карточки. Вздохнула. Нет, конечно, денег у нее не было! Банковский счет у Кирилла был открыт только на его имя, то, что лежало в наличности здесь в сумке, было сравнительно небольшой суммой. Каких-то особенных украшений у нее тоже не было – Нина их не носила. Ну, были две пары сережек да обручальное кольцо… Она прибавила к деньгам содержимое своей шкатулки со всякими мелочами, усмехнулась. Оказывается, родители в свое время подарили ей безделушек побольше, чем она купила в замужней жизни. Она сгребла колечки, цепочки назад. Какая ерунда! Что она, светская дама, чтобы покупать бриллианты? Нина задумалась. Почему бы нет? Может быть, ее вина в том, что она не просила, не стимулировала к этому мужа? А он не обращал на нее внимания, привык, что она не нуждается ни в чем, кроме самого простого. Вдруг она заплакала. По-детски заплакала, от обиды. Она так старалась! Она жила для него! Она была настоящим другом, а он? Подушка вымокла от слез. Щекам стало холодно от прикосновения влажной ткани. Нина перевернулась на спину, вытерла лицо. Часы на стене показали одиннадцать. Сквозь шторы в проеме окна было видно серо-красное небо. Нина терпеть не могла этот алчный, отраженный множеством огней ночного города цвет. Такое небо бывает при пожаре или после атомной войны. А что? Все соответствует. В душе ее сейчас была именно атомная война – непонятно, кто выжил, и непонятно, как дальше жить.
Она медленно встала с постели. Все так же, не зажигая света, затолкала обратно в сумку все документы, карточки, деньги… Подошла к комоду, хотела положить сумку в ящик, но мельком взглянула на свое отражение. Косметические процедуры все-таки не прошли даром. В полумраке комнаты в зеркале отразилось совсем молодое лицо. Не видны были появившиеся недавно мелкие морщинки у глаз, подтянулась кожа на щеках, подбородке… Нина задумалась. Если женщина все время берет на себя самую грязную работу и считает, что ей по силам все это, кто в этом виноват? И во что такая женщина превращается к пятидесяти годам? И кто ее после этого уважает?
Она почему-то вспомнила Клеопатру Михайловну. Интересно, сколько той было лет? По голосу – лет шестьдесят, а по краешку лица, видневшемуся из-под шляпки, не дашь больше сорока… Нина равнодушно оглядела в зеркале свою фигуру, особенно ноги. Когда-то это были лучшие ноги их курса – длинные и стройные. Она смотрела то с одной стороны, то с другой. Ноги, в общем, не изменились. Что ж, может быть, и не так уж правильно прятать их под вечными брюками! Нина вложила сумку с деньгами назад в ящик, и как только она сделала это, в коридоре раздался звук открываемой ключом двери.
Она сразу сжалась и замерла, будто раненая птица, которую настигла собака. Закрыла глаза и прислушалась – один пришел Кирилл или нет? В холле слышались только его шаги. Собрав всю волю в кулак, но совершенно не зная, что она скажет, что сделает в следующую минуту – пригласит ли к столу или набросится с кулаками, – Нина осторожно, почти неслышно, вышла в коридор. Сейчас все зависело от Кирилла – как поведет он себя, так она ему и ответит.
Он снимал ботинки, сидя на диванчике в коридоре, когда в проеме стены внезапно появилась перед ним фигура жены. Боковым зрением он увидел ее, поднял голову, вздрогнул.
«Надеялся, что меня нет дома, – подумала Нина. – Нет жены – нет проблемы. А я вот оказалась на месте». Она еще не знала, что будет дальше, поэтому внимательно всмотрелась в его лицо. Если бы она могла найти в нем хотя бы след раскаяния… Она бы простила все сразу, безоговорочно и никогда не вспомнила бы об этой глупой Лизе, об этом инциденте вообще! Он был бы раз и навсегда исчерпан! Но в лице Кирилла были только усталость и равнодушие. Она поняла: ему все равно, что она обо всем этом думает. Он знает сам, что ему следует делать дальше, ведь он же здесь главный, господин, он же мужчина!
Она решила не откладывать разговор.
– Сегодня утром мне звонила некая девушка… Лиза… – сказала она.
Он сразу взорвался:
– Что за манера всему придавать таинственный тон! «Некая девушка!», «Лиза!». Как будто ты ее не знаешь! Как будто ты не сидишь с ней на своих дурацких занятиях за одним столом! Почему женщины так глупеют от безделья! Выражайся конкретнее!
Нина почувствовала, что ее тошнит от ужаса. Он опять начал орать на нее! Но ведь не она, а он виноват во всей этой ситуации! Как может он переворачивать все с ног на голову, это же просто несправедливо! Боже, неужели он уже нисколько ее не любит?
Во рту накопился вязкий комок слюны. Она с трудом проглотила его. Все-таки у нее еще были силы, чтобы не повышать голос.
– Пойдем на кухню, сядем, поговорим, – сказала она.
Он демонстративно, в пальто, которое еще не успел снять, и в одних носках, что выглядело весьма комично, прошел вперед, но не в кухню, как она поняла – в пику ей, а в гостиную и уселся боком к столу, за которым она ела винегрет. Брезгливо он оттолкнул локтем коробочку с остатками свеклы и заворчал:
– Никогда в этом доме не будет порядка!
Она оставила это замечание без внимания, но чувствовала, что сдерживаться бесконечно не сможет. Он же, взяв в руки пульт телевизора, стал нажимать на все кнопки подряд.
Нина разозлилась. «Жаль, нет под руками скалки, – подумала она. – Как бы дать по башке!» Но на самом деле она все равно так бы никогда не сделала, это все были пустые мечты, потеха для попранного самолюбия. Скалку ведь тоже надо применять умеючи! Нина не умела. Поэтому, отбросив заманчивую мысль, она сказала громко, стараясь перекричать телевизор:
– Мне сегодня утром звонила Лиза!
– И что? – Шел ночной выпуск новостей, и Кирилл сосредоточил на нем все внимание.
– Ты знаешь об этом?
– Допустим…
Диктор в это время рассказывал об американском марсоходе, на экране мелькали соответствующие картинки, и Кирилл усердно изображал на лице смесь восхищения и удивления.
– Не будь идиотом! – сказала Нина, хотя раньше старалась не допускать подобных выражений. – О том, что на Марсе имеются следы воды, мы знали, еще учась в университете. Особенно знал это ты, будучи студентом биофака, вам это преподавали. Поэтому выключи телевизор, сними пальто и давай поговорим!
Кирилл шумно вздохнул, показывая, как сильно ему это все надоело, телевизор выключил, но пальто снимать не стал.
«Черт с ним, с пальто, – подумала Нина. – Пусть сидит так, пока не вспотеет, потом снимет сам», – а вслух сказала:
– Объясни мне, что значит этот звонок, и действительно ли правда все то, что она мне наговорила, и почему ты отключил свой телефон?
– Правда, – подтвердил кивком головы Кирилл.
Нина не могла не поразиться:
– Ты что, был рядом с ней, когда она мне звонила?
– Я был на работе, – скривил губы Кирилл.
– Тогда почему ты говоришь: «Правда»?! Может, Лиза мне сказала, что взрывы в Нью-Йорке 11 сентября – твоих рук дело и сам ты не кто иной, как Усама бен Ладен?
– Сама не будь идиоткой! – поморщился Кирилл. – Прекрасно я знаю, что Лиза могла тебе сказать.
«Лиза могла сказать…» Он говорил о ней так, будто Лиза была его подругой с детства или по крайней мере его старой знакомой. На самом деле не пошла бы она, Нина, учиться в автошколу, никакой Лизы не было бы и в помине!
«Не было бы Лизы, была бы Маша. Или Катя!» – вдруг само собой прозвучало в Нининых ушах назидательное контральто Клеопатры Михайловны.
– Значит, ты согласен с тем, что она предложила мне освободить место для нее в этой квартире, а самой убираться подальше?
– Я говорю, что знаю, что могла сказать Лиза, – так же важно, как раньше, процедил Кирилл, – но вовсе не произносил слово «убираться».
– А «освободить место»?
Сейчас он напоминал Нине китайского императора, настолько важно-неподвижной, олицетворяющей власть казалась его поза.
– Этого я тоже не говорил.
– Не говорил? Значит, ты так не считаешь? Значит, я тебе нужна? – Несмотря на всю его спесь, Нина была готова кинуться к нему с поцелуями. – Конечно, эта противная девчонка выдумала все сама! – У Нины по щекам потекли слезы. – Я и раньше замечала, что она способна выдумывать…
Нина как-то совершенно некстати для теперешнего случая вспомнила, что Лиза рассказала ей, что однажды была у Роберта в гостях, и тем самым испортила ей настроение. Странная девчонка!
– Но ты не думай, я не сержусь на нее! – поспешила она сказать Кириллу. – Бог с ней, если ты хочешь, чтобы у нас все было по-прежнему! У девочек, сам знаешь, ветер в голове, какие-то придумки…
– Что значит ветер в голове? У Лизы?
Презрительно-насмешливый тон Роберта мгновенно отрезвил Нину. Она почувствовала лед в его словах и поняла, что он не на ее стороне. Слезы радости моментально высохли на ее щеках, а сердце упало снова.
– Вот уж если кто совершенно не склонен к сентиментальности и точно знает, что хочет, так это Лиза, к твоему сведению, – назидательно заметил он. – И к ее чести надо сказать, что идет она к своей намеченной цели прямо, без всяких пошлых глупостей и ухищрений, на которые так падки другие женщины.
– И что же, я должна уважать ее цель выжить меня из моего дома и позволить ей стать твоей молодой женой? – спросила Нина.
– Так вопрос пока не стоит.
– «Пока»! Спасибо хоть за это! – Горькая улыбка тронула Нинины губы. Все происходящее казалось ей просто каким-то бредом, кошмарным сном. Вот сейчас она проснется, и все окажется на своих местах…
«А что, собственно, окажется? – вдруг с внезапной ясностью подумала она. – Я опять рано утром побегу на кухню готовить мужу завтрак, буду выслушивать его жалобы, начиная с того, что яичница недосолена, а хлеб пережарен, хотя все выполнено идеально, и кончая тем, что его гениальных идей не понимает начальство и поэтому не дает ему руководить полноценно? А может, и к лучшему, что так получилось с этой Лизой? Нет, что это я? – испугалась она сама этим мыслям. – Как это к лучшему? Что же я буду делать без Кирилла? Кого я буду любить?»
– Но я должен тебе сказать, – продолжал Кирилл, – что оставляю за собой право считаться отныне свободным человеком и делать что хочу!