него, а не от меня. Но ее слова заинтересовали меня, и позже я досконально изучил их, каждое по отдельности. Стюарту уже давно перевалило за сорок, значит, она точно говорила не о нем. То есть она имела в виду парней моего возраста. А значит, и меня. Этим она выдала свою беспричинно низкую самооценку. Разве Эмбер не знала, какая она потрясающая, какая завораживающая? Да все сворачивали головы, глядя на нее, когда она входила в помещение. Или выходила. Или просто стояла. Или сидела. Хоть здесь. Хоть там. Хоть где. Может, ее разрушенное самовосприятие связано с ее отцом? Или это постарался ее брат? (Я принижаю Вики, братья ведь частенько так поступают?) Неужели она решила, что, раз так показывают в фильмах, значит, и я тот негодяй, который однажды заменит ее другой, как старую машину на новую? Казалось, она предпочла мне Стюарта из-за страхов и комплексов, из-за ее представлений, кто надежен, а кто нет.
30 июня 1979 года
Прежде чем лечь спать и хорошенько выспаться, я сорвал с календаря последний лист июня, неудачного для меня месяца. Прощай, гора Кука и неприветливые ледяные склоны. Здравствуй, скала Расколотое Яблоко в Тасманском заливе! Яблоко, будто разрубленное пополам, выглядело многообещающе. Кто знает, что июль мне принесет?
1 июля
Воскресенье, встал рано. Чувствуя в себе порыв к активным действиям, я отправился с Беном на поиски подержанного автомобиля. Полон энергии и надежды, которая не продлилась долго…
2 июля
Позднее утро понедельника. Оно пришло в кремово-белом конверте размером вполовину от обычного, с новозеландской красавкой на марке, слишком большой для такого конверта, а шрифт был практически готическим. Письмо адресовали мне, хотя, когда я впервые увидел обращение «мистер», подумал, что это отцу, и только при более тщательном рассмотрении увидел имя Итан, а не Энтони, перед фамилией Григ. Я разорвал конверт, и от содержимого у меня перехватило дыхание. Не знаю, долго ли я держал в руках шокировавшую меня открытку, на которой было витиевато выведено что-то вроде: «Мистер и миссис Лес Диринг из Кембриджа объявляют о помолвке их дочери, Эмбер Николь Диринг, со Стюартом Генри Ридсом из Окленда, сыном покойных мистера и миссис Брайан Ридс». Еще там говорилось, слово в слово: «Запланирована летняя свадьба». Год назад я был так близок к тому, чтобы поцеловать Эмбер в лучах летнего солнца, а теперь она выйдет замуж за другого! Такие пригласительные и конверты, изжившие себя любезности были слишком устаревшими для нее! Неудивительно, что и открытка, и конверт испещрены морщинками. Разве она сама не замечала эту иронию текстуры и то, как это символично? Замуж за дедушку?
На обратной стороне открытки она сама написала:
Дорогой Итан,
я не жду, что ты поймешь, почему я выхожу за Стюарта, но, пожалуйста, прими это. Я не знаю, что бы я делала без тебя, ты помог мне куда больше, чем думаешь. Если бы не ты, меня бы здесь не было.
Ты для меня весь мир.
Значит, я для нее весь мир. Она меня любит? Как брата или чуть-чуть больше? Казалось, будто выстрелили из стартового пистолета и гонка началась – я должен был быстро двигаться и победить Стюарта на последних ста метрах на пути к ее сердцу. Но как?
3 июля и остаток месяца
…потерянный аппетит, потерянное представление о том, кто я, куда иду, ссоры с мамой из-за развязанных шнурков кед или поднятого сиденья унитаза. Те же царапающие звуки, когда игла скребет черный винил, тот же звук «Highway to Hell» группы AC/DC, который чудовищно колотит из плохих динамиков. Однажды, в особо подавленном состоянии, я взял брошюру у группы кришнаитов, ошивающихся на Квин-стрит. Все в одеяниях шафранового цвета, с бритыми головами – не определишь, мужчины они или женщины, да и я был не в состоянии играть в угадайку, у кого есть грудь, а у кого нет. Некоторое время, глядя на них, я думал: «Может, попробовать целибат и вегетарианство, чтобы спастись от этой дерьмовой жизни?» До конца месяца оставалось еще двадцать два дня, и я уже с нетерпением ждал, когда перелистну страницу и увижу изображение грязевых вулканов Роторуа.
Я мог только представлять, как они объявили важные новости на закрытой вечеринке, куда меня не пригласили. Как Стюарт, наверное, встал после того, как потирлимбомбомкал по фужеру ножом, ложкой или чем-нибудь еще, чем можно звенеть по стеклу. Как затем, в своей обычной самоуверенной манере, вооружившись микрофоном, чтобы точно быть услышанным, официально объявил: «Я пригласил вас всех сюда сегодня, чтобы поделиться особенной новостью. Мы с Эмбер (эмоциональная пауза) собираемся пожениться». Как он наверняка протянул руку к Эмбер, которая подошла, отуманенная страстью, и как затем у всех на глазах они смачно целовались целых пятнадцать отвратительных секунд, чтобы вызвать взрыв охов-вздохов, таких же громких и восторженных, как фальшивый оргазм. Конечно, все должны были подумать: «Фу! Какая гадость! Отвратительно! Да как она может! Она ему во внучки годится!» Если только они не были слишком ослеплены теми миллионами долларов, которые, как конфетти, сыплются на ее голову в восемнадцать лет.
Все, что касается денег и защищенности, тоже причиняло боль. Я всерьез подумывал бросить университет и найти постоянную работу, чтобы стать в глазах Эмбер мужчиной. Но была проблема: чтобы зарабатывать достаточно денег для нее, мне пришлось бы работать так много часов, что не осталось бы времени на нее. Если я буду мыть посуду круглые сутки всю неделю напролет, это не сотворит чуда. Даже каюта на яхте Стюарта, несомненно, могла бы быть для нее более комфортабельной, чем любое другое место в Окленде из тех, что были мне по карману, и, вероятно, там даже есть цветной телевизор, в то время как дома у нас все еще стоит черно-белый и проволочная вешалка подпирает его сломанную антенну. Кроме того, я не хотел до конца жизни копошиться в корзине с уцененными товарами или ездить на потрепанной машине, у которой даже дверцы отличаются друг от друга.
Я напряженно искал выход. Мне всего лишь надо было изобрести что-то очень полезное, и тогда – бинго, мои финансовые проблемы решатся. Подстегнув креативность травкой, я придумал костюм, который надувается гелием и держит солдат на спасительный сантиметр выше мин. А еще как раз в моду вошел камень-питомец[9]. Так почему бы не сделать гальку-питомца, а потом и песчинку-питомца? (Как с собаками: одни любят крупных, другие – собак поменьше, а кто-то – совсем крошек.) Проблема в том, что я понятия не имел, как превратить эти ночные фантазии в многомиллионный бизнес. Как запатентовать гальку? А песчинку? Я даже прочитал несколько открыток в секции «Юмор» в супермаркете Woolworths и теперь знал, что мог бы сочинять тексты получше тех жалких попыток рассмешить – на этом тоже можно заработать. Но снова – как устроиться в Hallmark?
Иногда я думал: «Не могу позволить ей поступить так с собой», а иногда: «Когда она пожалеет, что разрушила свою жизнь, пусть не бежит в слезах ко мне!» Хотя именно на это и надеялся. Затем я перестал думать о себе и собственном счастье. Я понимал, что она совершает ошибку всей жизни, пытается сбежать из дома, что-то доказать себе или найти выход, – да что я знал, может, так она хотела послать мир ко всем чертям? Как молодое деревце однажды вырастает из горшка, так и она наверняка перерастет его, и, когда это случится – лет, скажем, через десять, – разница в возрасте начнет ее удручать. «Доброе утро, любимый, я принесла тебе завтрак в постель». (К тому времени он будет прикован к постели, так куда же еще?) Завтрак будет состоять в основном из таблеток от двадцати одного недуга, и нельзя забывать о подгузниках – не для его ребенка, рожденного ею, а для него самого из-за слабого мочевого пузыря! Размер XL (десять литров).
Кстати, надо сказать, что я ни на секунду не поверил, будто Эмбер охотится за деньгами Стюарта или с нетерпением ждет дня, когда он отбросит коньки и она заграбастает его богатства. Зная ее, думаю, она потратила бы средства на «великие цели», точно не на себя. Все, даже я, видели, как она балдела от его ухоженности и элегантности, насколько была без ума от его высокого статуса. Богатый, как Крёз или Ларнах[10] в лучшие годы, и при этом кроткий, как ягненок, – многое говорило в пользу Стюарта. О парнях как он снимали фильмы. В Берлине, не Голливуде. Одного его стильного имиджа было достаточно, чтобы ее глаза заволокла пелена. Ей брак со Стюартом, должно быть, казался своевременным способом сбежать, эмоциональным убежищем. Однако, следуя этой дорогой, она неминуемо уперлась бы в кирпичную стену, даже если бы находилась при этом на пассажирском сиденье винтажного «Роллс-Ройса».
Конюшни
2 августа 1979 года
Утро было в разгаре, когда я отправился к врачу сделать прививку от столбняка, которую проморгал. Я не боялся, что ржавый гвоздь положит конец моей жизни, но уже челюсть сводило оттого, что мама безостановочно пилила меня на тему, как я рискую здоровьем. Моросило, дул ветер, и я старался идти как можно быстрее, чтобы сделать укол и покончить с этим. Вскоре я прошел мимо кондитерской Friendly Little Dairy, где в детстве брал лакричные жгутики, твердую карамель «зубодробилку» и шоколадную рыбку: я тогда делал вид, будто сам поймал ее, а потом съедал вместе с крючком, леской и грузилом. Пройдя мимо магазина фруктов Ron the Pom, я затормозил позади пожилой пары в одинаковых бежевых плащах (не зря говорят: «Муж да жена – одна сатана»). Они выглядели благородно, как профессор на пенсии и его жена, его верная опора много десятилетий. Он был стар, но держал над ее головой мини-зонтик, который хлопал, как сумасшедшая летучая мышь. Между прочим, только над ее головой. Кажется, он не слишком заботился о собственном комфорте. Не могу точно объяснить почему, но эта сцена глубоко тронула меня – особенно то, как мужчина крепко сжимал ручку, когда ветер пытался вырвать ее из его старой, морщинистой руки. Он сжимал зонтик так сильно, что проступали костяшки пальцев и сухожилия, превращая его руку в обтянутый кожей скелет, будто сама смерть не могла помешать ему любить жену и пытаться защитить ее.