Мне известен случай, когда молодой эксперт попал под влияние сотрудников милиции, — в автомобильной аварии погиб их коллега, который был пьян. Само собой, как и все сотрудники силовых структур, милиционер был застрахован. Его коллеги пришли к эксперту: так, мол, и так, семья погибшего не получит деньги, помогите, чем можете. Эксперт сдуру взял да и заменил кровь погибшего на кровь какого-то дедульки, труп которого лежал на соседнем столе. А дальше события развивались таким образом: в страховой компании получили результаты судебно-химического исследования и очень удивились, так как перед тем, как сесть за руль, погибший выпивал в большой компании в ресторане и, со слов свидетелей, еле-еле дошел до машины. Разбирательство дошло до эксгумации, и во внутренних органах и тканях погибшего был обнаружен этиловый спирт. Эксперт во всем сознался, а вот сотрудники милиции показали, что заменить кровь эксперт решил чуть ли не по собственной инициативе. Мы-де просто посетовали, что семья не получит страховку, а эксперт сам все придумал. Благодаря тому, что эксперт был с малым стажем и все это происходило в небольшом городе, где, как говорится, все друг с другом знакомы, удалось избежать возбуждения уголовного дела, эксперт получил выговор и на всю жизнь усвоил два урока: 1) никогда нельзя фальсифицировать данные экспертизы и 2) никогда нельзя доверять просителям.
Если возникло подозрение в отравлении, эксперт, кроме крови и мочи, обязан взять или фрагменты внутренних органов (печени, головного мозга, легкого, кишечника), или некоторые органы целиком (почку). Как я уже писал, возможно, именно отсутствие некоторых внутренних органов в трупах и породило тот миф, что в моргах торгуют органами. Но в моргах изымать органы для трансплантации невозможно — они уже непригодны для пересадки в силу времени, прошедшего с момента смерти.
Исследование крови и мочи для определения спирта (не только этилового) занимает около часа, после чего эксперт получает результаты о наличии алкоголя в крови и о его концентрации. Результаты указываются в промилле: до 1,5 промилле — легкая степень опьянения, от 1,6 до 2,5 — средняя степень, более 2,5 — сильная или тяжелая степень опьянения. Определение степени опьянения у трупа условно, и эксперт, когда оценивает результаты судебно-химического исследования, всегда трактует степень опьянения применительно к живым лицам. При этом влияние «легкой», «средней» и «тяжелой» степени на организм конкретного человека очень индивидуально. Кто-то легкую степень даже не заметит, а кто-то при такой же степени будет неадекватен.
Установление наличия наркотических, лекарственных и других веществ занимает гораздо больше времени — до четырех недель. Связано это с тем, что в таких случаях биологические жидкости и органы приходится проверять на наличие огромного числа химических веществ.
В определенных ситуациях кровь исследуют для измерения содержания карбоксигемоглобина — прочного соединения гемоглобина крови и угарного газа. Его измеряют в процентах, и наличие определенной концентрации карбоксигемоглобина в крови может достоверно свидетельствовать о том, что имело место отравление угарным газом, или то, что смерть наступила до пожара.
Почти при каждом судебно-медицинском исследовании от трупа берутся кусочки внутренних органов для гистологического исследования. Со времен изобретения микроскопа человек с любопытством разглядывал микромир, все глубже и глубже погружаясь в него. За столетия, которые прошли с того момента, когда стало возможно видеть одноклеточные организмы, человек в числе прочего изучил реакцию тканей на повреждения. Для невооруженного глаза поврежденная ткань и через минуту после причинения травмы, и через три часа, и через сутки выглядит почти одинаково. Однако на микроскопическом уровне в поврежденной ткани происходят интереснейшие события. Сразу после нарушения целостности того или иного органа начинается воспаление: к проблемному месту устремляется целая армия клеток, задача которых — предотвратить патологический процесс. Поэтому у нас прекращается кровотечение и заживают раны и ссадины. Под микроскопом видно, как клетки проходят через сосудистую стенку, спеша на помощь, как одни клетки превращаются в другие, как выделяются определенные вещества и образуются «заплатки», и в конце концов последствия повреждения ликвидируются. Воспаление — важнейший процесс, благодаря которому человечество все еще существует.
Все процессы, происходящие в тканях и органах после их повреждения, имеют определенные фазы, которые можно увидеть под микроскопом и которые фиксированы во времени: каждая фаза наступает в определенное время посттравматического периода, не раньше и не позже. Именно поэтому гистологическое исследование позволяет точно установить давность причинения повреждений. Вы наверняка знаете из фильмов и книг, что порой это очень важно для изобличения преступника, который нередко пытается завести в тупик следствие. Простой пример: обнаруживают человека висящим в петле. Других повреждений, кроме странгуляционной борозды на шее, у трупа нет. Казалось бы, это повешение, которое в абсолютном большинстве случае является самоубийством (подробнее об этом в главе «Повешение: как это бывает и как не бывает»). Однако, учитывая некоторые подозрительные обстоятельства, эксперт берет гистологический материал не в архив, как иногда делается, а в работу, и исследование однозначно показывает посмертное образование странгуляционной борозды на коже шеи. Вместе с тем химическое исследование выявляет смертельную дозу некоего лекарства. Связав одно с другим, эксперт ставит в известность следователей, которые раскрывают преступление — партнер по бизнесу отравил коллегу, а затем симулировал самоубийство.
Другой пример: на окраине поселка был обнаружен труп молодого человека со множественными повреждениями головы и туловища. По горячим следам задержали трех человек, которые сознались в том, что били погибшего, причем один из них утверждал, что ударил его несколько раз кулаком в лицо, после чего ушел, и парень еще был жив. Двое других били после этого, но, как они утверждали, совсем немного и несильно. По внешнему виду все повреждения были примерно одинаковые, но эксперт догадался взять много кусочков поврежденных тканей из различных повреждений и отмаркировал их. Оказалось, что первый задержанный не лгал, он действительно наносил удары за пару часов до смерти пострадавшего, а вот повреждения, нанесенные двумя другими, были причинены непосредственно перед смертью и привели к ней. Таким образом, первый задержанный справедливо не понес наказания за причинение смерти.
В судебной медицине врачи-танатологи, в отличие от патологоанатомов, как правило, сами не смотрят микропрепараты (окрашенные и фиксированные на стекле срезы для исследования под микроскопом), это дело высококлассных экспертов-гистологов.
Из каждого органа тела секционным ножом или острыми ножницами вырезают небольшие кусочки размерами около 1×1×0,5 см и тут же, у стола, помещают для фиксации в формалин (формалин довольно агрессивен, и поэтому эксперты всегда принимают меры по минимизации контакта с ним). Фиксация продолжается сутки или двое, за это время кусочки пропитываются формалином, что исключает их гниение. Если в органе нет патологических изменений, берут один кусочек, если есть какие-то изменения, исследуют несколько (иногда очень много) кусочков. Как уже говорилось, иногда кусочки маркируют, то есть указывают, что это за ткань или орган. Обычно по структуре взятых кусочков визуально можно легко определить, из какого органа они изъяты, но порой это невозможно. Например, когда берутся два кусочка мышечной ткани с кровоизлияниями (есть подозрения, что эти повреждения причинены в разное время), то после фиксации в формалине невозможно без маркировки определить, откуда взята эта мышца — из шеи или груди.
После фиксации происходит вырезка. Впервые услышав такое слово, я подумал, что это сленг, но нет, это вполне официальное название процесса. Происходит он следующим образом: взятые фрагменты органов и тканей извлекают из формалина, промывают водой и выкладывают на специальный стол. Одновременно подготавливают кассеты, в которые будут укладывать вырезанные кусочки (фото 18).
Из каждого фрагмента органа или ткани острым ножом вырезают маленькие кусочки (фото 19–22) и по четыре штуки укладывают в кассеты, все остальное заворачивают в марлю, подписывают и хранят в формалине (так называемый влажный архив). На фото 23 вверху — то, что остается в архиве, внизу, в кассетах, — то, что направляется дальше.
Вот в этих кассетах, например, можно увидеть твердую мозговую оболочку (тонкая полоска в правой верхней кассете), а в левой нижней кассете видны четыре кусочка мозга и даже можно рассмотреть точечные кровоизлияния (фото 24).
Далее кассеты запускают в автоматизированную проводку, из кусочков на микротоме автоматически нарезаются очень тонкие пласты, которые помещаются на стекла и окрашиваются специальными окрасками. Окрасок этих очень много, и у всех свое назначение. Только после этого гистолог изучает препарат под микроскопом. С давних времен ходит среди экспертов байка, как однажды врач-танатолог шутки ради направил в гистологическую лабораторию под видом сердца тонко нарезанную вареную колбасу, и гистолог разглядел инфаркт миокарда. Думаю, это не более чем байка, ведь даже в зоне некроза миокарда всегда будут видны какие-то фрагменты кардиомиоцитов.
В моей практике была такая история. На дне канализационного коллектора обнаружили труп мужчины. Для извлечения трупа привлеклись опера, которые почему-то веревкой обвязали не туловище, как это делается обычно, а шею и так вытащили труп наружу. Исследуя на следующий день тело, я обнаружил что-то похожее на странгуляционную борозду на шее и взял кусочек для гистологического исследования. О том, что труп вытаскивали за шею, я не знал. Каково же было мое удивление, когда гистологический анализ указал на то, что странгуляционная борозда образовалась при жизни погибшего! А уж как удивились в милиции, когда об этом узнали: ведь получалось, что смерть наступила в результате асфиксии во время извлечения из коллектора… Запахло большим скандалом, в рядах силовиков началась паника. Спасло их то, что смерть наступила от другой причины, в чем не было никаких сомнений. А гистологию делал молодой эксперт, который неправильно оценил микроскопическую картину. Вот как бывает…