Он не успел – опоздал всего на какие-то жалкие полсекунды, но она пронеслась мимо него, а он, даже понимая, что все потеряно, продолжал, не ослабевая напора, гнаться за ней. Волочащийся за лодкой стебель нерва ударил его по животу, и он вцепился в него руками и ногами, хотя вся жидкость внутри Полифема обрушилась на него своим давлением и стремилась оторвать от спасительного каната. В таком порядке – сначала лодка, затем стебель, а на нем Немо – они и выскочили наружу.
Внезапный переход к свободному падению заставил Немо ослабить хватку. Он видел, что траектория полета проведет его мимо кормящих щупалец, но зато прямо в гущу черных волокон, обмякших, следующих за хозяином в его стремлении уйти на дно. Он попытался перевернуться в воздухе так, чтобы коснуться воды руками и не уйти на глубину, а сделать траекторию вхождения по возможности горизонтальной. Войдя во взбаламученную ядовитыми отростками воду, Немо сильно выгнул спину. Но, выныривая, почувствовал, как что-то тянет его вниз. Один отросток запутался в винте его мотора.
Черный луг сначала сжимался, а потом уходил под воду – Полифем, образно говоря, подбирал свои юбки, до сих пор накрывавшие среднюю глубину озера, где он лежал. Немо пинал ногами воздух, чтобы перевернуться на спину – в таком положении ему легче было бы справиться с волокнами. Ему это удалось, и все-таки поза была слишком неловкой и достать серп из покореженной спинной рамы оказалось непростой задачей. И тут красная вспышка боли пронзила его левую стопу.
Целая секунда прошла, прежде чем он догадался, наконец, ощупать ногу и ухватиться за линь вонзившегося в нее гарпуна. Он намотал его себе на предплечье, не чувствуя ничего, кроме смущения и даже некоторой унизительности своего положения, а другой рукой продолжал бороться с серпом. Так его и несло над литоральным спуском, пока он не вынул серп и не ушел под воду.
На один миг он испугался, что вот сейчас Полифем всем своим весом обрушится на его закованную в броню руку, но потом вогнал острие серпа под основание волокон и мощно потянул.
Джонс лежал на том самом пляже, откуда начиналась их экспедиция. Яфет принес из пескохода аптечку и теперь на почтительном расстоянии ждал, когда Сарисса закончит перебинтовывать Немо ногу. Закрепив повязку, она погладила его по бедру, рассеянно улыбнулась, а ее взгляд выразил бессознательное одобрение и удовлетворенность: так гордый заводчик смотрит на призовую лошадь, зная, что та недавно счастливо избежала грозившей ей опасности.
– Артерия не задета, – сказала она, – перебиты несколько пястных костей. В худшем случае останешься с легкой хромотой, хотя, думаю, прыти тебе это не убавит.
Немо серьезно кивнул и ответил не сразу.
– Я еще больше люблю тебя за твою… непреклонную решимость спасти мне жизнь, – сказал он наконец. – Не сомневаюсь, что ты пережила нескольку мучительных мгновений, боясь, что твой выстрел может оказаться… чуть-чуть неточным.
– Ничего подобного. – Она произнесла это с яростью. Ее черные зрачки вспыхнули; оскорбленная гордость эксперта, уязвленного сомнением в его способностях, придавала взгляду дополнительную едкость. – Я уже знала, что попаду, не разглядев даже, в какую передрягу ты там впутался; и запомни на будущее, Джонс, я промажу по чему угодно, но в тебя попаду всегда.
Немо кивнул.
– Понятно. – Он посмотрел на озеро и улыбнулся.
В его водах все еще искал убежища их враг. Глубоко под поверхностью, на самом дне, в холодной, лишенной света магматической шахте, он вернулся в древнюю эволюционную колыбель своего биологического вида. Встреча с позвоночными двуногими лишила его плодов развития пяти миллионов лет. Борьба с этими насекомыми оказалась для него куда сокрушительнее, чем охота на любые привычные ему виды, даже крупные, и он поспешил отступить в создавшую его ночь.
Дядюшка Таггс
Х
очу, чтобы вы поняли: когда Гейб Таггс предложил мне работу, работать на него мне ой как не хотелось. Неохота было заключать любого рода сделки с одним из трех братьев Таггс, но на тот момент финансы мои определенно страдали. Той весной, когда я заработал много денег на ландшафтном дизайне, мной словно овладел мощный прилив энергии. Я начал строить домик, из-за которого Барбара постоянно клевала мне мозги – теперь, когда дети выросли, он и вправду кажется крошечным, несмотря на все пристроенные комнатушки. Так вот, залил я бетонный фундамент и заказал пачки досок размером два на четыре. Но тут, с началом осени, стало адски поливать, и звонки от клиентов сошли на нет. Люди искали любой предлог, лишь бы отложить работы до следующей весны. Я две недели ничего не ел. И все еще был должен за пиломатериалы, приемы у дантиста, а еще бортовому грузовику и пикапу шины надо было менять.
Так вот, собственно, когда Гейб Таггс заглянул в «Файт Бол» недалеко от площади Кортхаус, увидел меня и предложил работу, я ответил:
– Хммм.
Я сказал ему:
– Гейб, давай по пиву, пока я все обдумаю?
Гейб постучал по бару загипсованной левой рукой, словно молотком. Он заказал два пива.
– И рюмочку бурбона мне, Ллойд, – сказал я Ллойду.
Гейб промолчал и все оплатил. Человеком он был прижимистым, и вот тогда-то я понял, что говорить о деле он настроен серьезно. Суть работы заключалась вот в чем: надо было срубить на дрова пять-шесть десятков деревьев на участке дядюшки Таггса; меня все устраивало. Но я не торопился, пил. Не хотел с ходу соглашаться. Посидел чутка, будто расслаблялся и смаковал гадкий домашний бурбон Ллойда.
Но, конечно, по правде говоря, рядом с Гейбом Таггсом у меня никогда не получалось расслабиться. Да, братьям он уступал размером. В высоту малость выше шести футов и двух дюймов и едва ли в ярд шириной. А весил, готов поспорить, уж явно не больше двухсот сорока – скормите мне каждую унцию разницы, коли окажусь неправ. Вот же мерзкое блюдо выйдет… Только вот в чем дело: недостачу в габаритах Гейб компенсировал подлостью. Гипс скрывал похабнейшую татуировку, но были и другие – трехцветные наколки в виде вороха зубов, хвостов и когтей. От Гейба исходил особый запах, смесь горелой кожи и моторного масла – даже волосы в хвосте выглядели маслянистыми, – а еще он всегда носил очки, с черными, как глаза жука, стеклами. Сидеть с таким парнем неловко – все равно что сидеть рядом с медведем.
Но я отвлекся – в общем, предложение мне понравилось. Мог взять по корду древесины за каждый отданный. Уже в октябре корд уходил за сто сорок долларов, притом что половину составляли щепки. Если бы поднажал, то за день мог вывезти и два.
В общем, я верил предложению. А вот братьям – нет, сами понимаете…
Я верил положению, в которое они попали, – оно и так было очевидно любому, кто варил котелком. После исчезновения дядюшки Таггса и переезда в его дом они как пить дать набили сараи и амбары незаконными товарами. Тут и думать не надо. Участок находился в отдалении, и выручка шла ладно. Ну и, собственно. В ожидании покупателей им нужны наличные на руках на бензин, выпивку и еду. И что делать? Рубить и продавать старые дядюшкины дубы и арбутусы. Лес будет кормить парней всю зиму вплоть до весны. Но с дроворубами и покупателями придется по-честному. А в то время это было как никогда важно: старший Грант Таггс – а теперь и Гейб – одинаково покалечились с разницей в неделю. Я знал Гейба со старшей школы, но надуть меня наше знакомство братьям бы совсем не помешало, однако ж понимание, что без дров не видать им топлива и виски, – вот что стало причиной моих следующих слов Гейбу:
– Что ж, Гейб, я готов взяться за дело. Слышал, вы дорогу прорубили? Я тогда на грузовике прямо в лощину и заеду.
Дом дядюшки Таггса я знал еще со средней школы – как и все, я, бывало, чинил там свои колымаги. Участок занимал от шести до семи акров; на ровной, размером с акр части, что ближе к шоссе, стояли дом, амбар и сарай. За ними начинались холмы с несколькими извилистыми лощинами, обильно поросшими деревьями и корявыми кустарниками среднего размера, что идеально годились на дрова.
Гейба мой вопрос разозлил. Он снова ударил по бару гипсом и сказал:
– К ближней лощине грунтовку сделали. Да только чертов бульдозер под конец сломался. Так и стоит, но объехать можно. Повтори, – сказал он Ллойду.
Я удивился – взял и ни за что купил мне еще выпивки.
И я понял, что парням нужен надежный человек для работы.
Я сказал:
– Паршиво. Вам, смотрю, сильно не везет в последнее время. Грант-то как?
Я не решился спрашивать Гейба о его собственном переломе, но, осведомляясь о Гранте, смотрел на гипс. Он бросил на меня черный жучиный взгляд, словно прикидывал, как бы открутить мне скальп подобно крышке от пивной бутылки. Ростом я хоть и невысок, но кепка моя сидела на макушке плотно и наверняка бы помешала. Но мне, ясно дело, не поздоровилось бы, если б он попытался. Наконец, почти не шевеля губами, Гейб ответил:
– Завтра ему меняют гипс.
Поначалу Гейба забавлял несчастный случай Гранта – до того, как он пострадал сам. Гейб рассказал подробности Билли Вейлу, с которым частенько выпивал, а Билли Вейл разболтал все мне. Старина Грант (Грантом мы все называли его за глаза) – так вот Грант решил напилить полешек, завалявшихся в доме, чтобы было чем топить печки.
На Гранте пахать было можно, но трудиться ему нравилось не больше, чем братьям, так что когда он загорался тем или иным занятием, то мигом брался за дело, желая довести все до конца за один присест. В общем, Грант осушил пять-шесть стопок «Куэрво Голд», закусив подсоленными ломтиками лайма, и включил распилочный станок, который – как и остальные инструменты – остался после исчезновения дядюшки Таггса. Так вот, пихает Грант чурбаны в станок и так разгоняется, что одним духом перепиливает всю кучу.
И вот стоит, пыхтит как паровоз. А затем запрыгивает в старый дядин грузовик (у которого, вообще-то, тормоза ни к черту – да ну и что?) и мчится по грунтовой дорожке в лощину. Цепной пилой настругивает еще кучу обрубков. Закидывается парой стопок, жует лайм с солью и снова включает станок. Скармливает ему бревна прямо с кузова грузовика, вертясь волчком. И как бы шестеренки станка приделаны к корпусу, но, бывает, соскакивают, да? А те, можно сказать, слетели – и как дали Гранту прямо по икрам – он как раз поворачивался от кузова с поленом в руках, – так его сразу подкосило и он повалился на станок. А клин взял и заработал! Грант клянется, что в падении рычага даже не коснулся, да и в целом это очень сложно сделать. Благо алкоголь из него повыбило и он быстро успел убрать ноги, но так вышло, что все-таки зацепился одной ступней за клин, и тот переломал ему берцовую кость.