём превратит живого человека в кусок мёртвой плоти, убив его мгновенно, и тут уже не спасёт никакая регенерация.
— Ты так и не ответил. Что это за чувство? — багровые провалы в глазницах древнего короля смотрели на меня без капли агрессии. Лишь с каким-то странным любопытством.
— Похоже на яд. — слегка поразмыслив, ответил я. — Холодный, леденящий душу яд, что разливается по коже и венам. Каждое применение убивает тебя понемногу. Но со временем входит в привычку: я давно приноровился восстанавливаться после ритуалов, не прибегая к массированному приливу жизни. Правда, раз в несколько лет, думаю, стоит всё же прибегать к помощи целителей, а после этого заново выжигать в себе систему энергоканалов. Здоровья такие практики, как ты понимаешь, особо не прибавляют.
Мы немного помолчали вместе, наблюдая, как сэр Кристоф превращает очередные поленья в щепки.
— Если всё так, мёртвое тело не имеет тех же ограничение, что и живое. — задумчиво протянул Элдрих. — Вероятно, должны быть какие-то подвохи. — неспешно продолжил немертвый король. — Но тем не менее мертвец точно не умрёт от собственного искусства. Проводимость должна быть всерьёз увеличена. Проблемы с восполнением энергии? Точно не в бою, где умирают сотни…
— Мастеру смерти нет равных на поле боя. — меланхолично подтвердил я.
— Ты мог бы научить меня. — без малейшего интереса заметил Элдрих.
Это не было вопросом. И я, и основатель Ганатры, прекрасно понимали, что я не собираюсь учить его чему-либо. Это означало потерять часть монополии на могущество, которым я обладал.
И дать ему шанс нанести удар мне в спину именно тогда, когда я сам буду слаб.
Ни один разумный лидер не стал бы так рисковать, когда есть хоть малейший шанс, что твой собственный ученик ударит тебе в спину. А здесь он был отнюдь не малым…
Никакая клятва не могла гарантировать мне, что древний король, поднятый из мёртвых по новому, совершено экспериментальному ритуалу, да ещё и способный вырваться из тисков подчинения не ударит в спину тому, что сверг его династию с трона. Никакая.
Мой смех внезапно пронзил тишину ночного лагеря, заставив сэра Кристофа оторваться от тренировки и заметить нас. В багровых глазах древнего короля можно было увидеть удивление.
— Я научу тебя. Всему, чем смогу. — сказал я, наконец отсмеявшись. — И всех рыцарей бирюзовой гвардии тоже. Всему, чему вы сможете научиться. А вы научите других — адептов и воинов искусства смерти. Вы станете самой смертью во плоти. И когда мы встретим гвардию Ренегона в бою, это будет не битва. Это будет резня.
Багровые провалы семисотлетнего черепа пристально сверлили меня, словно ища что-то внутри. Быть может, у кого-то это вызвало бы мурашки по коже или страх - столь странным, чуждым и пронзительным был этот взгляд, словно выворачивающий наизнанку саму душу. Но я лишь тепло улыбнулся.
Основатель великого королевства Ганатры задал лишь один вопрос, в котором слилось всё — понимание всех нюансов, оговорок и недоговорок, удивление и восхищение одновременно.
— Почему?
— Ты и я… Мы всё здесь… — Я обвёл взглядом поляну, замечая десятки стариков, что притаились в тенях, внимательно слушая наш разговор. — Мы собрались, чтобы бросить вызов сильнейшим из людей за право властвовать над королевствами. Как долго король Ренегона будет смотреть, что я захватываю одно королевство за другим? Я знаю, что смогу взять Арс. Я знаю, как падёт Палеотра. Быть может, Таллистрия или Лиссея склоняться следующими. Но я не верю, что остальные будут стоять и смотреть на то, как мы создаём королевство, что не будет знать равных. Грядёт война, великая война за право решать судьбу нашей расы, и никто не может сказать наверняка, кто станет в ней победителем. И я, как и все, не знаю этого. Быть может, ты ударишь меня в спину, Элдрих. Быть может, ты захочешь вновь посадить своего потомка на трон, когда мы будем близки к победе. И быть может, с тем, чему я тебя научу, у тебя и получиться. Я не знаю будущее. Но одно я знаю наверняка: чтобы победить, нам потребуются все силы, что у нас только есть. И если мы будем скрывать от друг друга такие знания, нам ни за что не победить в этой войне. — Я повернулся к скелету лицом и посмотрел ему прямо в глаза, что казались мне провалами в багровую бездну. — Ренегон был первым. Столетия его герцоги бросали вызовы древнейшей из династий королей. И столетиями терпели поражения. Умнейшие из них основали свои королевства — чтобы однажды, быть может, много позже, те взяли реванш за все эти поражения. Но сколь много сил не копили потомки королей-основателей, никто так и не смог победить в войне с самим Ренегоном. Словно сама судьба защищает старейший из родов людей, что не может пасть под этим солнцем. И сейчас, возможно, впервые за всю историю нашей расы, у нас в руках есть искусство смерти - оружие, что не знает равных на поле боя. И вместе с ним я предлагаю тебе совершить невозможное. То, что не делал ещё никто. Что скажешь, король-основатель? Сломаем судьбу вместе?
Быть может, кто-то сказал бы что, раскрывая подобные знания, я совершал величайшую ошибку в своей королевской карьере. Но я полагал иначе — строго наоборот, я избегал её.
Многие лидеры пали оттого, что не доверяли тем, что сражается с ними бок о бок. Слишком многие. А спустя всего несколько месяцев мне придётся иди в смертельный бой вместе с воинами бирюзовой гвардии.
Я смотрел в багровую бездну без страха, протянув руку тому, кто мог бы по праву занять место в ночных кошмарах бывалых воинов.
Он пожал её. Слова больше были не нужны.
Глава 24
Лиссандра небрежно откинула за ухо слипшуюся, потемневшую от пота прядь грязных волос и в очередной раз мысленно поблагодарила свою наставницу. Старая настоятельница женского монастыря всю жизнь вбивала в учениц одно простой правило - куда бы ты ни пошла, всегда имей при себе иголку. Спрячь её в одежде, в волосах… Неважно.
Сегодня этот совет спас барону жизнь. Зашить рану от тяжёлого болта стреломета, прошившего раненого насквозь, одновременно поддерживая его жизнь, непростая задача, но она справилась.
Целительница вздохнула, с лёгкой грустью посмотрела на растрепавшиеся, оборванное и распущенное на нитки для швов платье, и пообещала себе носить с собой моток ниток впредь.
Нерион так и не пришёл в сознание, упав в обморок от потери крови. В другое время, возможно, женщина бы просто оставила пациента отдыхать после тяжёлого ранения. Но сейчас, рассматривая лицо бывшего… любовника, Лиссандра неожиданно для себя отметила неестественную бледность. Впрочем, бывшего ли?
Нахмурившись, женщина нащупала пульс тяжелораненого, а затем приложила ухо к его сердцу.
Сердцебиение замедлялось, чего не должно было быть. Рана была закрыта, кровотечение - остановлено, и обморок давно должен был перейти в глубокий сон. Но хриплое, едва заметное дыхание, мертвенная бледность, и замедляющий пульс отчётливо говорил целительнице, что человек умирает.
Лиссандра подобрала кинжал барона и решительно принялась срезать с него одежду, деловито осматривая тело на предмет других повреждений, но тщетно.
Резкая догадка острым клинком пронзила разум целительницы — клятва жизни! Присяга, когда-то данная бароном, медленно убивала его за невыполненный приказ. Приказ о её собственной смерти…
В этот момент мощный подземный толчок с изрядной силой тряхнул строение, поднимая пыль. Тяжёлый удар заставил бессознательное тело упасть с небольшой кровати на пол, разрывая часть швов: на совсем недавно наспех зашитой ране в груди бурным потоком вступила кровь.
— Ну уж нет. — сквозь зубы прошипела женщина, собираясь с силами. — Так просто ты от меня не отделаешься.
Лиссандра резким жестом оторвала кусок платья и прижала к ране, останавливая кровь. Её глаза вспыхнули зелёным огнём, закрывая открытую рану и заставляя барона судорожно вдохнуть воздух, на мгновение приходя в себя.
Если кто-то и умрёт сегодня в этом доме, это точно будет не её вина!
Этериас смотрел на медленно приближающийся каменный потолок и мрачно прикидывал, сможет ли он сделать что-то, чтобы остановить его. И по всему выходило, что нет.
Ловушка была сделана мастерски. У него точно не хватит времени и сил, чтобы вырастить на стенах с помощью искусства земли достаточно прочные каменные подпорки, которые смогут остановить смертоносный механизм. Возможно, если бы под прессом был каменный пол, он бы мог лечь на него и создать достаточно прочные наросты, что не позволят раздавить его окончательно… Вот только пол покрыт гладким и толстым металлическим настилом, а управлять металлом не умел ни один мастер земли - и он тоже.
В теории, конечно, подобное было возможно… Но от этой теории к практике манипуляции твёрдыми объектами, содержащие околоземной нейтраль школе мистических искусств Тиала предстояло идти ещё долгие десятилетия, если не столетия.