Вместе с тем эпидемиологические исследования показывают более высокий уровень распространенности депрессии среди женщин, что указывает на связь генетических факторов депрессии с полом. Наследуемость депрессии значительно выше у женщин, чем у мужчин. Вероятно, при сравнимом уровне генетического влияния, фактор пола выступает сильным «триггером» генетического риска.
С позиции современной генетики, депрессия — это заболевание крайне сложной полигенной природы. С депрессией ассоциировано большое количество генов, но из-за сравнительно небольших объемов выборок проведенные к настоящему моменту исследования не позволяют составить полное представление о задействованных генетических факторах.
Современный анализ данных, полученных из трех самых больших полногеномных исследований депрессии (246 363 пациента с депрессией и 561 190 контрольных испытуемых), выявил 269 генов, предположительно ассоциированных с депрессией. Наиболее значимым геном оказался ген SORCS3, связанный с работой синапсов в головном мозге. Примечательно, что данный ген также ассоциирован с болезнью Альцгеймера.
Дополнительный анализ показал, что гены, в которых были обнаружены значимые полиморфизмы, работали особенно активно в нейронах лобной и передней поясной коры. Также были выявлены общие генетические варианты между депрессией и другими психическими и соматическими заболеваниями. Подтвердились данные о генетических корреляциях между депрессией и шизофренией, биполярным расстройством, а также ишемической болезнью сердца, повышенным уровнем жиров (триглицеридов), увеличением жировой ткани, соотношением объемов талии и бедер.
Были обнаружены и другие интересные генетические корреляции. Оказалось, что депрессия, ассоциируется с ранней менопаузой. Это свидетельствует об общности генетической архитектуры депрессии и особенностей регуляции женских репродуктивных механизмов, приводящих к ранней менопаузе и смещению во времени других этапов развития половой системы. Кроме того, обнаружились генетические корреляции между депрессией и болезнью Крона — воспалительным заболеванием кишечника.
Наконец, генетические исследования заставили иначе посмотреть на традиционные концепции депрессии. Оказалось, что гены компонентов серотониновой системы, ассоциированных с лечебным действием и побочными эффектами серотониновых антидепрессантов, не связаны прямо с причиной развития депрессии. По-видимому, эффективность серотониновых антидепрессантов и появление депрессии обуславливаются на разных генетических путях. Однако эти пути, по мнению ученых, все же могут пересекаться посредством общих промежуточных генов.
Современная генетика возвращает к вопросам, обсуждавшимся в 1960–1970-х гг., но уже на более высоком научном уровне. Моноамины действительно каким-то образом связаны с депрессией, и серотониновые антидепрессанты действительно облегчают жизнь людям с данным расстройством. Однако эти факты не указывают на истинную причину депрессии, которую ещё предстоит обнаружить.
Глава 4. Тревожность
Развитие науки о тревожных расстройствах явно не успевает за глобальным ростом заболеваемости. Во всем мире увеличивается количество людей с болезнями, относящимися к этой группе (генерализованное тревожное расстройство, паническое расстройство, фобии и др.) Некоторые разновидности тревожных расстройств, например социофобия (социальное тревожное расстройство), влияют на общество, быть может, даже сильнее, чем шизофрения, радикально ухудшая качество жизни многих людей.
Тревожность в большей степени, чем другие психические расстройства, привлекала внимание философов. С философской точки зрения, важен смысл болезни, а не ее биологическая механика. Многие великие мыслители, от Паскаля до Хайдеггера, предлагали свои ответы на вопрос о смысле тревоги.
В 1871 г. был описан синдром Да Коста («солдатское сердце») — боли в сердце у солдата, испытывающего страх перед боем. С этого момента отсчитывается история научного исследования тревожности. Особенно много сил на поиски смысла тревожности потратил Фрейд. Для Фрейда тревога — центр всех психических расстройств.
В психодинамической традиции, выросшей из психоанализа, болезнь трактуется как видимое проявление внутренней борьбы. Следовательно, вопрос о смысле симптома — это вопрос о том, чего организм хочет добиться, используя данный симптом, с какой проблемой человек справляется с помощью симптома.
По Фрейду, болезненная тревожность формируется в результате вытеснения более фундаментального страха. Маленький Ганс, о котором пишет Фрейд, боится лошадей потому, что из-за эдипова комплекса он боится и ненавидит отца. Ненависть вытесняется, превращается в тревогу, а тревога кристаллизуется в страх лошади, которая может укусить (кастрировать) Ганса.
К фрейдовскому толкованию тревоги можно добавить еще множество остроумных трактовок этого вида симптоматики. Практически каждый психолог XX в., рассуждавший о тревоге, предлагал свое видение её онтологии. Чем более глубокие слои бытия затрагивает автор, тем основательнее выглядит теория тревожности. У Отто Ранка тревога — это проявление «страха перед жизнью». У Юнга — реакция на встречу с иррациональными образами коллективного бессознательного. У Ролло Мэя — проявление конфликта между бытием и небытием.
До освоения в 1960-х гг. относительно эффективных анксиолитиков тревожность, как выражаются психиатры, систематически психологизировалась. Тревожной симптоматике приписывали статус высокоценного экзистенциального опыта. О тревоге было принято рассуждать в психоаналитической манере: это сознательное чувство, причины которого скрыты в бессознательном.
Представители бихевиористского направления в исследовании человека описывали тревогу и страх иначе — в терминах теории обучения. По их мысли, патологическая тревожность состоит из неадаптивных ответов живого существа на угрозу: поведенческого (убегание) и физиологического (реакция тела, а точнее, нервной системы, запускающей каскад процессов в других системах организма).
У принятого разделения страха и тревожности есть важный смысл, в особенности если изучать страх и тревожность с нейробиологической точки зрения. Тревожность — это не реакция на то, что происходит сейчас, это состояние, переживаемое в ожидании волнующего события. Под страхом обычно понимается реакция на стрессовое событие, которое происходит в данный момент. Тревога — это недифференцированный страх, а страх — это тревога, получающая конкретную форму.
Соответственно, страх следует изучать в экспериментах одного типа, а тревожность — в других. Эксперименты показывают, какие нейронные цепи активируются при тревожности. Для этого искусственно провоцируются симптомы тревожных расстройств. В других исследованиях оценивается нейронная активность пациентов в обычном состоянии. Пока такие исследования не дали информации о том, какие особенности проявляются у больных тревожными расстройствами в спокойном состоянии.
Важно разделять физиологическую и патологическую тревогу. Обычная тревога — это нормальная биологическая реакция, которая призвана предупредить человека о возможном вреде. Существует широкий диапазон видов беспокойства, которое считается нормальным. Для патологической тревоги характерны чрезмерность, неконтролируемость и распространенность (т. е. тревога распространяется почти на все сферы жизни).
Симптомы расстройств настроения и тревожности являются по большей части результатом нарушения баланса активности в эмоциональных, а не в когнитивных центрах мозга (хотя дихотомия «эмоции vs когниции» не совсем оправдана). Высшие когнитивные центры мозга находятся в лобной доле — эволюционно новейшей области мозга. Префронтальная лобная кора отвечает за такие регуляторные функции, как планирование, принятие решений, прогнозирование последствий поведения, а также понимание и управление социальным поведением. Различные отделы префронтальной коры также участвуют в системе вознаграждения, реакции тела на эмоции и контроле эмоциональных импульсов. В относительно здоровом мозге эти корковые области регулируют импульсы, эмоции и поведение посредством тормозного нисходящего контроля.
Лимбическая система (эмоционально-обрабатывающие структуры мозга) эволюционно старше лобной коры. Входящие в нее участки мозга отвечают за обработку информации о состоянии организма. Гиппокамп — одна из структур лимбической системы, задействованная не только в процессах памяти, но и контроле стрессорных центров мозга. Древнейшая структура лимбической системы, амигдала, обрабатывает эмоционально значимые внешние стимулы и инициирует соответствующую поведенческую реакцию. В ее сферу ответственности входят страх и агрессия, а также формирование и восстановление эмоциональных и связанных со страхом воспоминаний.
В развитии тревожных расстройств надо винить ненормальные связи между корой и лимбической системой, а конкретно, между амигдалой и передней поясной корой и между амигдалой и орбитофронтальной корой. Исследования биологии тревоги разворачиваются вокруг амигдалы, работающей вместе со сложной сетью, в которую включены другие элементы лимбической системы и префронтальная кора. Весь этот комплекс участвует в эмоциональных процессах, которые запускаются при формировании адаптивного или патологического ответа на внешний стимул.
Именно в этой системе нейронных связей ищут нейробиологическое объяснение психологических особенностей тревожных людей. Преувеличение вероятности плохого события происходит из-за аномалий в нейронных сетях префронтальной коры, которые отвечают за расчет вероятности угрозы. Повышенное внимание к угрозе на биологическом уровне соответствует повышенной активности амигдалы. Неадекватный ответ на мнимую угрозу, когда страх вызывают безопасные стимулы, становится возможным из-за нарушения в связях между амигдалой и префронтальной корой. Там же, в связях амигдалы с корой, находится нейробиологический субстрат избегающего поведения, характерный для фобий.
Нарушение связи между корой и лимбической системой выражается в том, что кора, упрощенно выражаясь, не усмиряет эмоции, бурлящие в лимбической системе. Амигдала при тревожных расстройствах неадекватно возбуждается в ответ на внешние стимулы. Кора в свою очередь активируется не так, как нужно для того, чтобы притормозить амигдалу. Человеком овладевают эмоции, причем весьма неприятные (паника, страх, тревожность).