Затем, думая о том, что собираюсь сделать – уничтожить записи о такой значительной части жизни, моей и самых дорогих мне людей, – я засомневался, но должен был прогнать все мысли. Я стянул рукавицы и разорвал дневник. Оказалось труднее, чем я думал, когда планировал порвать листы на мелкие кусочки. Но я должен был это сделать. Как бы я ни колебался и какую боль ни испытывал, я знал, что это к лучшему. Конфетти из бумаги хорошо смешивалось со снегом и должно было вот-вот исчезнуть, как только ветер унесет большую его часть. В то же время я знал, что оно всегда будет хранить никому не известную правду о нас, даже когда обрывки разнесет и разметает по всему замерзшему континенту.
Когда я вернулся к бледно-зеленым зданиям базы, снег оставил легкий отпечаток на всем, такой же нежный, как пушок. Несколько мгновений я, практически полностью заледеневший, стоял у дверей проходной, пытаясь сбить с ботинок снег. Я больше не чувствовал ни ног, ни ступней, только боль в каждой косточке и зубах до самых корней. Затем я с трудом пробрался внутрь, обратно по туннелю, соединяющему здание с бараком, обратно в спальню, где стоит спертый воздух из-за слишком большого количества людей в слишком маленьком пространстве. Стараясь не споткнуться, я переоделся в пижаму. Ступив на нижнюю койку, чтобы перебраться на верхнюю, заметил, что Бертрана нет, – вероятно, он уже встал и ушел готовиться к сегодняшнему дню. Это не помешало мне натянуть тяжелые одеяла до ушей и в этой узкой, вызывающей приступ клаустрофобии нише заснуть самым глубоким, самым целительным сном за последние годы.
Проснувшись, я умирал от голода и был рад увидеть на кухне Бертрана в красном лыжном комбинезоне. Бертран готовил сытный завтрак для парней, которые, как и я, проспали и пропустили горячий завтрак по расписанию. В воздухе витало волнение, потому что мы уезжали. Сумки, рюкзаки и снаряжение уже были собраны ранними пташками, наши стулья стояли у стены. Бертран не сторонник легкого питания перед поездкой, он любит обильные завтраки и может наслаждаться ими без чувства вины, не беспокоясь о своем пузе, особенно если ему удается впихнуть в других столько же еды. Однако в то утро, к его разочарованию, все взяли только миски с хлопьями. Парни отказались «наполнить свои баки» (так Бертран любит называть прием пищи), потому что вчера вечером переборщили с едой и выпивкой в честь окончания съемок. Однако я без проблем позволил Бертрану от души угостить меня вареными яйцами (их вымочили в оливковом масле перед тем, как доставить сюда, чтобы они дольше сохранились) и замороженными сосисками, которые он успел превратить во что-то вкусное на сковороде. Кофе, сахар, сгущенное молоко.
Я хотел помыть чашку и тарелку и отнес их в раковину, но Бертран враждебно относится ко всем, кто посягает на его территорию, а это могла быть любая кухня, даже та, где он теоретически не имел права находиться, если бы не снискал расположение шеф-повара. Он настоял, чтобы я оставил ему посуду (возможно, хотел прикончить мои недоеденные сосиски). Я опаздывал и, решив, что лучше пойду собирать вещи, пока еще есть время, поспешил уйти. Именно тогда Бертран догнал меня. Его большая рука опустилась мне на плечо, а другой он протянул мне толстую стопку бумаги – в сотни страниц. Он выглядел смущенным, но в то же время настойчиво и решительно хотел отдать эту кипу мне. Какой-то сценарий, который я должен прочитать? Кинопроект, который, как он надеялся, мы будем снимать вместе? Я принялся задавать вопросы, но Бертран вел себя очень странно и ничего не отвечал, только придуривался, говоря «время покажет». И тогда я догадался – он, должно быть, сам написал что-то. Я улыбнулся ему, выражая этим нечто вроде «я знаю, что ты задумал», и посмотрел на первую попавшуюся страницу. А дальше все как во сне: будто мое тело внезапно полетело вниз и земля разверзлась, когда я узнал собственные слова. Я ведь уничтожил все это, все, до последней страницы. Обрывки не могут снова собраться воедино, как по волшебству.
Все это время рука Бертрана крепко держала меня за плечо, и он продолжал смотреть на меня. На его добродушно-ворчливом лице было написано самое серьезное намерение добиться своего. Его взгляд говорил обо всем. Он говорил: «Продолжай. Будь храбрым. Делай, что должен». Ни единого слова, ничего, только этот решительный взгляд.
Сглотнув, я стоял молча, не в состоянии ничего делать от сильного шока. Я хотел скрыться в каком-то уединенном месте, чтобы все тщательно обдумать и осознать. К тому времени я, конечно, уже понял, что это копия. Бертран кашлянул.
– Я позволил себе написать от руки немного… Хммм… Кое-что… хмммм… в конце.
И тут он закашлялся с такой силой, что ему пришлось наклониться вперед и несколько раз стукнуть себя в грудь.
– Это на случай, – сдавленно сказал он между приступами, – если у тебя поджилки затрясутся, в Антарктиде такое может случиться очень легко.
Когда его кашель стал короче и суше, Бертран вернулся к раковине, наполненной до краев пеной, и помыл за меня чашку и тарелку.
Скажу честно, я очень благодарен Бертрану. Надо отдать ему должное, он проявил мудрость. Насчет бороды я признаю свою ошибку. Спасибо тебе, мой наставник и вернейший из друзей, Сократ.
Гринлейн
28 февраля 1991 года
Я вернулся в Окленд и нахожусь сейчас в офисе Общественного трастового фонда в Гринлейне, где сдаю на хранение этот документ, прежде чем отправиться домой к тебе. Прости, я специально не стал перечитывать написанное, чтобы не передумать. Родная, когда ты достигнешь совершеннолетия и получишь это, постарайся увидеть правду моими глазами, глазами твоей матери, бабушки и своими. Всегда помни, что одной-единственной правды не бывает.
Грейси Эмэ Григ не должна открывать это до 4 сентября 2002 года, когда ей исполнится 18 лет.
ОТО Депозитарная ячейка No. 000359T
Сдано на хранение: Итаном Мэтью Григом
Датировано: 28 февраля 1991 года
Малкольм Гулли, сотрудник Общественного трастового фонда
Датировано: 28 февраля 1991 года
ОТО Депозитарная ячейка No. 000539T
Конверт вскрыт Грейси Эмэ Григ 5 сентября 2002 года
Грейси Эмэ Григ вскрыла документ и ушла с ним.
5 сентября 2002 года
Уильям Сазерленд, Общественный трастовый фонд
ОТО Депозитарная ячейка No. 000359T
Переложено на хранение: Грейси Эмэ Григ
Прилагается Документ A
Датировано: 21 октября 2005 года
Уильям Сазерленд, Общественный трастовый фонд
Датировано: 21 октября 2005 года
Документ А
Чтобы защитить тех, чьи личности могут быть установлены по дневнику моего отца, я оставляю страницы в запечатанном конверте, и ни один мой ребенок (или дети, еще не рожденные мной) не должен открывать его до достижения совершеннолетия или за два года до него, если его дед, Итан Мэтью Григ, к этому времени скончается. Эта мера призвана защитить всех заинтересованных лиц, живых и умерших. Документ расскажет вам больше о том, кто я, кто мой отец, кто моя мать и кто ее брат, мой дядя, а еще поведает о рискованном пути, который каждый из них прошел, и о причинах, толкнувших на это. Он расскажет вам, какими неидеальными, но смелыми были ваш дед, бабушка и прабабушка и как их история продолжается в том простом факте, что мы существуем. Для внутреннего использования: оставляю вам эти запутанные нити истины, распутывайте их, деликатно и осторожно, чтобы передавать следующим поколениям, и пусть так продолжается, пока не пройдет достаточно времени, чтобы все это уже не имело значения. Тогда их и наши жизни уже давно превратятся в огромную, обдуваемую ветрами, белую равнину всего того, что когда-то существовало, но что нельзя или уже не нужно помнить.
Благодарности
Я благодарна книге Майкла Кинга «Смерть “Воина радуги”» за материал для исследования, включая свидетельства ронгелапского учителя Биллиета Эдмонда и мирового судьи Джона Анджайна, которые дали информацию для некоторых параграфов этой книги. Также я благодарна Майклу Сабо за книгу «Поднимая волну: История Гринписа Новой Зеландии»; К. С. Кларку за произведение «Окленд. Их Окленд» и онлайн-энциклопедии «Те Ара: энциклопедия Новой Зеландии». Я также выражаю признательность участнику полета Уильяму Л. Лоуренсу за рассказ о подробностях атомной бомбардировки Нагасаки, из которого я черпала достоверные детали, и поэту, певцу и автору песен Жилю Виньо за знаменитые слова из песни «Mon Pays», которые мне любезно позволили процитировать. Я сердечно благодарю Джонатана Бэнкса за его замечательное слайд-шоу об Антарктике и ответы на мои многочисленные вопросы, а также Джока Филлипса за то, что он направил меня в нужное русло в поисках исторических деталей, а затем прочитал окончательный вариант рукописи, проверив, все ли исторические детали соответствуют действительности. Тем не менее подчеркну, что любые неточности в том, что я написала, – исключительно моя вина. Слова благодарности Банни МакДиармид и Аннабел Частон из Гринписа Новой Зеландии; Ли Харрис-Роял из министерства социального развития (на маори: Te Manatu Whakahiato Ora), Эйлин Престон, старшему советнику по вопросам усыновления, детства, молодежи и семьи, Блэр Уоттон и Мэтью Синклер из министерства внутренних дел (на маори: Te Tari Taiwhenua), Эмилии Мазур и Джессике О’Салливан из «Новозеландских лото», Вайбхаву Бхатнагару из службы водоснабжения Оклендского городского совета, Яну Летаму и Грегу Койну из Общественного трастового фонда, Кэтрин Парсонс из Кембриджского музея, Майклу Уинду из Национального музея Королевского военно-морского флота Новой Зеландии, а также англиканской церкви Святого Андрея в Кембридже, которая так щедро снабдила меня деталями и документами, относящимися к 1980-м годам. Большое спасибо доктору Николе Манро за подробную информацию о дегенеративных заболеваниях, доктору Моник Финдли за информацию об акушерстве; Кэрол Стюарт – за ее бесценные воспоминания о протесте флотилии 9 ноября 1983 года, Анне Хорн – за ее выступления против испытаний ядерного оружия в 1973 году; Класе Швабе, Дженни Молете, Мэрилин Мюррей, Мойре и Джону Камиллери, Адриенне Макдауэлл, Питу Рейни и Полу Дибблу за то, что поделились воспоминаниями со мной, Жаккетте Белл, Фрэн Диббл, Мэриан Эванс, Дезире Гезентсви и Марго Ханниган за полезные комментарии и ценные наблюдения относительно путей прошлого. Не могу не поблагодарить Пола Бейтмана и всех сотрудников издательства Bateman Books за безупречную работу и преданность делу – особенно Луизу Рассел, редактора экстра-класса, за ее страсть, острый ум и деликатный подход к процессу редактирования. Я благодарна Кили О’Шаннесси за потрясающий дизайн обложки. Отдельное спасибо Картью Нилу за то, что поддержал идею рассказать эту историю, и Мими Полк Гитлин за то, что она с энтузиазмом взялась за подготовку текста к экранизации и превратила совместную работу в истинное удовольствие. Как всегда, я благодарю моего давнего литературного агента Лору Сусайн за ее многолетнюю веру в меня и упорную работу, а также прекрасную команду WME за то, что они так хорошо обо мне заботятся. И наконец, от всего сердца благодарю Акселя де Мопеу, моего мужа и первого читателя, а также троих наших сыновей – за их поддержку в течение долгих лет, которые потребовались, чтобы завершить этот роман. Когда я медленно и с трудом заполняла множество чистых белых страниц, вслепую нащупывая путь к неизвестному финалу (для писателя это всегда определенный риск), они были рядом и напоминали, что единственный возможный путь – только вперед.