— Добрый вечер сеньор Франческо, вы поужинали? — увидев компаньона, стоящего в прихожей с какими-то бумагами в руках, я поздоровался с ним.
Он вздрогнул и обрадовался.
— О, хорошо, что ты пришёл, мы уже тебя заждались.
— Мы? — осторожно поинтересовался я.
— Мы, — хмыкнул он, показывая рукой, с зажатыми в ней свитками в сторону большого зала, где обычно он принимал гостей.
Скинув плащ слугам, я пошёл за ним.
— Наконец-то, — увидев меня, обрадовался тот старик, который приходил к нам недавно, выдвигая требования. За столом, кроме него сидели ещё семеро таких же, глубоко за шестьдесят людей, которые с разными взглядами повернулись ко мне. Кто-то смотрел презрительно, словно на вошь, кто-то ненавидел, а кому-то было и вовсе всё равно, словно я был пустым местом.
— Добрый вечер сеньоры, — я лишь чуть наклонил голову, — если бы вы сообщили заранее, я бы постарался освободиться раньше. Я всё же не на проститутке был, а служил в храме Божьем.
— Сеньоры! Витале! — тут же вмешался сеньор Франческо, — давайте все успокоимся! Мы только начали приходить хоть к какому-то компромиссу, чтобы опять удариться в обвинения и склоки.
Ответом ему стало напряжённое молчание, позволившее мне сесть за стол, рядом с ним, оказавшись напротив сразу десяти гостей.
— Давай я кратко изложу тебе, чего мы достигли сегодня за время длительных переговоров, — предложил он и по моему кивку, продолжил.
— Требование продавать весь товар десяти семьям было заменено, на разделение всего товара специй на две равные части, первая выкупается великими домами Союза десяти по договорной цене с нами, но со скидкой, вторая остаётся у нас с тобой. О цене на специи при продаже во вне мы обязаны уведомлять друг с другом заранее, — зачитал он, — меня этот вариант устраивает, тем более он распространяется только на специи. Всё, что ты привозишь вне их, под этот договор не попадает. Так что шёлк, фарфор, золото, жемчуг и прочее, мы будем продавать только сами. Как тебе?
Я задумался, в принципе, если он не против, то чего мне-то возражать.
— Думаю, что в этом вопросе вы более опытны сеньор Франческо, я полагаюсь на ваше решение.
— Ну вот, я же говорил, — он окинул сидящих напротив, победным взглядом.
— Так, следующий пункт.
В течение ещё нескольких часов, мы обсуждали, вычёркивали, добавляли пункты договора между нами и Союзом десяти, которые держали большинство мест в Большом совете Венецианской республики, пока наконец не пришли к взаимопониманию по большинству вопросов. Правда случилось это уже только под утро, когда до выхода из порта мне оставалось лишь пару часов, а это значило, что спать я лягу уже на корабле.
— Ставим подписи, — довольный донельзя, сеньор Франческо лично обнёс всех стариков, проследив чтобы они поставили автографы под всеми тремя документами: один останется у нас, другой достанется им, ну и третий попадёт на хранение к нотариусу.
— Благодарю вас сеньоры! — закончив со всеми документами, он радостно опустился на своё место, — этот день точно войдёт в историю нашего города!
— Завтра мы пришлём представителей, для подсчёта привезённых специй на ваших складах, — проворчал один из стариков, — жаль конечно, что Венецианец отбывает в Рим.
Я пожал плечами, и широко зевнул.
— Уже через два часа, я должен быть на борту.
— Тогда не будем больше задерживаться в доме уважаемого сеньора Франческо, — один из них встал, и тут же все последовали его примеру, — доброй ночи сеньоры.
Мы конечно же встали тоже, проводили стариков до самых ворот, оставаясь стоять, пока последняя лодка не скроется из вида. Когда это произошло, сеньор Франческо тяжело вздохнул, затем выдыхая, повернулся ко мне.
— Как же тебя всё же вовремя изгнали из рода Витале. Твоё служение в соборе и по сути единоличное исполнение обрядов, здорово нам помогло сегодня на переговорах.
Я хмыкнул и постучал пальцем по виску.
— Конечно вовремя сеньор Франческо, особенно, когда ты это заранее планируешь.
Он без особого удивления хмыкнул в ответ и ответил.
— Как я и предполагал, это был ваш план с Энрико?
Я лишь молча кивнул.
— То есть вы ещё до твоего отплытия спланировали возможные пути развития Четвёртого Крестового похода и его последствия?
Пришлось кивнуть второй раз.
— А что ещё вы спланировали? — поинтересовался он, — чтобы я мог к этому подготовиться.
— Вы всё узнаете в своё время сеньор Франческо, — покачал головой я, — если мы не посвятили в свои планы даже маму, как думаете, скажу ли я об этом кому-то ещё.
— Надеюсь вы сможете помириться, после всего, — он вздохнул, — она долго вам этого не простит.
— К сожалению, есть вещи сеньор Франческо, — с горькой усмешкой ответил я, — которые стоят выше семьи и чувств.
— И мне жаль, что ты узнал об этом так рано. Идём в дом, на улице довольно прохладно, а ты ещё даже не ужинал, не говоря о завтраке.
— Я заберу с собой девушек, — пока мы шли в дом, напомнил ему я, — предупредите Паолу, я забыл ей об этом сказать.
— Хочешь показать их кардиналам и Папе, чтобы они убедились, что майя такие же люди?
— Да, я не хочу, чтобы следующие европейцы, что приплывут в Виталику, обращались с ними, как с животными, — согласился я, — так что если Папа не откажется, я хочу дать им шанс поговорить друг с другом. Ну или на самый худший случай, достаточно будет кардинала Альбино.
— Идея хорошая, — согласился он, распоряжаясь слугам, срочно подготовить нам завтрак, а также разбудить сеньор, живущих вместе со мной, чтобы они могли успеть одеться и тоже позавтракать. Все их вещи и сундуки с платьями были погружены на «Повелитель морей» ещё позавчера.
— Оставляю вам армию, с собой возьму лишь элиту, что была со мной в путешествии, — я, дождавшись, когда слуги принесут чай и закуски, накинулся на всё, особо не соблюдая этикет. Мы были только вдвоём, а есть очень сильно хотелось.
— Надеюсь ничего не случиться такого, для чего потребуется вмешательство твоих войск, — он покачал головой, — хотя те, перекупленные тобой наёмники, которые прибыли в город по зову аристократических домов, могут начать дебоширить, и тогда она правда понадобится.
— Сеньор Бароцци за ними присмотрит, тем более, что они здесь долго не задержатся. Я кинул клич на сбор большого наёмного войска, которое не будет ждать моего возвращения, а выступит в поход, под его предводительством, когда соберёт тридцать тысяч мечей и копий.
— Ты забираешь своё войско? — изумился сеньор Франческо, — не боишься восстания уже аристократов?
— Он заберёт с собой только тысячу всадников, — я покачал головой, — все пехотные легионы останутся в городе. Не переживайте, мне самому не нужно, чтобы город остался без присмотра.
— Хорошо, но тогда зачем тебе в Египте такая огромная армия? — удивился компаньон, — как ты её дотуда доставишь? Двадцать тысяч крестоносцев, едва поместились на корабли, которые Венеция строила три года, и то они сейчас застряли под Константинополем, ввергнувшись в какие-то политические разборки между местными правителями.
Его недоумевающий взгляд столкнулся с моей лёгкой улыбкой. Он поражёно замер.
— Если только конечная цель похода…, - начал он, но я приложил палец к губам.
— Остальные свои мысли сеньор Франческо, держите лучше при себе, — хмыкнул я, — и ни с кем ими не делитесь. Поверьте, мне на слово, оно вам не нужно.
Он открыл и закрыл рот, глаза округлились, видимо он судорожно перебирал в уме, куда можно отправиться из Константинополя по суше, чтобы не использовать корабли для переброски по морю большого количества войск.
— Ещё я вас попрошу, присмотреть за всеми проектами, что идут в городе с моей подачи, не знаю, как вы, но я восстановил доверие к вам после последних событий сеньор Франческо. Поэтому говорю вам сегодня так много.
Я покосился на него, и компаньон вздрогнул.
— И по-прежнему рассчитываю, что, если что-то случится, вы опять придёте ко мне. Мне кажется я наглядно доказал, что могу решать трудные проблемы.
— Безусловно Витале, — он склонил голову, — безусловно.
— Спасибо за завтрак, нужно поторопить девушек, — я встал и извинился, — а то будут копаться ещё два часа.
Глава 33
3 октября 1203 года от Р.Х., Остия
Я очень скрупулёзно подошёл к тому, во что одеть майя, когда они прибудут со мной в Рим. Девушки надели нефритовые украшения, сандалии, оформили себе причёски, по своей моде, уродливые рисунки на лицах, чтобы скрыть свою красоту, а вот одежда была моим полным экспромтом. Юбки и пончо, закрывавшие всё тело целиком, кроме щиколоток и запястий, были вытканы из шерсти викуньи и украшены рисунками, типичными для майя. Я не собирался представлять девушек в их обычном наряде: набедренных повязках и с голой грудью, что конечно было бы катастрофой, и поруганием всех христианских ценностей. Церковь должна была увидеть в них людей, пусть и одетых непривычно, так я рассчитывал. Особенно тщательно я проинструктировал их не болтать лишнего, а только то, что мы с ними отрепетировали, объясняя, что, если они не воспримут это серьёзно, у нас всех могут быть большие проблемы. Это проняло девушек, и они тут же пообещали на время поездки слушаться меня беспрекословно.
Так что с корабля в Остии, они спускались на виду у всех, вызывая всеобщее удивление, таких женщин здесь никогда ещё не видели. Одетый в простую робу священника, правда вытканную тоже из тончайшей и невесомой шерсти, я чувствовал себя немного неловко. Но делать нечего, наняв большой караван, мы направились в Рим.
3 октября 1203 года от Р.Х., Рим
Слухи о нашем прибытии разнеслись быстрее нашего неспешного передвижения, так что на въезде в Вечный город нас поджидала целая толпа зевак, в рядах которых я заметил и шерстяные рясы священников, которые при виде разукрашенных лиц девушек, делавших их уродливее, чем они были на самом деле, испуганно крестились.