– Ба! – выдал клиент. – Каждое незначительное действие раздается бесконечным эхом в причинно-следственной цепи. Последствия случайны. Меня волнует только одно – максимальное ускорение!
– Что же, как по мне, – наш «Грант» однозначно продемонстрировал свой скоростной потенциал. Честно говоря, я и сам удивлен. Можно спросить – вам по работе приходится передвигаться на больших скоростях?
– Нет, это я только сегодня. Окна видны только тем, кто быстро движется. Что более важно, они ужасно быстро исчезают.
«Торч» не отставал. Я наблюдал, как он лавировал по скоплениям машин, которые мы оставляли позади, и с каждым разом мне казалось, что он на толику ближе к нам.
– Должен отметить, – произнес я, – наш преследователь не сдается. И наверняка превысил заводской максимум – собственно, как и мы. Но «Торчу» никогда нас не догнать. Причина проста. У него нет шестнадцати больших двигателей, обеспечивающих высокую мощность, производительность и особое удовольствие от вождения. Дистанцию ему не сократить. Позвольте переключить зеркало заднего вида на телескопический режим, так смотреть будет удобнее. Вы знаете, что есть такая функция?
Клиент незаинтересованно покосился на широкоугольный «Миралинз» с десятикратным увеличением, как вдруг снова посмотрел на зеркало, прищурился и страшно завизжал.
Я, разумеется, тоже посмотрел, но только мельком, поскольку считаю, что на скорости более ста пятидесяти хотя бы один из находящихся в салоне обязан непрерывно следить за дорогой, – а в тот момент клиент за дорогой не следил. Все, что я успел увидеть – молодую леди за рулем «Торча» прошлого года выпуска; машина была грязной, а еще у нее отсутствовали номерной знак и левая фара. Клиент вопил на зеркало так, словно оно было человеком (слова его привожу дословно).
– Черт тебя дери! Я завалил тебя в Ларге, на болотах. Своими глазами видел, как туманные духи бросились из засады, а грязевые нимфы вцепились тебе в ноги!
Тем временем мы приближались к очередному скоплению машин. Замыкающее авто – образцовый «Омега-Врум» – двигался по нашей полосе вполовину медленней, может и чуть больше, а клиент, как я уже сказал, отвлекся от управления. Я потянулся к рулю и перевел гудок в «Регулировку дорожного движения» – режим сверхзвукового диапазона, при котором издается воздушный удар средней силы. Нажал его. Удар взметнул «Омегу» в воздух – причем довольно высоко, так как у нас получилось проскочить снизу, – а также расчистил нам полосу через всю группу машин.
– Как вам функция, которой я только что воспользовался? – спросил я покупателя. – Благодаря подобным опциям «Грант Моторс» может смело уверять вас, покупателя, что, покупая у «Грант Моторс», вы получаете не просто автомобиль, а личную дорогу.
Продолжать я не стал, так как клиент меня не слушал. Теперь его взгляд метался между дорогой и зеркалом заднего вида. Он так пучил глаза, а пот, лившийся ручьями с головы, лоснился как лакировка. Я включил кондиционер на полную мощность, опасаясь, как бы он не перегрелся, и все так же тревожился из-за серьги. Но потом он заговорил, предельно спокойным голосом.
– Слушай, мы в опасности. Нас преследует моя сестра. Если она доберется до окна раньше нас, мы останемся ни с чем. Силы окна хватает лишь на проход для одного. Затем оно закроется. Не получится сейчас – придется ждать сто девяносто семь лет, прежде чем в этом отвратительном мире где-нибудь наметится следующее. Помоги мне его отыскать. Иначе провалишь продажу.
– Думаю, ничего страшного, если…
– Отлично, – сказал он. – Окно – это колебание в воздухе, песчаный вихрь, теплое мерцание, порыв ветра, несущий опавшие листья по склонам холмов. Дорога идет приблизительно по центру зоны появления, – она где-то милю в ширину, но, к несчастью, более чем три сотни миль в длину.
– Я, конечно, рад помочь, но занятие это считаю, скорее, забавой. Знаю, про эти ввезенные часто говорят, что энергия у них… – Я не стал продолжать, потому что клиент меня снова не слушал. Он продолжал оценивать ситуацию, поглядывая то на очередное скопление машин впереди, то на «Торч» в зеркале заднего вида.
Мы вошли в вереницу машин и преодолели добрых три четверти, когда преследователь только сравнялся с ее хвостом. Затем клиент присвистнул, и из нашей выхлопной трубы повалила черная сажа, окутавшая все двенадцать полос автострады. Маслянистое, сальное облако копоти кишело огромными черными летучими мышами – пухлыми, как голуби, и роившимися, как саранча, клубящаяся в тумане снежной бурей. До нас доносились глухие удары тушек о машины – а потом и звуки погромче, когда мы миновали скопление, оставляя за собой шлейф дыма. Клиент снова свистнул – поток сажи прекратился, и уже через секунду черное облако осталось далеко позади.
Мы выкрутили увеличение зеркала заднего вида на максимальное, и только тогда увидели, как кто-то вырулил из тучи. Затем из смога боком вылетел «Снолт» с улучшенными квадродвижками, декором на каждом из четырех ободов, взведенными затворами для усиления момента вращения (и все, естественно, черное как смоль). Продолжая нестись вперед, он описал медленный круг, и когда снова повернулся к нам передней частью, мы увидели, что рядом, бок о бок со «Снолтом», кружился все тот же «Торч».
Увеличения зеркала едва хватило, чтобы увидеть, как в момент, когда обе машины выровнялись на полосе, «Торч» прибавил газ, чтобы оторваться от «Снолта», – и разом вырвался из вращения, из-за чего «Снолт», так сказать, замер на месте, но продолжал вертеться, как лопасть вентилятора. Черный как уголь «Торч» тем временем все рос в зеркале; стеклоочистители размазывали сальный слой по стеклу, на одном из скребков висела мертвая летучая мышь, и еще несколько прилипло к решетке радиатора.
– Честно говоря, – сказал я, – с трудом верится в происходящее. Чтобы не отставать, «Торчу» надо превысить заводской максимум на пятьдесят процентов, а этот нас догоняет!
Клиент молчал. Он внимательно оглядывал дорогу и холмы, тяжело дыша. К слову, глазные яблоки его теперь определенно вылезали из глазницы – выпячивались на вдохе и возвращались на место на выдохе. Не успел я перепугаться от увиденного, как вдруг начался кирпичный дождь. Клиент включил дворники.
Кирпичи, подплясывая, отскакивали от дороги; парочка соскользнула с нашего капота и разлетелась в красную пыль, попав в двадцатислойное лобовое стекло «Панаскана», и дворники разметали пыль по сторонам, словно капли настоящего дождя.
Уже через несколько секунд наши шины зазвенели так, будто по ним стучали отбойным молотком или же мы ехали по противопехотным минам, – и одну полосу за другой начали устилать сугробы кирпичей. Я поблагодарил звезды за наши гигантские шины со сборным каркасом из девяноста деталей из пружинной стали и протекторными биопанелями с функцией самовосстановления от серьезных повреждений (и всего-то надо дать им отлежаться часок в багажнике).
Из-за кирпичей мы сбросили скорость до трехсот пятидесяти – они лупили по нам такой быстрой очередью, что, казалось, нас зажимают стены чересчур узкого тоннеля. По окнам пошли трещины, а лобовому так сильно досталось, что от каждого удара по сторонам разлетались осколки стекла.
Но вдруг удары прекратились – как я осознал моментом позже, дворники так быстро заходили туда-сюда, что превратились в размытое пятно, и кирпичи отбрасывало образовавшимся воздушным потоком. Почти сразу после этого ливень кирпичей разом стих.
Мы тут же разогнались до максимальной скорости, но от плавного и тихого хода, которым «Грант» знаменит во всем мире, не осталось и следа. Шины напевно и тревожно скрежетали, а дворники, все еще недоступные взору, завывали. Клиент оглядывал поломанную – из-за трещин в стекле – местность, и в то же время посматривал за зеркалом заднего вида.
– Карга отстала, – объявил он. – Развернулась, как пить дать. Провела нас, чтобы мы окно проехали.
Поскольку клиент был явно напряжен, я смолчал. Протянул руку и выключил дворники, дав ушам отдохнуть от шума. Клиент вскрикнул, вывернул руль, проехал по всем двенадцати полосам, протаранил ограждение автострады, пролетел шестнадцать футов вниз до ближайшего холма и стал подниматься по длинному зеленому склону к вершине в паре миль от нас – и весь этот маневр он совершил, потеряв не более десяти миль в час! Дворники замерли, и я был поражен: все, что от них осталось, – два обрубка короче моих больших пальцев.
Подъем был долгим, крутым, по траве высотой в ярд. Боковые окна окрасились зеленым соком, он разлетался от нас, будто волны от быстроходного катера. Впереди, у самой вершины холма, я заметил воздушное завихрение – похожее на песчаный вихрь, проносящийся по полям и дорогам, только в миниатюре. Так как мы всё не могли к нему приблизиться, стало ясно, что он тоже двигался к вершине холма.
– Я вижу впереди пылевой вихрь, – сказал я клиенту, – его также можно описать как атмосферное колебание или незначительное волнение воздуха. Возможно, это и есть окно, которое вы ищете.
Он не ответил. Лишь покрепче вцепился в руль, чтобы как можно сильнее вдавить педаль газа в пол. Мы неслись на полной скорости, и все же я должен отметить, что амортизаторы работали далеко не безупречно. Вихрь остановился на вершине холма – мы очень быстро его нагоняли, а значит, он висел на одном месте.
– Ну и дела, – произнес я. – Неужто это «Торч» на соседнем холме?
Клиент не удостоил машину взглядом, и она скрылась за склоном, по которому мы взбирались. До вершины нам оставалась четверть мили, и тут песчаный вихрь трансформировался. То был уже не вихрь, а кусочек ночного неба, звездная мгла, правда очертания у него все так же шли волнами, подрагивали, как и у вихря, – и этот крошечный кусочек висел над холмом, пританцовывая.
Нам оставалось преодолеть всего какую-то сотню ярдов, как вдруг на склоне появился «Торч». Он выпрыгнул из ниоткуда – словно бурый дельфин, выскакивающий из воды нашей увлекательной «Морской галереи» в прибрежном Саньяне. «Торч» взмыл так высоко, что можно было сосчитать протекторы всех четырех шин, а затем он упал ровно в танцующий клочок ночного неба – примерно так, как полдолларовая монетка падает в карман, – и в тот же миг там, на вершине холма, не осталось ничего, кроме голубого неба, а клиент страшно закричал.