Человек прикладывает усилие, поднимается по дороге вверх и видит сверху все совершенно иначе. Внизу ему казалось, будто все устроено одним образом, и его точка зрения была непоколебимо «правильной». Поднимаясь наверх, он видит, что оттуда все воспринимается по-другому: «Отсюда многое, что казалось слитным, нераздельным, воспринимается теперь как совершенно различное, принадлежащее совершенно разным областям. А то, что было изолированным и, казалось чужим, оказывается единым и слитным». Пациент берет с собой эти воспоминания и состояния. Проживаемое подкрепляем физиологическим, сопровождая человека до полного погружения: «И сердце твое бьется чаще, и дышишь глубже». Сам факт того, что он в своем воображении поднялся в гору и спустился обратно, является исцеляющим.
Целительно, что человек запоминает состояние, усилия, проживаемые в движении наверх, спускается, и то, что с ним произошло, остается в его памяти.
Сопровождаем человека не из позиции «сверху вниз», а из позиции «рядом». Ведем. Специалист для человека – проводник в его внутреннее состояние нагнетаемого страдания, которое нам предстоит выразить далее.
После подъема в гору начинается то, что многие назовут чудом. Хотя, по сути, это естественное состояние.
Перед процедурой мы говорили, что отказ от алкоголя – решение с открытыми глазами. Мы сидим в затемненном помещении так, чтобы источник света не попадал в глаза. Специалист подводит пациента к вершине драматургической арки – четвертому сеансу:
«Наша встреча действительно уникальна. Не потому, что мы закрыли дверь и вы слышите мой голос. А потому, что за время нашей встречи я переживаю все происходящее вместе с вами. Отдаю свое время, отдаю свои силы, отдаю свое здоровье, чтобы вы были здоровы».
Специалист после сеанса действительно тоже чувствует некую опустошенность, переживает катарсис.
«Сейчас откройте глаза. Смотрите сюда (показываем на область надбровных дуг собранными в воздухе ладонями). Делаю так, чтобы вы внимательно сюда и только сюда смотрели и слушали только мой голос. Помогу вам избавиться от унизительной алкогольной зависимости».
Задача – удержать внимание, потому что, когда пациент открывает глаза, воспринимает специалиста совсем по-другому: «Вы стали для меня другим человеком, вы были как будто не вы». За счет чего?
Мгновенное распахивание век – чисто физиологический эффект. Посмотрим на происходящее прагматично: 40 минут человек сидит, выполняет инструкции с закрытыми глазами, и вдруг его резко просят открыть глаза. Конечно, его сознание изменено, и пациент не успевает выстроить логическую цепочку, кто перед ним сидит, о чем говорит и зачем мы здесь. Он просто видит перед собой образ человека, инструкциям которого важно следовать.
Подкрепляем состояние метафорой зеркала: «Вы сейчас сидите передо мной, но меня нет. Дело в том, что перед вами сидите вы. Я – это вы. А вы – это я.
Люди по-разному описывают, что такое зависимость. Кто-то говорит, что биологическая болезнь, кто-то считает, что причина в генетике, а кто-то утверждает, что это болезнь, и болезнь духовная». Спрашиваем в формате монолога: «А чем же вы больны? А болен зависимый человек одним и тем же». Драматически цитируем Велимира Хлебникова: «Ты жесток к нам, мы невинны. Нет в нас жизни половины».
«Наполовину человек живет: наполовину муж, наполовину сын, наполовину отец, наполовину мать, наполовину на работе, наполовину дома в семье.
Листаешь книгу диагнозов, видишь картинки, как из старого букваря».
Далее специалист драматично, в красках проговаривает истории, цель которых – вызвать у пациента неравнодушие, сильные эмоции. Поскольку в историях упоминаются дети и несправедливое отношение к ним со стороны зависимых взрослых, это затрагивает душу пациента, доступ к которой открылся через глубокое расслабление.
Картина первая.
В дверь ломится пьяный мужчина. Дверь заклинивает. Он ее выбивает. Обрываются провода, зацепившиеся за дверь. На пороге – злой отец. Грязное пальто. Оторванные пуговицы. В руках пустая бутылка.
Отец врывается в комнату. Там сонный мальчик. Мальчик продирает глаза. Отец что-то ищет. Шумно. Раздается громкий звук падающей бутылки. Бутылка катится по полу. Вдруг отец видит у изголовья кровати валенки мальчика, хватает их под мышку и выбегает на улицу. Мальчик кричит: «Папа! Папочка, отдай! Это мои валенки!»
Картина вторая.
Снег. Зима. Отец несется по снегу. За ним мальчик: «Папа, папочка, ты же обещал! Папочка, родной, любимый! Отдай валенки!» Мальчик бежит за ним, хватает отца за рукав. Отец отбрасывает мальчика. Мальчик падает в снег и горько плачет.
Картина третья.
На пороге отец виновато смотрит вниз. В его руках новые валенки. «Здравствуй, сынок, я принес тебе валенки». Мальчик отворачивается, смотрит в окно. На глазах мальчика слезы: «Не нужны мне твои валенки, папа!» Мальчик отморозил ноги. Одну пришлось ампутировать. Перемерз. Это ли от Бога? Это ли от Бога?
Или другая история.
Другая картина, как журналист приходит за новым материалом в дом малютки, где находятся брошенные дети из разных семей. Журналист спрашивает педагога: «Кто у вас здесь из новеньких?» Педагог отвечает, что есть Катя, Света, Иван, а это Аня. – «А почему у Ани платок на голове? Лето. Жарко». Подзывают Аню. Аня говорит: «Здравствуй». Взгляд вниз. Журналист спрашивает: «Что у тебя на голове?» – «На голове платок». – «Почему платок?» – «Волос нет». – «Почему волосиков нет?» – «Потому что мама подзывала к себе и, когда я не приносила ей бутылку с водкой, тушила об меня окурки». Это ли от Бога? Это ли от Бога?
Таких историй много. В разных декорациях. Все они завязаны на продолжении рода, на отношениях с детьми, а точнее, на демонической составляющей этих отношений. Болезнь человека разрушает близкие связи, она влияет на личную семейную историю детей.
На глазах наших пациентов тоже слезы. Они вынуждены все это слушать обнаженной душой и вздрагивают, когда слышат о том, что происходит с ребенком. Между сюжетами историй проговариваем: «Нет, вы не правы… Мы невинны… В нас нет жизни половины».
Далее говорим: «А ведь каждому хочется одного и того же: быть любимым, любить и иметь на это настроение каждый день». Эта фраза услышана автором книги на концерте 5 сентября 2020 года. На Южном Берегу Киева выступал Александр Чемеров[11] с сольным концертом. Фраза вполне уместна, поскольку отсутствие любви в жизни пациентов – основная причина пустоты внутри. Эту цитату мы решили сохранить дословно, помня реакцию публики в гробовой тишине. Она дает ощущение сопричастности. Все мы являемся одним целым; все то, что происходит между нами, неизбежно.
Нам кажется, что мы какие-то уникальные, и нам хочется того, что, возможно, у большинства людей уже есть. Нет, всем хочется одного и того же: любить, быть любимым и иметь на это настроение каждый день.
Далее говорим: «Сейчас продолжаете движение по дороге вверх. Можно плыть по течению, а можно двигаться вверх. Вы выбираете двигаться вверх». Эпизодически повторяем движения ладонями, фиксируя взгляд, чтобы у пациента не было возможности задуматься о чем-то стороннем. Он выполняет инструкции, строит картинки, оживляет образы.
«Через некоторое время подойду к вам, прикоснусь, и вы примете для себя решение, к которому давно шли». После непродолжительной паузы внезапно встаем, уверенно подходим к пациенту, пока он продолжает смотреть нам на область между бровей. Левой рукой прикасаемся к плечу пациента, правой – ко лбу. Происходит мгновенный физиологический эффект. Во-первых, это очень неожиданно. Во-вторых, чем ближе взгляд, тем выше внушаемость; а прикосновение к ранее проговоренным участкам тела многократно усиливает эту внушаемость.
С дружеской интонацией продолжаем:
«Николай, вы не пили алкоголь уже 10 дней. Верно? (Кивает.) А теперь избавляетесь от алкогольной зависимости сроком… Отвечайте, на какой срок?» (Получаем ответ.) Ответ может быть смазанным. Он может говорить полушепотом. Пациент отвечает, например, что на всю жизнь. Мы: «Очень хорошо. Вы не будете пить всю жизнь. В противном случае что?» (Получаем ответ, который исходит без установок от нас; человек говорит: «потеряю все», «умру», «останусь один» и т. д.)
«Прислушайтесь, что ощущаете». В этот момент кладем свою левую руку на область солнечного сплетения, на грудь пациента. Это прикосновение ощущается наиболее субъективно значимым для пациента. При этом продолжаем смотреть в глаза со словами: «Коля, оставайся с нами. Ты здесь нужен. Мы тебя любим. Оставайся здесь». Именно в этот момент у пациента происходит сильная психофизическая разрядка. Тело может подергиваться, вибрировать. На глазах человека появляются слезы. Это состояние усиливает несколько дискомфортное положение пациента в кресле. В момент исполнения данного фрагмента процедуры важно ощущать, что происходит с человеком, присоединяясь к его состоянию. Мы поймем, что с ним, по дыханию (сильный выдох), снятию телесного напряжения, изменению цвета кожи лица.
Нам важно убедиться, поэтому мы задаем вопрос, не отрывая рук от солнечного сплетения: «Сколько процентов ощущения от моего прикосновения у вас осталось? Если было 100 %, то сколько сейчас от 100 осталось?» Пациент отвечает, например: «30 %». Говорим: «Хорошо. Сконцентрируйтесь на этом ощущении, на том, что осталось, и силой своего внимания, силой своего воображения сейчас переносите это ощущение в правое плечо (прикасаемся левой рукой к правому плечу со словами: «Прикасаюсь к правому плечу – переносите. Как перенесете, скажите “да”, чтобы я понимал, что вы сделали это»). Из правого плеча переносим ощущение в правый локоть (прикасаемся к правому локтю со словами: «Прикасаюсь к правому локтю – переносите. Как перенесете в правый локоть, скажите “да”»). И незамедлительно