— Зато у нас большинство в Большом совете, — парировал ему старик, — всегда! Мы, по большей части решаем, кто будет дожем следующий срок.
— Тут и решать-то нечего, — хмыкнул Франческо, — сегодня у вас нет выбора. Им будет либо Энрико, либо вон тот сопящий от злости парень, сидящий рядом со мной. Думаю, не нужно напоминать, что будет, если он выйдет завтра на площадь и попросит об этом народ.
— Мы ошиблись, — третий, молчавший до этого старик, произнёс первые слова, — недооценили силу его влияния на народ, особенно после наложения интердикта церкви на город, сделав архиепископа практически неприкасаемым, а также силу черни, поднятую против нас заманчивыми обещаниями, но больше этого не повторится. Это наше первое и последнее предложение, иначе мы начнём собирать собственные войска в городе, а также объявим открытое противостояние всему, что делаете вы с Энрико и поверь, нас в этом подержит большинство семейств города.
— Нам нужно подумать, — ответил ему Франческо, — это всё сеньоры?
— Где можно приобрести этот чудесный напиток? — поинтересовался первый старик с бородкой, — божественнее его я ещё никогда ничего не пил в жизни.
— Считайте, что вы пьёте золото, — намекнул Франческо, заставив их вздрогнуть от этого напоминания, все помнили мой любимый способ казни, который получали те, кто зарился на мои деньги, — его привёз Витале, из нового открытого им континента, к сожалению, он даже там, так дорог, что ему не получилось купить его в достаточном количестве. Так что он не продаётся, пьют его только наши с ним гости.
— Жаль, — старик допил напиток и поставил фарфоровую небольшую чашку на стол, — мы будем ждать ответ, но недолго.
— Прощайте сеньоры, — проводить их отправилась Агнесс, которую позвал Франческо, сам он даже не пошевелился, чтобы это сделать.
Когда жена вернулась, он поднялся, поцеловал ей руку и поблагодарив за помощь, попросил дать нам время поговорить. Она без споров, улыбнувшись мне, и подхватив маленькую турку с шоколадом, умчалась к подружкам, уже давно заждавшимся когда мы наконец закончим свою ненужную болтовню, с их точки зрения конечно.
— Шоколад! — я успел проводить только взглядом, сворованное со стола лакомство. Хотя по идее его взяла хозяйка со своего же стола, в своём доме. Можно ли это называть воровством?
Слуги нам принесли чай, и мы продолжили сидеть за столом, уже с другим напитком.
— Что скажете, сеньор Франческо? — когда затишье затянулось, первым нарушил его я.
— Думаю Витале, — он откинулся на стул, — думаю.
— Сколько мы потеряем?
— Да мы-то наоборот обогатимся, — хмыкнул он, — я поставлю им такую отпускную цену, что они будут брать со скрипом в зубах, но контроль, мы упустим контроль над ценами. Сейчас по большей части я регулирую цены, по которым закупаются нашими специями купцы, которые отдают предпочтение им над теми, что доставляют арабы. Не нужно напоминать, что то, как ты тщательно упаковываешь и хранишь товар, довозя его практически в идеальном состоянии, сильно увеличивает на него спрос и цену.
— Думаете они станут продавать всё смешивая по одним, выгодным им расценкам?
— Не только Витале, — он покачал головой, — я лишусь всех наработанных связей с европейскими купцами, а это положение, и определённый вес. Но с другой стороны, они сами, первые пришли и предложили мир. Представляешь, чего им это стоило? Сколько всего внутри себя им пришлось преломить, чтобы прийти к нам и признать своё поражение в этой битве?
— Хотите сказать битве, но не войне? — я понял его намёк.
— Именно Витале, — он тяжело вздохнул, — а ведь они правы, если они официально начнут отклонять любой вас с отцом указ, то вам останется только их всех убить, иначе ничего нельзя будет сделать. Ты готов на это?
Я открыл рот, но он сразу поднял руку.
— Нет, не отвечай, про тебя понятно, а отец, готов будет потерять всё, что он так долго строил в своей жизни? Ведь тогда республике по сути придёт конец. Он будет готов принять такое?
Его слова заставили меня задуматься, Энрико и правда, любил город даже больше, чем свою семью и такие кардинальные изменения, как смена общественного строя, точно ему бы не понравились.
— Тогда просто откажемся? — я повернул лицо к Франческо.
— Ты слишком горяч Витале, — он покачал головой, — они предложили нам свой вариант, мы предложим свой. Если они пришли с миром первыми, я считаю, что нужно торговаться, пока они готовы это делать. Возможно в результате торгов, будет достигнут приемлемый для всех вариант.
— Смотрите сами, сеньор Франческо, — я пожал плечами, — я не силён во всех этих подковёрных играх и полунамёках. Вот по роже им, я дать могу.
— Попробуем обойтись в этот раз без этого, — улыбнулся он, — они сами пришли к нам, значит поняли, что худой мир, лучше хорошей войны. Этим мы и воспользуемся, выдвинув встречные требования.
— Что там насчёт жемчуга и ванили с перцем кстати? — вспомнил я, — совсем закрутился и забыл.
— О-о-о, — он счастливо зажмурился, — ваниль! Уходит сразу, сколько бы ни выставил и только поставщикам императорских и королевских домов. Представь, обычные купцы просто не могут получить к ней доступ, так как первым я предлагаю эту специю избранным партнёрам, которые забирают её в любом количестве, только скажи слово «продаю».
— Перца чили ты привёз больше всего, — продолжил он, — его я отдаю всем желающим по хорошей цене, не задирая цены. Лучше продам быстрее, пока не испортился.
— Жемчуг? — поинтересовался я.
— Продал весь, кроме той части, что ты попросил оставить для подарков, представителям одного эмира, — зажмурился он от счастья, — тамплиерам поручено довести золото за него и забрать товар.
— Вы продали весь жемчуг одному покупателю? — изумился я, — как такое возможно? Это же огромные деньги!
— В нашем мире возможно всё Витале, в нём есть люди гораздо богаче нас с тобой, — улыбнулся он мне. — Эмир владеет гаремом в размере тысячи жён и он решил сделать панно из жемчуга для своих женщин, да всё никак не мог найти достаточного его количества. Так что едва его представители узнали, сколько у меня есть, купили сразу, не торгуясь, гарантом выступили тамплиеры.
— Это очень круто сеньор Франческо! — поздравил его я, — а мы с вами переживали, как и где будем его хранить.
— Я сам чрезвычайно рад Витале, не говорил тебе, поскольку ещё не получил денег и не отдал товар, боялся сглазить.
— Вы же христианин сеньор Франческо, какие суеверия?! — изумился я.
— Поживёшь Витале с моё, узнаешь, — он покачал головой, — так что в общем и в целом, всё просто отлично. С остальными, привычными специями, что ты привёз из Индии, я не стал возиться вовсе, отдав их своим партнёрам, за долю в прибыли.
— Даже не собираюсь в это вмешиваться, — открестился я, — правило неизменно — я привожу, вы продаёте.
— Ладно, пора готовиться ко сну, — он потянулся на стуле, — Агнесс наверняка будет до полуночи сидеть, допивая шоколад с подругами, а я ещё подумаю, что предложить старым скрягам.
— Тогда спокойной ночи сеньор Франческо, — я поднялся со стула тоже, — завтра снова будет тяжёлый день. Который уже.
— Ты сам взвалил на себя эту ношу Витале, так что не ной, — хмыкнул он, и с поклоном головы ретировался наверх.
Я последовал к себе и с удивлением увидел три молящиеся попки, сидящие перед крестом, в голову моментально при виде них закрались мысли, очень далёкие от христианства.
— Девочки? — позвал я их, но те, сначала закончили молитву, только после этого повернулись ко мне, все с заплаканными глазами.
— Эй?! Чего случилось?! — удивился я, увидев слёзы.
— Сеньора Паола, когда узнала, что мы с вами делаем в постели, покраснела и сказала, что мы ужасно развратные и гореть нам в геенне огненной! Затем встала и ушла! — пожаловалась Иш-Чан.
— Так, а почему вы вообще ей что-то рассказали? — поинтересовался я, — я ваш господин и по совместительству исповедник. Все жалобы и всякие грязные мыслишки, только ко мне. Хе-хе.
— Сеньор Витале! — сразу раздались возмущённые голоса всех трёх, — вы нас вообще обманывали! Никто здесь не занимается подобным, что мы с вами вытворяем по ночам! Это богопротивно!
— Надеюсь, конкретикой вы с Паолой не поделились? — прищурился я.
— Не успели, — тяжело вздохнула вторая близняшка, — я только начала рассказывать, как мы ртом помогаем поднять ваше достоинство, как она возмутилась и ушла.
— В общем так, с Паолой я поговорю, — я покачал головой, — она неправа обозвав вас. Ну и главное, держите язык за зубами, сто раз вам говорил — только впитываете всё что слышите, ничего не рассказываете.
— Мы думали, что стали подругами! — проныла Ин Наишь.
— Ваш единственный друг, подруга, господин и священник в одном лице — только я, — я недовольно покачал головой, — сколько ещё нужно это повторять?
— Нисколько господин, — ушмаалька подошла ко мне ближе и в глазах загорелись бесята, — мы вынесли урок, но готовы понести наказание за то, что ослушались вас.
— Да и нас! Нас тоже нужно обязательно наказать! — тут же обрадовались сёстры.
Я потянул из штанов пояс, и девушки с весёлым писком бросились удирать от меня. Что-то им понравилась эта игра, которая задумывалась изначально вовсе не как развлечение.
Глава 32
Паолу я на следующий день нашёл в приюте, где она руководила подготовкой обеда, для оравы детей, которые при виде меня выпучивали глаза от страха. Учителя тут же их подняли с мест, заставили поклониться и произнести громко вслух.
— Добрый день сеньор Витале!
— Приятного аппетита дети, садитесь, — поздоровался я и перехватил молодую девушку, которая при виде меня покраснела словно маков цвет. С трудом мне удалось её увести в пустой кабинет.
— Паола, как ты могла! — сразу начал я с наезда.
— Что?! Это как вы могли сеньор Витале! — попыталась она возмутиться, — вы с ними, они с вами!! Так нельзя!
— Сеньора Паола, извольте выслушать меня, — мой голос похолодел.