МЕДНЫЙ ГУЛ
Почувствуй: в ритме этих строк
Сквозь чьи-то жалобы и вздохи —
Грядущей радостной эпохи
Шумит издалека поток.
Здесь об Империи ветра
Пропели голосом поэта.
И топот Всадника — Петра
Грохочет гулко в книге этой.
Страницы эти — вещий сон
О днях грядущих Русской славы.
О неделимости Державы,
О вечном шелесте знамен!
Ломают, сокрушают, гнут
Враги Россию. Мы на фронте.
Нам не страшны борьба и труд:
Предупреждаем: нас не троньте!
Слова угрозы слушай, враг:
Окрепла сила наша в горе;
Над ширью наших территорий
Мы водрузим Петровский флаг.
России сильной стать пора!
И, как предчувствие поэта,
Тяжелой поступью Петра
Гудят напевы книги этой…
I.О ДЕРЖАВЕ РОССИЙСКОЙ…
«Ужасен он в окрестной мгле
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь,
Куда ты скачешь, гордый конь
И где опустишь ты копыта?»
А. Пушкин
ДВА СЛОВА
Два слова, как две громады,
Как гул воздушной армады,
В них — сила, гордость и слава:
Российская Держава!
Гремят слова, от которых
Душа, как птица в просторах,
Взметнется ввысь над полями,
Как мысль, как песня, как знамя!
В них — наша мощь и отвага,
В них — гром солдатского шага,
В них — наша былая слава!
И в будущем мы готовы
На смерть за эти два слова:
Российская Держава!
ДЕРЖАВНОЕ ЗНАМЯ
Пылала Русская Держава…
Пожар пол-мира озарял!
Но не погибла наша слава,
И стяг трехцветный не упал.
Мы унесли его оттуда
И никому не отдадим.
Как честь свою, как веру в чудо,
Мы знамя Русское храним!
Героям солнце светит в очи.
Пути — иные, цель — одна.
Пускай у храбрых жизнь короче, —
Им слава вечная дана.
Взглянув на пройденные тропы,
Вспомянем прадедов сейчас:
Пол-Азии и пол-Европы
Отвоевали вы для нас!
Страна родная, край любимый.
Должны мы жить и побеждать,
Что б вновь Великой Неделимой
Державой ты могла бы стать!
КАРТА РОССИИ
Глядишь на карту? Хмуришь строго брови?
С. С. С. Р. — четыре буквы, в них
Смятенье толп, гром пушек, море крови —
И гибель близких и родных твоих…
С. С. С. Р. — Глядя в лицо чужое,
Ты ищешь прежние знакомые черты.
Ты все забыл, ты вырос за межою,
Твоей страной забыт сейчас и ты.
Смотри, сейчас под буквами чужими
Просвечивает что-то, словно кровь?
Не кровь на карте. Видишь? Это — Имя:
Россия… Родина… Любовь…
БОЛЬ ЗАБЫЛА…
После долгих дней вражды — разлуки,
Пасмурных, невыносимых дней, —
Я целую ласковые руки
Родины моей…
Долго я тебя не узнавала,
Изменились милые черты,
Но не скрыть под алым покрывалом
Русской красоты!
Гордостью и нежностью томима,
Боль забыла и не помню зла;
Пусть тобой я буду нелюбима,
Лишь бы Ты жила!
РОДИНЕ ГОВОРЮ…
«Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам,
яко Иуда, но, яко разбойник, исповедую Тя»…
Родина, к тебе придти нельзя;
Знаю: у границы встретит стража,
Твой тюремщик, пулей мне грозя,
О любви к тебе не спросит даже.
Будут снова арест и тюрьма.
От душевной боли изнывая,
В одиночке я сойду с ума,
Каждый вечер пыток ожидая.
Отчего ж, при мысли о тебе,
В сердце столько силы и отваги,
И стихами о твоей судьбе
Я мечтаю вслух и на бумаге?
Родина, к тебе нельзя придти.
Я в слезах протягиваю руки
И клянусь учиться и расти —
И любить, любить тебя в разлуке!
О России младшим говорю,
Начиная: «в некотором царстве»…
Им мечту о Родине дарю, —
О могучем Русском Государстве!
Зорким взглядом усмотревши ложь,
Упрекнув в предательстве кого-то, —
Поспеши, родная молодежь,
Претворить мечту твою в работу.
Пусть придет строитель и герой,
Как пришел Великий Петр когда-то.
Снова станет край мой дорогой
Государством грозным и богатым!
ЗВЕЗДА ГЕРОЯ
«Настанет час —
и новый грозный Рим
Украсит север
Августом своим!»
М. Лермонтов.
В сочельник святую Звезду
Усталыми ищем глазами.
В каком же счастливом году
Она загорится над нами?
Невольно смотрю я туда,
Где отблеском адской стихии
Другая пылает звезда.
Затмившая солнце России…
Что ж, сердце, скорей забывай
О прошлой немыслимой муке.
И, все-таки, рвутся в тот край
Мои непокорные руки!
Дурманящий чертополох
Стеною стоит на границе.
Топор мой иззубрен и плох,
Но надо рубить и пробиться!
Скорее тропу прорубить
Сквозь заросли эти густые.
Россию нельзя разлюбить,
И жить нам нельзя без России.
Вдруг вспыхнет Героя звезда
Над Родиной! Труд и упорство
Нас всех уведут навсегда
С чужбины, холодной и черствой!
НЕДЕЛИМАЯ
Господи, хоть Ты скажи мне, надо ли,
Чтобы под ударами мы падали?
Демоны борьбы, нужды и гибели
Родину мою возненавидели…
Ослабели духом и заснули мы, —
Трудно разбудить нас даже пулями…
Наши земли нам достались дорого,
Мы их добывали не для ворога!
Сколько б сил на это ни потратили
Торгаши, да воры, да мечтатели,
Не раскрошат по кускам на области
Нашей Русской гордости и доблести!
Земли наши, добытые дедами,
Русской кровью, Русскими победами,
Воинскою храбростью украшены —
Мы должны сберечь навеки нашими!
Я напрасно спрашиваю, надо ли,
Чтобы под ударами мы падали.
Знаю, что окрепнем под ударами…
Горе тем, кого в ответ ударим мы!
Чтобы спеть про грозную Москву мою,
Слов, ее достойных, не придумаю.
А с Москвой навеки крепко спаяны
Малые народны и окраины!
Сколько б революция ни гикала, —
Устоит Страна Петра Великого!
Не развалят злобой да раздорами
Край, который вырастил Суворова!
Будет время, встанем под знаменами
Не горстями, всеми миллионами!
Во главе красавица упрямая —
Великодержавная Москва моя!
МОСКВА
«О, пусть кричат трибуны злые!
Мы верим сердцу своему.
Жива Москва! Сильна Россия!
И Божий свет рассеет тьму!»
А. Майков.
Это имя сердцу свято.
Это — Русская столица!
Исторические даты,
Исторические лица…
Это ты в огне и дыме
При нашествии французов,
И твое родное имя
Повторял тогда Кутузов.
Под раскинутым над нами
Небом чуждого Востока
Сумасшедшими глазами
Жадно смотрим издалека
На тебя, с тоской о чуде,
С гневом, с болью, со слезами
Смотрим мы, простые люди,
Истомленными глазами…
Будут имена другие,
Будет жизнь совсем иная; —
Но столицею России
Будешь ты, Москва родная!
МОСКОВИТЫ
Это предки мои — Московиты
В горностаевых шапках аршинных
Заграницу посольствами шли.
Но потомками ныне забыто,
Как бояре в Европе старинной
Государеву честь берегли.
Третий Рим в седмихолмной столице,
В православной Москве, словно солнце,
Засиял в золотых куполах!
Московит, раздвигая границы
Вширь и вдоль, в слюдяное оконце
Русь увидел в Петровых руках.
И течет наша кровь в миллионах,
Шепчет нам о героях былинных,
Вяжет жилы в тугие узлы.
И недаром на наших знаменах,
На Московских хоругвях старинных,
Крылья вширь распахнули орлы!
В наше время все чаще и чаще
(Видя боль и позор поражений)
Голос крови во мне говорит.
В эти дни становлюсь настоящим
Человеком, и умным и жестким,
Как мой предок — гордец Московит!
О СЕПАРАТИСТАХ
Россия, твоему молчанью,
Большому горю твоему,
Тебе за близкой грозной гранью,
В твою советскую тюрьму
Мысль о тебе, из тьмы изгнанья,
Я шлю. И всех врагов кляну,
В чьих мыслях жадное желанье
Испепелить мою страну!
………………………………………………………………
Она молчит за гранью…
Но песню Ей, одной!
Готовимся к свиданью
Мы с Матерью родной.
Как воду из колодца.
Ты жизнь испить дала.
И маленьким народцам
Ты Матерью была.
Великая — устала…
А гномы все наглей,
Вздымают меч свой малый
Над Матерью своей.
Величиной с булавку
Трусливый этот меч.
Но каждая козявка
Мечтает кус отсечь.
Придет Хозяин Новый,
Порядок наведет,
Опять рукой суровой
Всех вместе соберет…
………………………………………………………..
Тебе за крепкой грозной гранью,
В твою советскую тюрьму,
Россия, твоему молчанью,
Большому горю твоему —
Жизнь отдаю. И нынче смело
Мазепу каждого кляну!
Избави, Боже, от раздела
Мою Великую Страну!
НАШЕ БОГАТСТВО
Нашими были — и будут навеки —
Русские пашни, леса и поля,
Русские горы и Русские реки, —
Прадедов наших святая земля!
Экой домище себе сколотили
Дедушки, царство небесное им!
Это добро, что они накопили.
Мы по наследству считаем своим.
Наши навек города и деревни.
Золото, уголь и нефть и руда.
Дедовский клад, драгоценный и древний,
Нам он достался, — и наш навсегда!
Ехал с добычей солдат из похода.
Спину крестьянин сгибал на полях, —
Все для России, Царя и народа, —
Ворогам внешним на зависть и страх.
Кланяюсь низко Отцовскому Дому,
Подвигу, силе, упорству, труду;
Кланяюсь прадеду, деду родному, —
Вашей дорогой я в жизни пройду.
Прадеды полили потом и кровью
Землю родную. Недаром же я
С болью и гневом, с тоской и любовью
Громко кричу, что Россия — МОЯ!
СЛАВЯНЕ-ПРЕДКИ
От берегов Дуная
Славянская волна!
Нам наша кровь родная
Славянами дана.
Чужих племен не надо.
Своим родным горжусь.
Высокая ограда —
Родное племя Русь!
С Дуная на Карпаты,
Потом с Карпатских гор
Шел на восток к сарматам
Славянский Святогор.
Шел богатырь. Кровавый
Алел по травам след.
Шел на Восток со славой
Для боевых побед.
Горели в небе зори.
А предки шли и шли
И пели о просторе
Великой их земли!
Шли сквозь пески сухие
Не годы, а века.
Раскинулась Россия
На два материка!
Славяне — это слава!
И в мире есть одна
Великая Держава,
Славянская страна!
И ныне мы сказали:
(Враг должен это знать!)
Мы многих покоряли
И будем покорять!
МОСКВА НА ДОЗОРЕ
Станем сердцем в грозе непокорней,
Станем жесткими в жесткой борьбе:
Нынче люди не-русского корня
Угрожают разбоем Тебе!
Мы, взобравшись на древние вышки,
На дозоре кричим: стереги!
Припасайте сосновые крышки
Для гробов своих завтра, враги!
Не развалин замшелую груду
Бережем, не щадя головы.
И стучит нынче в мире повсюду
Неуемное сердце Москвы.
От Руси кочевой, от метели —
От России мужичьей — ползли,
Миллионами жизней корпели, —
До Великой России дошли.
Но страшнее, чем бунт Пугачева,
И чем Разина Стеньки разбой, —
Озорным, кровяным, кумачовым
Флагом бурю взмело над Тобой —
Но и эта беда на исходе.
И от белых и красных огней
Загорается в Русском народ?
Солнце новых решительных дней!
И разбойничьи посвисты — свисты,
Пугачевщину — топи болот,
И не-русскую кровь — коммунистов —
Наша сила и мощь изживет.
После смутных годин и позорных
Будет Родина в русских руках
Перекличкой Московских дозорных
Грохотать в непроглядных ночах
И в грозе мы всегда непокорней.
Жестче камня мы в жесткой борьбе, —
Если люди не-русского корня
Угрожают разделом Тебе.
НЕ К СОВЕТСКОЙ ОТЧИЗНЕ
«Неволя заставит пройти через грязь,
Купаться ж в ней свиньи лишь могут.»
А. Толстой.
Нет, не к «советской отчизне»
Рвется душа, а к России!
К мирной и ласковой жизни,
К людям, чье имя — родные…
Голодом, кровью и горем —
Вехами путь наш отмечен.
Чем приближенье ускорим?
Господи, видишь, что нечем…
Кровью и снегом покрыты
Темные люди и годы.
Как там живут без защиты
В каторжном мире «свободы»?
Силою жизни душевной, —
Тяжко взволнованной горем,
Подвигом нежным и гневным
Мы приближенье ускорим.
Близится наша Россия,
Веет над миром крылами.
Завтра блеснут не чужие —
Русские звезды над нами!
Счастье невиданной жизни
Снится нам в ночи глухие…
Нет, не к «советской отчизне»
Рвется душа, а к России!
НА РАССВЕТЕ
Многим, многим будет плохо
В свете завтрашнего дня.
Не души меня, эпоха,
Не вычеркивай меня!
Не прошу, — просить напрасно,
Нет, в работе я горю!
Не для белых, не для красных,
А для Русских говорю
О величии России,
О могуществе Ее;
Ей слова мои простые,
В Ней романтика моя!
От погасшего пожара
Ветром прочь уносит дым.
Не погибнуть в горе старом
Русским, смелым, молодым!
Звоном бодрого напева
Покажу другим пример.
Завтра мы трудом и гневом
Зачеркнем СССР.
Людям с крепкими руками
Для победы жизнь дана.
Здравствуй, Русскими путями
Вдаль грядущая страна!
Шире путь родной Державе!
Флаг Петра вздымая ввысь,
В силе, золоте и славе
Вновь РОССИЕЙ назовись!
ЗА РОССИЮ
И в эти ночи вихревые
Молюсь за цвет страны моей,
За молодость твою, Россия,
За тихий звон твоих церквей.
И за весну черемух русских,
За святость Пасхи и Кремля;
Пусть от Московских улиц узких
Цветет просторами земля.
И за граниты Петрограда,
И за Урал, и за Сибирь
Молюсь. Живи, моя отрада,
Цвети, моя родная ширь!
За душу русскую, живую,
За православие, за свет
Церковных свеч, за огневую
Дорогу боли и побед
Молюсь я в церкви, на чужбине!
И для меня, во все года, —
Россией ты была доныне,
Россией будешь навсегда!
II.СТАРАЯ и НОВАЯ РОССИЯ
…«В искушеньях Божьей кары,
Перетерпев судьбы удары,
Окрепла Русь.
Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат».
А. Пушкин.
РУСЬ ДО-ПЕТРОВСКАЯ
Петру досталось мрачное наследство:
В аршинных шапках чванные бояре,
которые сидят, «брады уставя»,
в великом Государевом Совете;
тяжелая помеха, а не помощь
орлиному полету Государя!
Еще Петру достались изуверы,
кричавшие о древлем благочестьи
и в спорах о «сугубом аллилуйя»
не видевшие света новой жизни.
И два перста вздымавшие упрямо
из пламени карательных костров.
В монастыре ковала козни Софья,
стрельцов, привычных к бунту, подымая;
Супруга нелюбимая, Авдотья,
внушала с детства сыну Алексею,
что Петр, его отец, — гонитель веры,
которого антихристом зовут.
Немудрено, что в Слободе Немецкой
Царь отдыхал от темноты и скуки,
от душных теремов с пуховиками,
от Дунюшки с коровьими глазами,
царицы и законной половины,
старо-московской лапушки своей.
Раз, выходя из храма от обедни
и видя, как юродивый лениво
почесывал привычные коросты,
гнусавя о пришествии втором, —
Царь крикнул оглушительно и гневно:
«убрать скорей отселя дурака!»
Юродивую, вшивую, слепую
Убрали «Русь» с Кремлевского крыльца.
На Невском берегу взросла Россия,
Держава с православною культурой,
на страх врагам, и внутренним и внешним,
под скипетром Великого Петра!
БЫЛО И ПРОШЛО…
Приснилась юноше Россия
В тумане прошлых милых лет.
Приснились странники святые,
Которых тоже больше нет.
Урядник с пышными усами,
Старик, «непомнящий родства»,
Старушки с добрыми глазами…
Березок свежая листва…
И в деревенской каталажке,
(От волости недалеко)
Махорки «дух» вдыхая тяжкий,
Пил странник Божий молоко.
Вздыхали бабы, подпирая
Руками щеки: «ох-ти-хти»…
Теперь, мой друг, там жизнь другая,
Другие люди и пути!
Не стало добрых глаз старушьих,
«Мильтон» урядника сменил,
И нет былого простодушья,
Которым быт наш полон был.
Осталось, правда, то же небо.
Шумит, как встарь, берез листва.
Но… нет в России корки хлеба
Для нас, «непомнящих родства»!
«БАТЬКИ-АТАМАНЫ»
На конях неслись пройди — светами,
Песни пели мы с перезвонами!
Бились с белыми и с советами,
Атаманили над «зелеными».
Версты дальние кровью политы.
Плакать некогда над убитыми.
Не канючь, молчи! Баба што-ли ты?
По-бандитски жить, коль с бандитами!
Самогонку лей в барски чарочки, —
Не укуплены, не подарены.
Нынче любят нас пролетарочки,
Полонянками будут барыни.
За разбой, за кровь — платим шкурами
Воля вольная, нас не наняли.
Над прожженными, да над хмурыми
Горделиво мы атаманили.
Верховые, — вскачь за тачанками!
Принимай-ка, степь, всю оравушку.
Скатертями мы самобранками
На пиру примнем в поле травушку.
Атаман найдет смерть нечаянну, —
Пропадай тогда, что накрадено …
На пути у нас, на отчаянном,
Два столба стоят с перекладиной!
КРОНШТАДТ (из цикла «старый мир»)
Хмурый начальник политуправления
Застыл у телефона в недоумении:
Вызывает кронштадцев товарищ Зэт,
И на срочный вызов ответа нет…
……………………………………..
Передают из Кронштадта в Петроморбазу,
Чтоб делегатов прислали сразу:
На Якорной площади митинг назначен.
Питер не понимает, что это значит?
А матросы читают листки воззваний:
«Питерцы, на помощь, военморы восстали!»
А в главном штабе Петросовета
Волнуются люди всю ночь до рассвета.
Зеленык лица и дым папиросный…
«Кронштадт взбунтовался! Восстали матросы!»
И жаркие споры о том, кто виновен;
И как бы так сделать, чтоб не было крови.
……………………………………………..
Говорил по радио Петросовет:
«Что ж, товарищи, сдаетесь, нет?»
Ответил Кронштадт шестого марта
Орудийными залпами! Жизнь на карту!
Орудия северных батарей
Гремели двенадцать долгих дней.
В океане борьбы крепили снасть.
Мишень для прицела — советская власть!
……………………………………………
Под мартовским ветром снега шумели.
В халатах белых поверх шинелей,
Кронштадт окружая с севера, с юга,
Неслась на приступ людская вьюга!
Мартовской ночью в халатах белых
Шли смельчаки на таких же смелых.
Двигались цепью, грозя Кронштадту!
Русский на русского, брат на брата…
Прошитый снарядами серый лед…
Флажки над отрядами ветром рвет!
Замолкли орудия… Пал Кронштадт
Четырнадцать лет тому назад.
Обрызганный кровью матросский миф!
Всех дольше держался форт Риф.
В руках у кронштадцев последний форт…
И кто-то зубами скрипнул: «чорт!..»
Рабочий из Питера, конвоир,
Кронштадцу — пленному говорил:
«От Питера помощи ждал ты, клеш?
Ошибся маленько и смерти ждешь?!»
Патронные гильзы хрустят под ногами.
Раскиданы пачки газет и листовок…
Вы русскими были — и стали врагами,
Палили друг в друга из русских винтовок.
Меж трупов, уснувших навек под картечью,
Засеян патронами лед у Кронштадта…
А жены убитых? Утешить их нечем.
И нынче уж поздно искать виноватых.
…………………………………………….
У проволочных заграждений
Среди обрывков газет
Краснеет пятном кровавым
Партийный чей-то билет.
Лежит владелец билета,
Застывший на льду, ничком,
У проволочной крестовины,
Раскинув руки крестом.
И там, в замолкшем Кронштадте,
Под открытым небом лежит
Человек в матросском бушлате,
Петроградской пулей убит.
В те дни и душа бы из глаз не глядела…
Их кровь пролилась не за русское дело.
Их в бой друг на друга послали чужие,
Которым не жалко ни их, ни России.
Великая тяжесть, великое горе
В великой стране, в бесконечном просторе…
В России тогдашней, советской и красной,
И храбрость, и доблесть, и силы — напрасны.
Ошибки оплачены русскою кровью.
Задумайся крепко над завтрашней новью.
Нам, русским, под русским и ласковым небом
Всем хватит и доли, и солнца, и хлеба!
ОБЫВАТЕЛИ
В наше пламенное время
Жизнь пришлось вам доживать,
Вымирающее племя,
Изнывающая рать.
И, копя свои приметы,
Вы сидите у окна,
Без цыганок, без балета,
Без рулетки и вина.
Вы идете в рестораны
Унижать в гнилом чаду
Наше горе, наши раны,
Нашу русскую беду.
Что вы сделали, что дали,
Равнодушные ко всем?
Чтоб и жить вы перестали,
Чтоб вас не было совсем!
Вы, как призраки, бесплотны,
Вы, как тени, холодны,
Навсегда, бесповоротно
Вы на смерть осуждены.
Нелюдь, нежить, ничевоки!
И 17 лет подряд
Вам Истории уроки
Ничего не говорят.
Места теплого искатель,
Не найти б тебе его;
Будь ты проклят, обыватель,
От смиренья моего!
СТАРЫЙ МИР
Где и кто из вас, гусары,
Притомился и заснул?
Старый мир под звон гитары
В белом море затонул…
Разве было? Ах, давно ли…
Разве можно разлюбить?
Прошлой радости и боли
И под старость не забыть.
Задушевный звон гитары…
Белый призрак сквозь туман,
День ушедший, мир твой старый
Лунной грустью осиян.
Разве было? Помню ясно.
Расцветет огнем душа, —
Если женщина прекрасна,
Если песня хороша!
В Ледовитом океане
Есть забытый остров — Сон;
Там поют еще цыгане
Под гитарный перезвон.
Где и кто из вас, гусары,
Притомился и заснул?
Старый мир под звон гитары
В белом море затонул…
ДНИ ПЕТРА I
В терему-то скука, — мухи дохнут!
И грустит боярышня Наташа.
На щеках румяных слезы сохнут;
Ох ты, горе, ох ты, скука наша!
Прикажи, боярышня, шутих?
Для потехи вымазаться сажей.
Огласится пусть твой терем тихий
Смехом девичьим и визгом даже.
Аль пускай споет тебе калика
Перехожий о стрелецких казнях,
Али быль про Новгород Великий
Так, что ахнешь тихо от боязни;
О боях кулачных, о разбое
На больших дорогах и в Приказах.
Али няня сказочной резьбою
Пусть чарует девок быстроглазых.
……………………………………..
А за тусклым слюдяным оконцем
Над Москвою старою, большою —
Всходит ярко новой жизни солнце:
Русский Царь с великою душою.
Начертал корявую заметку
Царь в тетради тяжкой, словно камень:
«Начинаем строить Двухсотлетку
Собственными Русскими руками»!
НОВЫЕ ЛЮДИ
Отстонали, отрыдали,
Отжили свое
Вы, которые видали
Прежнее житье.
Мы не помним и не знаем
Мирных, сытых дней;
Мы сейчас с них… читаем!
Но от книг больней…
Ваш покой и ваше счастье
Не понять вовек.
Встал из крови и напасти
Новый человек.
Прошумел в саду листвою
Ветер. И затих.
И горят над головою
Звезды стран чужих.
Но от Родины и детства
Унесли мы в даль
Ваше горькое наследство —
Русскую печаль.
Мы не помним, мы не знаем
Старопрежних дней.
Мы о них порой читаем,
Чтобы стать… сильней!
ЗАПОМНИМ ВСЕ
Кто мог нас так жестоко бросить
На произвол чужих судеб?
Над молодыми лбами проседь —
Цена за наш приют и хлеб.
За наше раннее знакомство
С нуждой, с опасностью, с тюрьмой
Под алым знаком вероломства
Мы платим жизнью молодой.
И прятать ненависть умеем…
Свидетели неправых дел, —
Мы никого не пожалеем,
Как нас никто не пожалел!
О НАС
Достались нам тяжесть и горе.
В заботах о завтрашнем дне
Нам некогда думать о вздоре:
О картах, цыганках, вине.
Всю юность с врагами рубиться!
Всю молодость нищими жить…
И как-то суметь прокормиться
И близких своих прокормить.
Отцы увлекались балетом,
А деды «ходили в народ».
Но мы и не мыслим об этом,
Судьба нас к иному зовет.
Мы «чашу не пьем круговую», —
Нам некогда пить и гулять,
Отцовскую «скорбь мировую»
Нам тоже сейчас не понять.
Чужда нам былая Россия,
Советская — тоже чужда
Народам чужим — мы чужие.
И наша царица — Нужда.
И все же… сквозь красные дали,
Сквозь ненависть, слезы и тьму, —
Вплотную мы жизнь увидали
И цену узнали всему.
А то, что отцы не сумели
Наш Дом сохранить от воров,
Искали туманные цели
И слушали «песни без слов»,
Да будет нам вечной наукой!
Сумеем иначе мы жить:
Мы гордостью, верой и мукой
Учились Россию любить!
?…
Потемнел горизонт.
Шепчет ветер о войнах и мире.
Надо творческий фронт
Развернуть напряженней и шире.
От печальных молитв
Перешли мы к тревожному делу —
Неожиданных битв
Беспощадных и дерзких и смелых.
За Россию свою
По врагу мы стреляли из окон.
Умирали в строю,
Шли на грозный террор одиноко.
За державную ширь,
За имперское русское благо —
Русский Юг и Сибирь
Поднялись против алого флага.
……………………………………
Были по-русски мы смелыми
И не щадили себя.
Что ж, ты, Россия, наделала
С теми, кто любит тебя?
Многим из нас покалечила
Душу и тело борьбой.
Все-таки, делать нам нечего
Нынче в разлуке с тобой…
Многих ты в землю пуховую
Спать уложила навек…
Где ж твое счастье то новое?
Где твой Большой Человек?
БУДУЩЕЕ
Вглядываюсь ночью не во тьму ночную, —
В будущее наше, в нашу жизнь иную,
Знаю: вместо тройки в русском поле чистом
На пути я встречу трактор с трактористом!
Будет нынче много нам работы дома:
Надо инженера, надо агронома.
Надо нам окрепнуть, укрепить хозяйство
Без привычной лени и без разгильдяйства.
В огородах — овощ, на окошках — розы.
Никого не грабим, никого не режем.
Звоны колоколен с криком паровоза
Я хочу услышать и в углу медвежьем.
Чей это зловещий шепот о «расплате»?
Хорошо б увидеть книги в каждой хате,
Хорошо б услышать споры молодежи
Не насчет «шамовки», не насчет одежи;
Нет, мои родные, о другом поспорим:
Как бороться надо с нищетой и горем,
Как поднять Россию, чтобы стала снова
Сильной и богатой, умной и здоровой!
Прошлое погасло, зори отгорели.
Паровоз и трактор двигаются к цели.
Там, где бушевало так недавно пламя —
Заблистают Церкви златом — куполами!
КРАСНОАРМЕЙЦУ
Взор голубой твой, а волос, как лен.
Пылью походов насквозь пропылен.
Только в одном, только в главном пробел:
Что защищаешь от вражеских стрел?
Родину? Партию? Сытный паек?
Мир твой душевный закрыт на замок…
Знаю, ответишь ты, перелистав
Красноармейский казенный устав.
Но от казенных неискренних фраз
Ярче не станут огни твоих глаз…
Будет ли Русскою в битве рука —
Красноармейца и «большевика»?
Взгляд голубой твой и волос льняной.
Ты мне по вере и крови — родной.
Ты мне по вере… Но веру твою
Бог и Россия проверят в бою.
Бог и Россия! Ты эти слова
Слышал в тумане и помнишь едва.
Верую, вспомнишь ты эти слова.
Так же, как в то, что РОССИЯ ЖИВА!
НЕРАЗРЫВНЫЕ ЗВЕНЬЯ
Русское небо над старой околицей.
Кто-то по старому Господу молится,
Кто-то по новому строит заводы,
Кто-то по-прежнему ищет свободы.
А над заводом, над храмом, над улицей
Русское небо по-прежнему хмурится.
Небо с Востока затянуто тучами.
Скольких напрасно убили, замучили…
Как бы теперь пригодились они
В эти грозовые сумные дни.
Много еще мы на свете намучимся,
Если Россию любить не научимся.
Сколько богатства по свету растеряно,
Сколько людей то хороших расстреляно…
Сколько погибло и слева и справа
Сильных из крепкого русского сплава!
А у живых были слезы не считаны,
Души каленым железом испытаны.
Мыслью тревожной кружусь над границами:
Люди на страже и с русскими лицами.
Что ж они думают? Кто же они
В эти тревогой объятые дни?
Кто-то по новому строит и борется,
Кто-то по старому Господу молится…
БИТВОЙ И ТРУДОМ
Грозная и грустная Родина вдали…
По морям проносятся наши корабли.
Мы живем без Родины много лет подряд.
Ветры чужеземные о чужом шумят…
А над грустной Родиной черно — сизый дым,
Ненавистный — старости, милый — молодым;
Дым заводов пушечных выдохнул Урал!
В небо над границами самолет взыграл!
Защищайся яростно битвой и трудом!
Надо на развалинах строить Новый Дом.
Великодержавная золотая ширь:
Русская Украина, Русская Сибирь!
Все, что завоевано в прежние года,
Все, что заработано, — наше навсегда!
Молодым хозяевам жить да наживать,
Русскую Империю заново создать.
Я за нашу будущность нынче не боюсь,
Черная, железная, нефтяная Русь!
Будем завоевывать хлеб, тепло и свет —
Силою оружия на полях побед!
РУССКИЕ
Какие-то особенные люди,
С решительными зоркими глазами,
Привыкшие встречаться с бурей грудью,
В недрогнувших руках удержат знамя
Живой, родной, единственной страны!
Такие люди нам сейчас нужны.
Они не предадут и не обманут.
Пускай земля гудит под их шагами,
Такие от работы не устанут
И встретятся бестрепетно с врагами;
Такие люди жить сейчас должны
Для мощного цветения страны!
И как бы их сейчас ни называли,
В их жилах пламя нашей русской крови!
Они еще не все завоевали,
Насторожились зорко… Наготове…
В бою с врагом они добыть должны
Богатство и величие страны.
Какие-то особенные люди
Из нового чудесного металла!
И мысли их упрямые о чуде:
Чтоб СССР — РОССИЕЙ снова стала!
Россией эти люди рождены,
И для России жить они должны!
НАДО ЖИТЬ!
Посвящаю Р.Ф.О
Под святым крестом
против сатанинской звезды
и безбожной свастики!
Молодые, бодрым шагом!
Цель — Россия!
Путь — домой!
Враг таится по оврагам
От России молодой.
В наши дни и в наши годы
Цель — Держава,
Жизнь — борьба!
Там, под русским небосводом.
Наша русская судьба.
Молодые, в годы мрака
Пусть в глазах
Горит мечта.
Нет у нас иного знака,
Кроме знаменья Креста.
Молодые, правда с нами,
Зорче глаз,
Бодрее шаг!
Есть одно у русских знамя —
Трех цветов Петровский флаг.
Быть, как Пушкин и Суворов!
Всюду только
Русским быть!
Мы в России будем скоро:
Надо крепнуть, надо жить!
III. ПОД ВЛАСТЬЮ ИНТЕРВЕНТОВ (В «Маньчжуго»)
… «Глаза словно щели, растянутый рот
Лицо на лицо не похоже,
И выдались скулы углами вперед.
И ахнул от ужаса русский народ:
“Ай, рожа, ай, страшная рожа!”»
А. Толстой.
… «Штыки точили, да шептали
Молитвы родины своей»…
М. Лермонтов.
НАЕДИНЕ С СОВЕСТЬЮ
Встал кто-то темный за плечами,
Он, как дыханье злых людей.
И я не сплю теперь ночами,
Готовясь к гибели своей.
Я каждый час теперь готова
Принять венец из вражьих рук,
Но ни единым лживым словом
Не оттолкну грядущих мук.
И если за любовь к России,
За верность Ей — меня убьют,
Из русских только молодые
Меня и вспомнят и поймут…
Когда мужчины измельчали
В грызне за брошенную кость,
Избави, Боже, от печали,
Пошли мне мужество и злость!
Чтоб на Суде, в Христовом храме,
Душа, от мук земных легка,
Могла бы встретиться глазами
С правдивым взором Колчака.
Пошли мне, Боже, в год напасти
Бесстрашие познать больней,
Мое единственное счастье:
Быть верной Родине моей!
ЗА ЧТО?
Ездить зайцем без билета,
Жить из милости в углу,
И не видеть в жизни света
Сквозь чужую злую мглу.
Выть печальным каждый час…
Знаешь, что такое это?
Это молодость у нас.
Безработица. Бездомность.
И заплаты на локтях.
Окружающих никчемность.
И тоска о лучших днях.
Ты к борьбе за хлеб привык.
Но и в будущем — бездомность
И усталость. И тупик…
Оскорбленья. Безоружность.
Беззащитность. Так везде.
Сознавать свою ненужность,
С грустью думать о гнезде,
О Стране, в которой будем
И полезны и нужны.
Что же, видно, русским людям
Не найти такой Страны?
У себя? В родной России?
Нет, туда нельзя сейчас.
Там хозяева — чужие.
Там — штыками встретят нас.
Слезы брызнули из глаз…
Это — молодость у нас?
ЗА СИНЕЮ ДАЛЬЮ
Ты смотришь на запад с печалью,
С тоской — на восток и на юг.
Людей, опоясанных сталью,
Напрасно здесь ищешь, мой друг.
Глядишь ты на рыцарей старых:
Они в чужеземном плену
Забыли о славных ударах
В боях за родную страну.
Как Дева-Обида крылами,
Взметнется призыв по ночам —
К твоим, отшумевшее знамя,
К твоим отзвеневшим мечам…
За синею северной далью,
Где вечности белый шатер, —
Людей, опоясанных сталью,
Взрастили тюрьма и позор!
Там новые, крепкие люди,
Чьи силой гремят голоса, —
Живут, не мечтая о чуде,
Но сами творят чудеса.
Рожден для того ли ты, рыцарь,
Чтоб век в чужеземном плену,
Как женщина, охать-томиться
И жадно тянуться к вину?
Бессильный мечтает о силе,
О песне тоскует поэт.
Во мраке мы силы копили,
И скоро мы выйдем на свет!
В ЭМИГРАНТСКОЙ КОНУРЕ
Жилище несколько квадратных аршин.
Плита. Два окна. Живи!
Здесь о России стихи пиши,
О ненависти и любви.
В этой конуре проходят года,
А годы свое берут…
Здесь о России говорят всегда
И врагов России клянут.
………………………………
Родные бури ворвались
В мое жилье!
Какая ширь, какая высь!
И все — мое!
Поднялся белый потолок
До самых звезд.
В другую жизнь меня увлек
Воздушный мост.
Из школы горя и нужды
Пойдем со мной
В национальные ряды
Страны родной!
Не сто ли шестьдесят племен
Моя страна?
Из глубины седых времен
Растет она.
Сквозь дым веков, издалека
Царьград горит.
Блестит сквозь дымные века
Олегов щит.
Поля, заводы, города —
Край гордый наш,
Ты не разлюбишь никогда
И не отдашь!
Чужой победоносный щит,
Враждебный нам,
Не будет никогда прибит
К родным вратам!
……………………………
Несколько квадратных аршин —
Для бренного тела жилье.
А простор голубой для души —
Государство мое!
Жилье — тараканья щель,
Но в сердце не стынет кровь:
В жизни есть великая цель —
К России любовь!
ПИСЬМО С ФРОНТА
Ольге Скопиченко
Помнишь, — ты вошла тогда случайно…
За столом сидели партизаны,
Крепкие курили сигареты,
Обсуждая новые походы.
Ты остановилась на порог?
И, смутившись, вспыхнула, как зорька.
А другая девушка, постарше,
Видевшая многое и многих.
Твой испуг с улыбкой наблюдала
И сказала: «Заходи, родная, —
Это наши русские герои»…
Ты вошла не в комнату, а в душу
Новой героической России.
После ты, надув по-детски губы,
Занималась важными делами, —
Собирала деньги на отряды,
Шила знамя, с тылом связь держала,
И не раз в подпольном полумраке
Головой кудрявой рисковала.
Милая, за девичью отвагу,
За мечту о подвиге и славе
Искренно тебя мы полюбили…
Ты потом уехала далеко;
Мы тебя, как будто, потеряли,
Но душой по-прежнему ты с нами.
Изредка ты получаешь письма,
Почерком написанные женским
(На конверте адрес по-английски).
Узнаешь о горестных утратах.
О друзьях, погибших за Россию,
О борьбе, о злобе, об измене…
Знаешь ли, что здесь, в глухом предместьи,
Вечером вдруг стукнет дверь, и кто-то
Из дому выходит торопливо,
И стоит подолгу у калитки,
И тебя напрасно поджидает:
Это значит — мука нестерпима.
Может быть, придешь ты, как бывало?
Может быть, почувствуешь, что нынче
Кто-то разучился улыбаться,
Никому не верит. И не знает.
Что же дальше, что же дальше будет?
Горе окруженному врагами…
ЧУЖАЯ АРМИЯ
«Если вздумает оттяпать
Браг родной земли кусок,
Штык — на север, штык — на запад
Штык — на юг и на восток!»
Новая солдатская песня.
Стоим под вражеским огнем,
Удары стойко отражая.
И в это время о чужом
Запела армия чужая.
Толпа зеленая людей
Приземистых и темнолицых
Мечтает вслух дойти скорей
До четкой вражеской границы.
И песня их, как хриплый вой,
Гортанно, хищно и тягуче
Нависла вдруг над головой,
Как над землей ночная туча.
И, слыша гулкие шаги
Зеленой грозовой колонны,
Я чувствую: идут враги
К границам русским неуклонно.
Трепещет знамя их страны
Над воинской суровой кастой.
Глаза их узки и черны,
Темны их лица и скуласты.
И узкоглазый офицер,
Команду выкрикнув протяжно,
(Солдатам пламенный пример!)
Идет, раскачиваясь, важно.
Чужая армия идет,
Дорога стонет под шагами.
Чужая армия поет
О схватке завтрашней с врагами!
А чьи-то русские глаза
В орбитах зло окаменели:
«Пожалуй, не страшна гроза:
Ведь наши лучше шли и пели!»
И вдруг веселые огни
В орбитах век горят злорадно:
«Не так-то уж сильны они,
И многое у них неладно»…
А песня армии чужой
Прорвется рано или поздно —
Над нашей русскою межой
В бою стремительном и грозном.
И зорко взяты на прицел
Людьми, чьи души, как зарницы, —
Ряды зеленых вражьих тел
Навеки лягут у границы!
ЯПОНСКИЙ ШПИОН
«Будь ты проклят от моего смирения!»
Слова Пaтpиapxa Гермогена
изменнику — интервенционисту Михайле Салтыкову.
Пусть ненавидят. Жизнь моя полна.
В Стране Больших Сердец я рождена.
Ее враги — мои враги всегда,
Ее беда — моя беда.
Вчера предатель подходил к окну,
Продавший Бога, душу и страну,
Ту самую страну, в которой он,
Как милый сын, когда-то был рожден.
Нашептывал он черный ряд угроз,
Но на его предательский вопрос,
О самом главном, о таком больном —
О сумрачном Отечестве моем,
Надменно я ответила ему:
(К несчастью или к счастью своему?)
«Враги Отечества — мои враги всегда,
И Русская беда — моя беда!»
И продал он мои слова врагам.
Сочтемся с ним потом, не здесь, а там,
В той закаленной бурями стране,
Где он умрет, где жить придется мне!
ГОЛГОФА ПАТРИОТА
Приходят люди, пугают «букой»,
Шепчут, делают «страшные» глаза…
Отравляют жизнь трусливой скукой…
И выгнать этих людей нельзя…
Я только крепче сжимаю зубы
И стараюсь руками не коснуться их.
Говорю с ними спокойно и грубо,
И они злятся от слов моих.
Злятся оттого, что они неправы,
Оттого, что не могут стойкими быть.
И стараются страхом, как отравой,
Крепость души моей сокрушить.
Близкие мои на меня восстали
В эти, и без того тяжелые, дни…
От тревоги за меня они устали,
И «спокойно пожить» хотят они.
И я ухожу от злых разговоров
К иконам, к знаменам, к портретам Вождей!
А ночью во сне приходит Суворов
И учит меня не бояться людей.
Он учит меня не кланяться пуле,
Отражать атаки со всех сторон.
Он учит меня стоять в карауле
На страже державных Русских знамен!
КРЫЛОМ ОБ РЕШЕТКУ?
После горя такого не нужно душе тишины.
Убежать от себя, чтоб не думать об этом ночами…
Чем заранее знать, что тебя обвинят без вины,
Лучше чувствовать смерть каждый день, каждый час за плечами.
Вихрем сделать бы жизнь! Или просто в горячем бою
Вдруг, раскинувши руки, упасть… И расстаться навеки
С этой жизнью чудесной, которую страстно люблю;
Чтоб расстаться с мечтой о живом и родном человеке.
Если жить суждено, то попробуем попросту
Только б яркость души не растратить с жить, пустыми в пустую.
Но кому же поверить и прошлое как позабыть?
Где найти эту жизнь, словно утро и детство, простую?
Вновь не верить себе и себя самого проверять?
А не верить другим — это всех неприкаянных участь…
Вновь чужие слова безнадежно — мертво повторять?
Ждать чудес от людей, неустанно сомненьями мучась?
А к великой Стране, где нашелся бы сердцу простор, —
Ни единой тропы… Даже узенькой тропки над бездной!
И немыслимо вынести этот последний позор:
Доживать, догнивать, так бессмысленно и бесполезно…
И, жалея себя, сил своих бесполезный расцвет
В этом городе злом, с неизбывной тоскою о чуде, —
Вдруг кого-то спросить: «неужели же выхода нет
Ты скажи, где они, настоящее русские люди?
Где такие слова, от которых растаял бы лед?
Где такие слова, от которых бы стало теплее?»
Хорошо бы узнать, что тебя кто-то любит и ждет,
Хорошо бы понять, что тебя кто-то близкий жалеет…
А возможно ли это без Родины и без угла?
И в России немыслимо это, там люди чужие…
Ничего то, душа, ты сегодня решить не могла,
И тобой не разгадана эта загадка —
Р О С С И Я!
ОТВЕТ НА ВСЕ
«Враги России — коммунисты и интервенты, а не «советские» и не эмигранты.
Спасти России могут только Русские».
Комитет Действия РФО.
Мне дороги и те и эти…
Ничьим не буду палачом.
Ни перед кем на этом свете
Не виновата я ни в чем.
Мне кто-то сильный и крылатый
Дал право мучиться и петь.
И песнями я так богата,
Что все могу перетерпеть:
И злобу красной чрезвычайки
И подлость «ниппонских» зверей!
Нет места нынче белой чайке
У берегов родных морей…
Опасность — это та стихия,
В которой дух мой расцветал.
Во мне твой звонкий сплав, Россия,
И революции металл!
От красных я не жду пощады,
От «белых» — радости не жду.
Моей душе Россию надо!
Она зовет. И я иду…
И, в Бога веруя по-детски,
Как жизнь, я Родину люблю!
На «эмигрантов» и «советских» —
Родных и русских не делю.
Родные мне и те и эти.
Ничьим не буду палачом.
Ни перед кем на этом свете
Не виновата я ни в чем…
БЕССТРАШНЫЕ ЛЮДИ
Посвящаю людям разных убеждений, но в час опасности
для России оказавшимся прежде всего Русскими:
А. Н. Покровскому, Д. Н. Долматову и Н. Н. Горчакову.
(Аресты Русских в Маньчжуго в 1935 г.)
Нынче я, волнуясь и тоскуя,
Запрещаю сердцу говорить,
Потому что надо жизнь плохую
Перестроить и перекроить.
Только разум жесткий и холодный
Все пути пройденные сочтет.
Враг чужой и враг неблагородный
В нас любовь к России не убьет!
День за днем к чудесной нашей цели:
К Родине, к победе и мечте.
Каждый час у злобы на прицеле —
В бедности, в работе, в простоте.
Обыск. Арест. Все обыкновенно.
Так же, как у красных в те года…
В Харбине в те дни нас незабвенно
Породнила русская беда.
На допрос японский злобный «кто ты?»
Их ответы: (что найдешь ясней?)
«Не чужой страны мы патриоты,
Патриоты Родины СВОЕЙ!»
Их ответ (не красных и не белых)
Русских героических людей:
«Мы не станем помогать разделу
НЕДЕЛИМОЙ Родины своей».
Рождаются тьмой и тревогой они,
Бесстрашные люди в трусливые дни.
Когда забиваются в норы кроты.
Когда часовые бросают посты,
Когда побежденный врагом офицер
В плену победившим сдает револьвер, —
Тогда нашу гордость спасают они,
Бесстрашные люди в трусливые дни!
Приходят они, чтоб узлы развязать,
Упрямое, смелое слово сказать;
Слова у них прежние, гордые есть:
«Достоинство, долг, самолюбие, честь!»
А дума их краше и песен и слов:
«За верность России на гибель готов»…
Мужчины и воины! Их имена
В историю подвигов впишет страна!
И о том, что есть такие люди
С русской неподкупною душой,
Женщина взволнованная будет
Говорить потом Стране большой:
«От Камчатки и до Петрограда
О героях слушай, молодежь!..
Как они, любить Россию надо,
Для которой ты сейчас растешь»,
Женщина, удерживая слезы,
Скажет, вспомнив бывшее давно:
«Верным быть России… под угрозой…
Это, ведь, не каждому дано».
Пусть потом больной и старой буду
(Всякому болезнь и смерть грозят),
Но об этих людях на забуду,
Потому что их забыть
Нельзя!
С ЭШАФОТА (В японской тюрьме)
«День меркнет, приходит ночная пора,
Скрипят у застенка ворота…
Заплечные входят опять мастера,
Опять началася работа»…
А. Толстой.
Никем не защищенную — колоть,
Ничем не огражденную — ударить!
Живую душу, душу, а не плоть
Пытаются унизить и состарить…
В их лица, заостренные враждой,
Смотрю недоуменно и устало.
Враги, я так пришиблена бедой,
Что даже плакать нынче перестала.
И под осенним ветром и дождем,
Все так же прямо, к той же самой цели, —
Иду! Еще немного подождем,
Не все еще мы здесь перетерпели.
Друзья, нас мало. Тяжко нынче нам.
Но нарастает, крепнет возмущенье…
Молчу и удивляюсь этим дням
И моему не — женскому мученью.
И, как Остап, когда свершалась казнь,
Кричал отцу: «ты слышишь?» — так же ныне
Кричим и мы. Не боль и не боязнь,
А гордость и призыв звенит в пустыне!
А эти строки, как сквозь зубы стон,
Как тихий крик прощальный с эшафота…
Палач подходит ближе…
Нынче он
Похвастает
Отчетливой работой.
Покатится немая голова
Под восклицанья зрителей глухие.
С губ остывающих
Предсмертные слова,
Остапа крик:
«Ты слышишь ли, Россия»?
ОДИН ИЗ РУССКИХ
Оцепили и дом и ограду.
И, неслышно взойдя на крыльцо,
В дверь стучали ружейным прикладом
К человеку с упрямым лицом.
Человека искали, который
Будет ночью сегодня убит.
В окнах спущены белые шторы,
Дом, как будто бы, накрепко спит.
В темном доме бесшумна тревога…
Сиплым голосом гибель кричит:
— Не твоя ли там смерть у порога
В дверь ружейным прикладом стучит? —
Дом, как будто бы, накрепко спит…
Ветер выл над заброшенным садом.
Дверь взломали! Под грохот стрельбы
Человек, не искавший пощады,
Шел путем одинокой борьбы.
Он прорвался. И трупы лежали
На земле перед старым крыльцом.
Упустили. Ушел. Не догнали
Человека с упрямым лицом!
Улыбнусь темноте и крыльцу:
Бог помог храбрецу!..
БЕГСТВО ИЗ «МАНЬЧЖУГО»
Из железных пут, из плена,
Из страны, где жжет измена
Верных Родине людей,
Из тюрьмы — бежать! Скорей!
Хорошо на пароходе
Плыть из сумрака к свободе
В край, который называем
Вольным городом Шанхаем.
Здравствуй, эмигрантский рай,
Гордый каменный Шанхай!
Вспомнив черные минуты,
Улыбаюсь я кому-то
Ободряюще и нежно.
Море милое безбрежно, —
Словно боль моя в груди,
Словно воля впереди!
Неизвестность не пугает.
Будет жизнь совсем другая,
Может быть, еще труднее,
Может быть, еще больнее;
Все же будет труд не тот,
Все же эта боль пройдет.
За кормой полоска пены…
От шпионов, от измены —
Вдаль на белом пароход?
К русской верности, к свободе!..
СВИДАНЬЕ
«Глухие гитары,
Высокая речь,
Чего им бояться,
И что им беречь?»
Н. Асеев.
Старый друг мой, сядем здесь, покурим
Пусть пока спокойно дышит грудь.
От советских и маньчжурских тюрем
Мы имеем право отдохнуть!
От тебя сейчас скрывать не стану, —
Я устал немного и притих…
Улыбаюсь каждому платану
На Шанхайских улицах чужих.
Улыбаюсь потому, что радо
Сердце жизни! Нам с тобою, друг,
Не нужна дешевая бравада,
От которой гул гудит вокруг.
Посидим подольше и покурим.
И проверим прошлый грустный путь.
От советских и маньчжурских тюрем
Мы имеем право отдохнуть!
Издалека голос нежной скрипки
Нам поет про девичью любовь…
Вспоминаем грозные ошибки
И напрасно пролитую кровь…
Наша встреча снова не случайна.
Чувствую, что скоро снова в бой.
Наша встреча — это чья-то тайна,
Нас навек связавшая с тобой.
Завтра утром встретимся чужими, —
Нам нельзя друг друга узнавать.
Завтра я твое «забуду» имя,
Чтоб тебя случайно не предать.
И часами тянется беседа,
За ночь надо многое решить.
Два врага… И далека победа…
Но должны мы, все же, победить!
Говорим и торопливо курим.
Новый план и новые пути,
На которых мы советских тюрем
Снова не сумеем обойти.
Говорим. И понимаем оба,
Что ничьи нам тюрьмы не страшны;
Что ничья не опрокинет злоба
Нас за то, что Родине верны.
Попрощались просто: «до-свиданья!»
Глядя вслед, задумавшись, стою.
Старый друг, до нового страданья…
Встреча под знаменами, в бою!
НАЦИОНАЛ-ОБОРОНЦЫ
«О, в этом испытаньи строгом,
В последней роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом.»
Ф. Тютчев.
Чьи губы жадные, сухие
Сказали шепотом судьбе:
«Я так люблю тебя, Россия,
Что не пойду сейчас к тебе»?
Горячим ветром иностранным
Шумит чужбина за окном,
А сердце стуком неустанным
Напоминает о родном.
Прожив полжизни «вне закона»,
Под ураганом злой борьбы, —
Нельзя усталым тихим стоном
Просить пощады у судьбы.
Пусть будет Лагерь Побежденных
Жильем для пламенной души.
Среди больных и изможденных
Живи, работай и дыши.
Пусть крепнет голос от разлуки,
Чтоб спеть о Родине вдали,
О многолетней русской муке
И о пути, которым шли
Все мы — враги советской власти,
Великой Родины сыны,
В ее величьи и несчастьи
Всегда и всюду Ей верны.
Растет упорное желанье
Быть нужным Родине своей.
Но мы останемся в изгнаньи,
Чтоб в русский час быть снова с Ней
Быть на чужбине, как на фронте,
В боях от Родины вдали, —
За ту черту на горизонте —
Границы Дедовской Земли,
Которая навеки — наша!
И если грянет грозный бой,
Нам наша гибель будет краше,
Чем над Россией флаг чужой.
И перед смертью наши лица
Мы обратим, прощаясь, к Ней,
К Ее святым родным границам, —
С приказом грозным:
«Будь сильней!»
IV.РУССКАЯ ДВУЕДИНАЯ ЗАДАЧА
«Русская двуединая задача — воссоздание Российской государственности
путем свержения большевицкой власти и защиты родной земли.
В случае вторжения врага в русские пределы надо не втыкать штыки в землю,
а, сбросив ими врага внутреннего — комвласть, — направить их против врага внешнего»…
Вождь Русского Белого Движения ген. А.И. ДЕНИКИН.
МОЛИТВА О ПОБЕДЕ
Господи, если Твоею волей
Лучшая в этом мире страна
На раздел и на смерть осуждена, —
Не дай мне познать нестерпимой боли,
Не допусти дожить до этого дня, —
Сначала убей меня!
И если предать родные просторы
Русский пойдет рядом с чужим, —
Прегради ему путь трупом моим:
На могу видеть национального позора,
Не хочу дожить до траурного дня! —
Господи, убей меня!
Еще не вырыта черная могила,
В которой Россию можно схоронить.
Великая Держава будет жить!
Ничья человеческая вражья сила
Не сможет ее убить.
Россия будет жить!
Господи, укрепи мечи и сердца
В боях за Россию со ВСЕМИ врагами!
В войне до победного конца
Благослови трехцветное знамя!
Армию нашу не красной, не белой,
А Христолюбивой и Русской сделай!
«БЫЛА БЫ ЖИВА РОССИЯ»
Отступились «друзья» карой грозя,
Выдумать боль такую нельзя…
Горько и страшно, а надо идти:
Нет нам на свете другого пути.
Знаю, что мы забрели в тупик:
Здесь — интервент, а там — большевик…
Если Россия тебе дорога,
Помни: два злейших у нас врага
(Здесь — интервент, а там — большевик).
Изменили России друзья… Ну, что ж!
А на русских полях колосится рожь,
Над границей парит орлом самолет,
И в красном остроге Россия живет!
Задумался ты? Головой поник?
Здесь — интервент, а там — большевик…
Взовьется над Армией Русский флаг!
Внешний и внутренний сгинет враг!
(Здесь — интервент, а там — большевик).
ЖИВАЯ ПРАВДА
Вспоминаем былые пути,
Все о прошлом вздыхаем да плачем.
Надо к будущему подойти,
Прикипеть к нему сердцем горячим!
Вспоминать хорошо в тишине.
Чтобы слушали дети и внуки.
Нынче надобны нашей стране
Молодые хозяйские руки.
Что ты смотришь на этих людей,
У которых душа опустела?
Пусть они вымирают скорей,
Потому что в них все омертвело;
Потому что они не нужны
Ни себе, ни другим и ни чорту.
Жизнь и труд для великой страны,
В бой за жизнь, трудовые когорты!
О победе, любви и труде, —
В этом жизни и правда и счастье!
С этой мыслью не страшно в беде,
С этой силой не тяжко в напасти.
Пахнет кровью и порохом вновь,
И войны кто-то ждет не дождется.
Только эта последняя кровь.
Для России недаром прольется.
Две преграды: «раздел» и рубеж…
Две задачи решительным людям.
На клочки, на куски нас разрежь, —
А мы, все-таки, Русскими будем!!!
В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ
На оскорбленья ответить нечем.
Туго сжимается врагов кольцо!
Грузно ответственность легла на плечи.
От боли и горечи побледнело лицо.
На оскорбленья отвечать не стоит.
Перед Богом и Родиной я права.
Россия! Слово такое простое,
Но прекрасней, чем все на свете слова!
И от этого слова неровно бьется
То гневом, то жалостью сердце в груди.
Или умереть за Россию придется,
Или победа нас ждет впереди.
А вокруг злорадный шепот — шипенье,
Хулиганский посвист, звериный рык!
Много надо храбрости и терпенья
Чтоб человек ко всему этому привык…
Россия — это родные люди!
Встречусь с ними и забуду о нем,
О враге сегодняшнем, очередном Иуде, —
Пропади он в злобе и сгори огнем!
Россия — это земля родная,
Окропленная кровью дедов моих.
И землю нашу (я твердо знаю!)
Нельзя отдать в руки чужих!
НА ЧЕРНОЙ РАБОТЕ
Если всмотришься зорко и смело
В сумрак наших бессмысленных дней,
То найдешь настоящих людей
И найдешь настоящее дело.
Сколько их в наши черные дни
Не-чужих и по-русски хороших!
Как несут терпеливо они
Ежедневные подвиги — ноши.
Приходи, чтоб в работе узнать,
Что пути нашей жизни простые.
Будем вместе с нуждой воевать
И готовиться к встрече с Россией.
Хочешь гордость былую найти,
(Если этого сердце просило), —
Вспомним вместе былые пути
Исторической славы и силы.
Обернемся назад, поглядим:
Побеждали и строили деды!
Нам придется вести, молодым,
Завтра Родину к новым победам!
ОСАЖДЕННАЯ РОССИЯ
Люди спорили, кричали
О больной своей печали:
О защите, о границах,
О стальных советских птицах
И об Армии, которой
В руки нынче отданы
Неоглядные просторы
Удивительной страны!
Осажденная Россия!
Лязг оружия кругом!
Люди жадные, чужие
Окружили отчий дом.
«Наши» спорили, кричали
О сегодняшней печали,
Эти — против, эти — за…
Не глядели бы глаза!
Слава Богу! В наше время
Подросло иное племя,
Ты, поэт, его поймешь.
Там, в России, молодежь
Смотрит русским глазами
Зорко. И чего-то ждет…
Молодежь России знамя
К новой славе пронесет.
Осажденная Россия!
Русский Мир прекрасный наш,
За поля твои родные
Душу подвигу отдашь!
Наши русские просторы
Краем светлым Омофора,
Богородица, покрой!
……………………….
Молча молится герой…
НОЧНАЯ ТРЕВОГА
Не криви искусанные губы,
Ни на чьи гримасы не гляжу.
Может быть, скажу я слишком грубо,
Но зато я искренно скажу
Мне чужды тургеневские розы,
Мне смешны те чуждые года;
Но писать поэмы о колхозах
Я не стану, друг мой, никогда!
Усмехнешься и кивнешь на-право.
Скажешь «там балконы, да луна;
Обветшала, мол, былая слава,
Коль она забвенью предана».
Прошлым не пробудишь миллионы,
Люди могут настоящим жить;
Значит, наши ветхие знамена
Надо вражьей кровью окропить.
Здесь, в изгнаньи, только прошлым бредят.
Там, в «Союзе», будущим живут.
А сейчас нас «добрые соседи»
На куски, быть может, разорвут…
Нам заметна хитрость их кошачья,
Нам шакалья поступь их слышна.
План защиты! Трудная задача
Штабу Русской Нации дана.
Чтоб не в землю мы штыки втыкали,
А вонзали в грудь чужую их.
Помнишь, как французы удирали
От сермяжных прадедов твоих?
В даль гляди внимательно и строго
К ворогам штыками обернись!
Барабанщик бьет в ночи тревогу:
Берегись, Россия, берегись!
Руки рвутся за Россию биться!
Но в родном краю чужая власть…
Не над красной, над родной границей
Сердце хочет звездочкой упасть…
ПЛАН ЗАЩИТЫ
(Слабыми женскими руками созданное посвящаю Сталину и атаману Семенову).
Это почти невозможно,
Страшно подумать об этом…
С этою мыслью тревожной
Часто не сплю до рассвета.
Женщине думать о войнах,
Правда, нелепо и дико?
В маленьком мире спокойном
Жить бы без дум о великом
Крае.
Но сердце тревожно
Бьется и плачет и злится!
Это почти невозможно…
Кто защищает границы?
Те ли, кто мир заключали
В Брест? позорный? Проклятье!..
В злобе, в тревоге, в печали
Ворогов буду считать я.
Вор есть Тушинский, который
В смуту вдруг стал «атаманом»;
Нынче родные просторы
Продал врагам чужестранным.
Есть у него и ворята, —
Темный народ, полупьяный;
Ради добычи богатой
Всюду пойдет с «атаманом».
Продал Сибирь до Байкала!
Что ему, вору, Россия?
Продал завет Адмирала…
Люди купили чужие.
Встанут под знамя чужое
Родину грабить бандиты…
Боже! А там, за межою,
Встанет ли кто для защиты?
Встанет ли кто для защиты
Родины, лучшей на свете?
Тайна свинцовая скрыта
В пуле армейской, в ответе….
Мощный мотор самолета,
Крепости верный стены,
Жадная пасть пулемета, —
Эти не знают измены!
Верю вещам и машинам.
Людям не верю. В печали
Я говорила мужчинам:
Грозные сроки настали;
О воровском «атамане»,
(Продал Сибирь до Байкала!)
О незакрывшейся ране —
Бресте позорном сказала…
И о позоре несмытом —
О Порт-Артуре… О старом…
Встанет ли кто для защиты?
Родина вновь под ударом!
План: на два фронта защита
Силой народа-титана:
Сталина — к стенке, бандита!
И на фонарь — «атамана»!
А воронье-то чужое
Ляжет костьми за межою!
НА ДВА ФРОНТА
Прикипело сердце русской кровью
К той стране, где Петр Великий жил.
Я люблю ревнивою любовью
Каждый взмах ее орлиных крыл.
И слежу за ней я издалека,
Для любви разлуки в мире нет.
Для одних ты — каторга без срока,
Для других — край солнца и побед.
Я не знаю правды в эти годы,
Я не знаю правды о тебе!
Сочетанье с каторгой свободы,
В нищете, величьи и борьбе!
Знаю, как бы ты ни называлась,
Для меня ты — воздух, жизнь и свет!
С гордостью слились и гнев и жалость,
Только грусти — ненависти нет.
Слава Богу, победила сила
Светлого спокойствия души!
Задыхалась … Ненависть душила …
Но любовь ничем не потушить.
Ворог — чужеземец, угрожая,
К Родине направил жадный шаг.
Ненавистна нам рука чужая;
Сталин — враг! Но Родина — не враг…
На простор родного горизонта
Выплывает русский самолет…
Надо биться, биться на два фронта:
Ворог в доме! Ворог у ворот!
ВЗВИЛАСЬ ЧУЖАЯ ШАШКА…
«Тверд еще наш штык трехгранный,
Голос чести не замолк»…
Преображенский марш.
Сердцу — тесно,
Сердцу — тяжко…
О России нынче речь:
Замахнулась
Чья-то шашка,
Чтоб Ей голову отсечь.
Злая сила
Захотела,
Столковавшись за межой,
Разрубить
Живое тело
Чьей-то шашкою чужой.
Нам врагу
Нельзя сдаваться,
Не сдадимся никогда.
Если надо,
Будем драться
Дни, недели и года!
А в бою,
Без разговоров,
Под счастливою звездой,
Новый явится
Суворов —
Храбрый, умный, молодой!
Били ханов,
Били шведа,
Били многих и других…
Будем драться
Лучше дедов,
Лучше прадедов своих!
Чтоб ни справа
И ни слева
Гнезд измена не свила,
На кострах,
Горящих гневом,
Мы сожжем ее дотла;
Чтоб ни слева
И ни справа
Не могли нам помешать
Добывать
России славу
И судьбу свою решать.
Двадцать лет
Борьбы и смуты
Даром в жизни не прошли,
Чтоб теперь
Отдать кому-то
Хоть вершок родной земли!
НАШИ ГРАНИЦЫ
От Камчатки до Кронштадта,
Коль Россия дорога,
Рой, железная лопата,
Рой могилу для врага!
Чужеземцу рой могилу.
Оружейный строй завод.
Накопляй, Россия, силу,
Чтобы выступить в поход!
Будут биты карты чьи-то,
Биты будут и враги.
Ты опору для защиты
ПЕТРОПАВЛОВСК береги…
Выход к морю наш навеки,
К океану путь открыт.
В каждом русском человеке
Сердце русское кипит…
Если брошена перчатка,
Значит, вызов, значит, бой!
Нашу русскую КАМЧАТКУ
Мы удержим за собой…
От Камчатки до Кронштадта,
Коль Россия дорога,
Рой железная лопата,
Рой могилу для врага!
ПЕСНЯ О ПОБЕДЕ
Есть мрачная сила и в мысли и в слове:
Поэзия тюрем, поэзия крови,
Чугунная тяжесть холодных надгробий,
Глухая и гулкая песня о злобе!
Не стоном, а гулом, чтоб стены дрожали,
О новом завете, о русской скрижали —
Такую бы песню, такое бы слово,
С которыми жизнь начинается снова!
Под чьим-то продуманным, грозным приказом
Идти и идти, не споткнувшись ни разу.
А те, кто России сберечь не сумели.
Пускай бы скорее под пеплом дотлели.
Есть грозная сила и в мысли и в слове.
За сжатые зубы, за хмурые брови,
За крепость, которая сдаться не хочет,
За сердце, которое гневом клокочет,
Я песню свою, как бокал, поднимаю!
За новых, которых умом понимаю,
За русских: не красных, не желтых, не белых,
За русских, кто делает русское дело!
За тех, кто умеет не спать от заботы,
За тех, кто умеет пьянеть от работы,
Кто сил для России сейчас не жалеет
И даже …погибнуть за дело умеет.
Есть грозная сила и в мысли и в слове.
Поэзия боя… Поэзия крови…
Об Армии Русской, (не красной, не белой),
Чтоб шагом державным она прогремела
По улицам чинным Берлина, Варшавы —
Под знаменем шумным победы и славы!
И рявкнула так бы о Русской скрижали,
Чтоб в Азии тоже враги задрожали!!
V.МИР МОЙ…
«Если, Господи, это так,
Если правильно я пою,
Дай мне, Господи, дай мне знак,
Что я волю понял Твою».
…………………………………………………
«За то, что не был ты, как труп,
Горел, искал и был обманут,
В высоком небе хоры труб
Тебе греметь не перестанут».
Н. Гумилев.
МИР МОЙ
Перелистывать страницы
Жизни. И грустить над ней.
И смотреть пытливо в лица
Окружающих людей.
И, отыскивая взглядом
То, что нужно в людях мне, —
Вдаль идти с судьбою рядом
В одинокой тишине.
Пусть незримые оковы
Охватили кисти рук.
Пусть еще я не готова
К отречению, мой друг…
Город. Вечер. Звон трамвая.
Еду. Думаю. Молчу.
Хорошо, что я живая,
Хорошо, что жить хочу!
Быть покорной не умею,
И обиду не прощу!
Но кого-то пожалею
И о ком-то погрущу…
В сердце — ненависть и нежность
От людей, а не от книг.
Путь мой — Русская безбрежность.
Мир мой — светел и велик!
ВЕРУЮ, ГОСПОДИ!
Водопадом страшной силы
Мчится жизнь с крутых высот.
Эту силу я любила
Схватит, скрутит, понесет!
Понесет, прервет дыханье…
Захлестнет большой волной!
Гнев борьбы и боль страданья
Рядом, около, со мной…
Рядом берег, рядом люди.
Зубы стиснуты. Молчу.
Мысль одна в мозгу — о чуде!
Божьей помощи хочу!
Мысль одна в душе — о Боге,
Верю, все увидит Он.
В буре, в горе и тревоге
Слышит каждый тихий стон.
Исступленной этой верой,
Верой прадедов родных, —
Озарю в работе серой
Монотонность дней моих.
Водопадом страшной силы
Мчится жизнь с крутых высот.
Ненавидела… Любила…
Тяжко станет Бог спасет!
НАД БИБЛИЕЙ
Солнце в старой Библии багровое,
Люди в ней суровы и просты.
Об ушедшей жизни вечно-новое
Шепчут пожелтевшие листы.
Веруя в далекие пророчества,
Легче жить в проклятые года.
Господи, большое одиночество
Дал Ты человеку навсегда!
Льнешь душой несчастной и заброшенной
К человеку милому и вдруг
Узнаешь, что был ты гость непрошенный,
Нежеланный и докучный друг.
Чувствовала в жизни не однажды я
Темную пустыню и откол,
Как душа покинутая каждая,
От которой близкий отошел.
За покорность огненным пророчествам
И за то, что все враги для всех,
И за это злое одиночество
Мне простится ненависти грех.
Солнце в старой Библии багровое,
Люди в ней суровы и просты.
Об ушедшей жизни вечно-новое
Шепчут пожелтевшие листы…
ЖАННА Д'АРК
Пастушка из безвестного села.
Вдруг славу полководца обрела!
За Францию! Войска родной земли
Воспрянули. Поверили. Пошли.
Обветренная девичья рука
Сжимала нервно пальцы вкруг древка.
И знамя, трепетавшее над ней,
Шептало ей: иди, ты всех сильней…
Вздымалась ввысь со знаменем рука,
И шли за ней бестрепетно войска.
Внушая страх мифический врагу,
Она не знала слова: «не могу».
Воительница! Вождь народных сил!
Ее на подвиг Бог благословил!
От девичьей недрогнувшей руки
Бежали иноземные полки!
Не сказка, не легенда и не миф.
Она жила. Души ее порыв,
Победа и трагический конец
Создали ей немеркнущий венец.
Мы будем помнить о тебе века,
Недрогнувшая девичья рука!
РУССКАЯ МУЗА
У нынешней Музы и голос глухой,
И крылья измяты в тетушках.
Поет она грустно о жизни плохой:
О тифе, о бегстве, о пушках.
О залитых кровью Иркутских снегах,
О трупах, в оврагах забытых.
О гневе народном, о бешеных днях,
О раненых, пленных, убитых…
У нынешней Музы от пыток болят
Ночами и руки и ноги.
Пытали: зачем оглянулась назад
В последней, прощальной дороге?
В солдатской шинели, с гранатой в руке,
С лицом, потемневшим от дыма,
Простуженным голосом, в гневной тоске
Ты пела о крае любимом.
Охрипший в походах твой голос глухой
Я слышу, скорей, чем другие.
Суровые песни о жизни плохой,
О белой и красной России!
Зачем ты бродила, дичая, в лесу
С повстанческим грозным отрядом,
Студеным ветрам отдавая красу,
Боям и опасностям рада?
Ты пулей пробитым, измятым крылом
Солдатской коснулась гармони:
Запела гармонь о великом былом…
Заслушались люди и кони.
Гармоника пела о прежних боях
За славу Великой Державы!
И вспыхнуло снова в усталых сердцах
Дерзание будущей славы!
А годы проходят. А годы прошли…
И люди забыли о многом,
Вдали от единственной милой земли,
В житье и пустом и убогом.
И люди сказали: зачем ты в крови
Все бродишь с ружьем и гранатой?
Мы очень устали… Спой нам о любви,
О розах, как пела когда-то.
Так люди сказали. Внезапно на них
Взглянула ты злыми глазами.
Потом среди этих навеки чужих
Заплакала злыми слезами…
Ты вытерла рваным своим рукавом
Случайные слезы. И снова
Запела о долге, о дне роковом,
О доле простой и суровой.
СИБИРЬ
Уходит за «поскотину»
Веселая гурьба.
У запевалы голос то,
Как в судный день труба!
Гармошка стонет, жалуясь,
Как человек, поет,
О том, что чья-то молодость
Напрасно пропадет.
Как всхлипнула гармоника.
Да как зашлась от слез…
От ветра чуть колышется
Пшеница и овес.
Привольно за «поскотиной»
Ватаге молодых, —
Просторы наши Русские
Раскинуты для них!
Дубравы в ночи праздников
Для молодой гульбы.
Под картузами новыми
Приспущены чубы.
Кисеты шиты бисером.
Цыгарок едкий дым.
Горят глаза лукавые
Задором молодым.
Сыграй, сыграй, гармоника,
Про молодость мою,
Про серый дом бревенчатый.
Стоявший на краю
Той самой тихой улицы,
Где милый проживал,
Где хаживал, поглядывал.
Да песней подзывал.
В бору грибы да ягоды,
В полях растут цветы,
В глазах у русской девушки
Всегда цветут мечты…
А где тот домик серенький,
«Крестовый» домик тот,
И кто теперь в том домике
Невесело живет?
Сидит ли кто мечтательно
Ночами у окна,
Когда село окутают
И мрак и тишина?
И так же ли гармоника
Рыдает и грустит?
А может быть, молчит она,
И… гармонист убит?
Прокуковала вещая
Кукушка мне о том,
Что через год покину я
Отцовский край и дом.
Цыганка нагадала мне:
«С иконкой на груди
На чужедальнюю сторону
Украдкой уходи»…
Кукушке не поверила,
Цыганку прогнала.
Куда пойду из милого
Веселого села?
Гаданье-то цыганское
Все через год сбылось:
Бездомною кукушкою
На свете жить пришлось.
Сыграй, сыграй, гармоника,
Про молодость мою.
Сама я песен ласковых,
Как прежде, не пою.
Пусть гармонист расстрелянный
Не снится мне весной;
Пусть не шумит черемуха
Чужбиной надо мной!..
В БАРНАУЛЕ
Это было в старом Барнауле.
Правду всю скажу, не утаю;
Это было там, где чья-то пуля
Догоняла молодость мою.
Серебром украшенная сбруя,
Расписная золотом дуга…
Там, у жизни милый час воруя,
Мчались мы сквозь легкие снега.
Чью-то душу ранили глубоко.
Навсегда. Бессмысленно и зло…
Под сосной сибирской одинокой
Чье-то счастье снегом замело.
Молодой и храбрый, не твое ли
Счастье под сугробом снеговым?
Не шатайся, не клонись от боли, —
Нелегко в России молодым!
Тяжело в России молодому
С непокорной русскою душой!
Никогда не жалуйся чужому,
Что на свете жить нехорошо…
Мчат по снегу кони вороные!
Та дорога сердцу дорога…
Крепости мелькают ледяные,
Да летят сыпучие снега.
Поворот. Знакомая дорожка.
Городок, похожий на село…
Сколько снегу под твое окошко
Барнаульской вьюгой намело!
Ты в дохе, накинутой на плечи,
С побледневшим радостным лицом
Синеглазой девушке навстречу
Выходил поспешно на крыльцо.
СЛОВНО СОН…
В темный бор пойду я «по грибы»,
Туесок брусники наберу.
От людей, от злобы, от борьбы
Хорошо бы спрятаться в бору.
На опушке пасечник живет,
С золотыми пчелами дружит.
В шалаше прохладно. Свежий мед
В деревянной чашечке лежит.
Хорошо с пшеничным калачом
Вечерами чай пить у костра.
Хорошо не думать ни о чем,
Жить сегодня также как вчера.
Только ночью, лежа в шалаше,
Я боюсь, что сразу не уснешь,
Снова город загудит в душе,
До рассвета память не уймешь.
Будут сниться городские сны
О деньгах, о злобе, о борьбе,
И на языке чужой страны
Буду бредить, друг мой, о тебе.
А проснусь уж солнышко взошло!
Словно сон — чужие города.
И скажу я деду: «все прошло.
Я в России. Дома. Навсегда!»
К ЧЕРНОЙ ГРИВЕ
Шепот горной студеной струи:
Ай, темны вы, прошедшего ночи!
За персидские брови твои
И за смелые зоркие очи —
Чья душа, не скупясь, отдала
Без возврата и гордость и нежность
Мчись, мой конь, закусив удила,
В даль чужую, в глухую безбрежность.
Это молодость в белом снегу.
Мы тогда ни о чем не просили.
Это — пуля навстречу врагу
За любовь, за себя, за Россию!
Из винтовки на полном скаку.
Озверев от обиды и крови.
Полу-чай! За раззор и тоску
И за чьи-то персидские брови!
Посмотри, не с пустым ли седлом
Чья-то носится лошадь по полю?
А седок? Ты не думай о нем,
А спасай свою душу и волю.
За Тюменью гайдучья трава.
Вдаль глядели наместничьи очи.
На губах застывали слова
В одинокие темные ночи.
Конь от родины нес навсегда.
Перед будущим не было страха.
Только низко в пути иногда,
К черной гриве склонялась папаха…
ЛУЧШИЙ ПОЭТ
Прошлого нетающие льды
Взгромоздили за плечами горы.
Вкус во рту тюремной баланды.
Смертников усталых разговоры.
За решеткой, в духоте, в крови
Губы сжав решительней и строже
Думать молча: даже здесь — живи
За науку платят и дороже…
В городе тогда цвела сирень.
Месяц май был нежный и красивый
Часовой в фуражке набекрень
Под окном расхаживал лениво.
Уголовник бровь тебе рассек…
А ночами гулким коридором
Проходил высокий человек
Поступью тяжелой командора —
И тебе казался он стальным,
Командором в старой гимнастерке.
Воздух, колыхавшийся за ним,
Был пропитан запахом махорки.
Памятка осталась — тонкий шрам
Над твоей изогнутою бровью.
Почему же все, что было там,
Вспоминаешь ты почти с любовью?
Прошлого нетающие льды…
Чей-то шаг по коридору гулкий.
Вкус тюремной кислой баланды.
Звон ключей и оклик: «на прогулку!»
Дорого? А знаешь, почему?
Молодость была твоим поэтом:
Все она — и муку и тюрьму —
Осияла розоватым светом.
ЧУЖАЯ ШКОЛА
Каждый день учусь, как ученица;
Тяжко нынче лень одолевать
И суметь кому-то подчиниться,
Чтоб потом уметь повелевать,
Закалить расхлябанную волю,
Чтобы стала ясной голова;
Чтоб потом из гордости и боли
Вырастали мысли и слова;
Чтобы там, в Париже или Праге,
Несколько измученных людей
Прочитали строчки об отваге
И о силе Родины моей.
Приходилось — и сейчас бывает —
Спорить, плакать, злиться, угрожать!
Спорить с теми, кто изнемогает
И мешает жить и побеждать.
Молодая легкость и небрежность,
Нелюдимость прежняя моя
Переплавилась в большую нежность
К людям, не покинувшим меня.
Каждый день учиться и учиться,
Без унынья, без нытья, без драм.
Все, чему научит заграница,
В будущем я Родине отдам!
БРОДИТ ЛУНА
Бродит устало по небу луна.
Молча стоит человек у окна.
Пристально смотрит сквозь стекла во тьму,
Тяжко, должно быть, сегодня ему.
Холод стекла для горячего лба.
Злое лекарство для сердца — борьба.
День для работы. А ночь — у окна.
Бродит устало по небу луна.
Думать, сутуло к окну прислонясь:
«Грязь на земле, невылазная грязь!
Зря на позорище я отдаю
Молодость, нежность и волю свою.
Грех несвершенный приму на себя.
Жизнь проживу, никого не любя;
Тяжко мне, зрячему, падая в грязь,
Думать ночами, к окну прислонясь…
Господи, в этом ли правда Твоя?
В этом ли ужасе жертва моя?
На переломе и жизнь и судьба.
Холод стекла у горячего лба…
Шепчут платаны за темным окном
Лживую сказку о счастьи чужом.
Где-то далеко родные края…
Господи, в этом ли правда Твоя?»
Бродит устало по небу луна.
Молча стоит человек у окна.
Вздрогнули плечи. От сырости? Да!
Падает с темного неба звезда.
Может быть, где-то и кто-то другой
Так же вот мучился ночью глухой,
Так же часами стоял у окна…
Бродит устало по небу луна…
БЕЗ ПЕЧАЛИ
Ты не будешь об этом ни с кем никогда говорить,
Потому что земная любовь
Только ранит и мучит.
Надо завтра упорно работать и холодно жить.
Пусть работа и горечь
Спокойствию душу научат.
Ты не будешь ни с кем никогда о любви говорить…
Золотясь, догорают закаты былого вдали.
За столетьем столетье —
Идут невозвратные годы.
Можешь требовать хлеба у черной жестокой земли
Ты же просишь, безумец,
Зачем-то любви и свободы?
Невозможного требуешь ты от людей и земли.
И, тоскующе вскинув к высотам нездешним глаза,
Запрокинув лицо, ты кричишь
Равнодушному небу:
«Почему надо мною всю жизнь грохотала гроза?
Ничего я не видел еще
И нигде еще не был
И не встретил ни разу на свете родные глаза»…
Ты не будешь об этом ни с кем никогда говорить
И напрасно, так долго
Другие об этом кричали.
Если только ты хочешь спокойно и радостно жить
Без ненужной тревоги.
Без терпкой и страстной печали,
То не будешь ни с кем никогда о любви говорить.
И СИЛУ НЕ ПРОСТЯТ
Зачем ты смотришь в темный вечер
С таким отчаяньем в окно?
Вся жизнь прошла, а вспомнить нечем.
А дальше… дальше, все равно!
С таким отчаяньем предельным,
С таким презреньем ко всему,
С усмешкой над трудом бездельным,
С вопросом гневным: «почему?»
Стоишь ты в этот вечер темный
Одна у темного окна,
Собаке нищей и бездомной
Своей трагедией равна…
Душа полна непоправимой
Тоской. Ты горьким «ни к чему»,
Перечеркнула труд любимый,
Отдав всю молодость ему.
И с этой складкою упрямой,
Прорезанною меж бровей,
Осталась ты все той же самой,
Но стала старше и сильней.
На силу есть чужая сила!
Душа ли… кости ли хрустят?..
Но те, в ком все живое сгнило,
Тебе и силу не простят…
ТРУДНО
В жизни кто из нас не ошибался?
Кто из нас не падал на пути?
Кто из нас в тоске не надрывался,
Что нельзя по-своему цвести?
И за то, что хочется иначе
Жить, работать, верить и любить,
И за то, что с каждой неудачей
Тяжелей и горестнее жить, —
Дай нам, Боже, тишины немного,
Простоты и нежности пошли,
Теплым солнцем озари дорогу
Дерзновенной грешницы-земли!
Чтобы нам над нашим счастьем малым
Не дрожать от страха и тоски,
Чтоб судьба из рук не вырывала
Чьей-то милой ласковой руки.
По вине своей или случайно
Вдруг упал ты и расшибся в кровь…
Боль твою пускай залечит тайно
Нежностью и жалостью любовь.
Наше разнодумье, разноречье
Вечно будет близких разлучать.
Трудно встретить душу человечью,
А еще трудней… ее понять!
ДРУГ БОЕВОЙ
Без сочувственного приветствия
Он проходит дорогой бедствия.
И, отмахиваясь от пиявок,
Обретает суровый навык,
Не тонуть и в людской пучине.
Так и следует жить мужчине!
Чтобы душу его не расплющили
Между битыми, между бьющими.
Мимо пухлых прошел диванов,
На тепло и уют не глянув.
Мимо радостей, без кручины.
Так по жизни идут мужчины!
Над обвалами, над обрывами
Провожаемый злыми взрывами,
Свой поход до крутой вершины
Не отмеривал на аршины,
И на слезных жалоб разливы
Он смотрел и зло и брезгливо.
Равнодушен к славе и к золоту.
Сердце болью живой уколото…
Круто в нем замешана злоба.
С ним на фронте быть хорошо бы
В шаг с его походкой упругой
Боевым товарищем — другом!
Чтоб под вражескими прицелами
Обменяться взглядами смелыми.
Чтобы общий чай с сухарями,
Чтоб одно над сердцами знамя!
Чтоб винтовки и души рядом,
Чтоб убило одним снарядом!
Чтоб над нашей общей могилою
Расцвела бы Родина милая!
НЕ ОПОЗОРИТ!
Строки про русское горе
Кровью своей напишу.
Может ли враг опозорить
То, чем живу и дышу?
В грозные годы, о други,
Тяжесть не сбрасывать с плеч!
Звонко по звеньям кольчуги
Вражеский лязгает меч!
Это не в дедовском кресле
Щурить устало глаза,
Крепче становишься, если
Над головою гроза!
Все же в минуты такие
Скажешь невольно, скорбя:
Как далеко ты, Россия,
Не дозовешься тебя!..
СКВОЗЬ ГОДЫ
И в полночь громыхали поезда,
Кричали паровозы суетливо.
А в темном небе грустная звезда
Горела одиноко и красиво.
И все таким же было, как всегда.
Но сколько тысяч лет прошло над нами?
Какими были раньше города,
Какими ты смотрел на них глазами?
Наверное, ты был умен и зол,
Мой предок? До зубов вооруженный,
Наверно, ты врагам навстречу шел
И дрался храбро, ими окруженный?
Так было. Быть иначе не могло.
Кто передал мне жесткое уменье
Смотреть, как ты, насмешливо и зло
И убивать врагов без сожаленья?
И все таким же было, как сейчас.
И, как теперь, звезда горела в небе.
О камни спотыкался ты не раз,
Задумавшись о людях и о хлебе.
Ты тоже, побелевшие виски
Сжимая непокорными руками,
С ума сходил от гнева и тоски
За чье-то опозоренное знамя?!
Приди ко мне, надменный предок мой,
И помоги победы мне добиться —
Над ночью безучастной и немой,
Над жизнью — кровожадною тигрицей,
За городом шумели поезда,
Кричали паровозы суетливо.
Ты сколько тысяч лет горишь, звезда,
Так одиноко, нежно и красиво?
БОЖЬЯ ВОЛЯ
Пронизана болью душа…
Духовный полет в стратосферу!
От боли почти не дыша,
Цепляюсь за детскую веру.
И чувство: как будто, расту,
Как будто бы, крепну в работе.
Взлететь бы скорей в высоту!
Нельзя. Не мечтай о полете.
Иди. Только трудность пути
Поможет и силе и росту,
Иди. Ведь нельзя не идти.
Вернуться? не так это просто.
Пронизана болью душа…
Ступени все выше и выше.
А как же там жить, не дыша?
Да, может быть, там и не дышат.
За детскую веру мою
Цепляюсь я, как за перила,
Что ж, может быть, там запою;
А здесь на земле говорила.
Господь озаряет лучом
И лестницу эту крутую,
И жизнь человечью простую…
А плакать не надо
О чем?..
КРЫЛОМ О ШТЫКИ
«Я тебе отвечу,
Друг дорогой, —
Гибель нестрашная
В петле тугой!»
Н. Асеев.
Жалеючи, упрашивал Музу мою:
Куда же ты рвешься?
Погибнешь в бою…
Тебе, легконогой, — дороги земли?
Ведь, этой дорогой
Солдаты прошли!
Ведь, эти на части тебя разорвут!
Ведь, это — несчастье, —
Быть Музою Смут!
Не будет пощады от этих и тех.
Зачем ты? Не надо!
Одна против всех…
Подымет с тоскою упрямую бровь.
Не знает покоя
Славянская кровь!
И песню, как порох взорвет от огня,
На вражеский шорох,
На топот коня!
Кого беспокоишь? Спокойны кругом.
Кого ты прикроешь
Прозрачным крылом?
Налево-направо: темно, как в бору.
Погибнешь без славы!
За правду умру…
Ты пой, словно птица: о нежном, простом,
Нет, наши границы
Прикрою крылом!
Порвешь и изранишь крыло о штыки.
Ударят! — не встанешь
От вражьей руки…
Не вам уговаривать Музу мою:
Она рождена —
Для победы в бою!
КРИК ИЗ ТУПИКА!
Люди те же, но другие дни.
И тогда такими люди были.
Понимаешь, это ведь они
Александра Пушкина убили.
Был талантливей и ярче всех,
Умный и по-русски простодушный.
И за это, как за тяжкий грех,
Он толпой затравлен никчемушной.
На людей смотрю я в наши дни:
Тоже лучших мучают без цели.
Узнаю: да это ведь они
Пушкина убили на дуэли!
Те же лица и повадка та,
Те же — пошлость, злоба, самомненье.
Так же липнет грязью клевета.
Все, как раньше. Все — без измененья.
И зачем о Пушкине писать
Сотни книг… А жить ему не дали?!
Лучше бы живого охранять
От нужды, от злобы, от печали.
Родина, скажи мне, отчего
Губишь злобно ты свою же силу?
Ты за что поэта своего,
Лучшего поэта затравила?
Жить на свете с каждым днем больней.
Отчего же так всегда бывает,
Что поэты родины моей
Очень молодыми умирают?
Душит нынче и меня тоска,
Как петля, захлестывая туже.
Этот слабый крик из тупика
Никому не слышен и ненужен…
И пускай. Ведь речь не обо мне.
Есть другие, ярче и нужнее.
Говорю о них я той стране,
Той стране, что сердцу всех роднее,
Поберечь бы надо их, живых,
От нужды, от злобы, от печали.
И совсем не важно, чтобы их
После смерти славой увенчали!
Да кому ж я говорю, кому?
Тем, кто ныне Пушкина лелеет?
Нужно это мертвому ему?
А живых никто не пожалеет…
Думаю: такие же они,
Лучше люди и сейчас не стали.
Если Пушкин жил бы в наши дни,
То его бы снова расстреляли!..
ДВА КРЫЛА
Одиночество и бесстрашие рядом,
Словно два неизменных друга.
Это что, «в рядах» да «с отрядом»
Повстречаться с людскою вьюгой!
Это что! Ты один попробуй
Устоять под напором резким,
Повстречавшись с людскою злобой
Чтоб один… Чтобы было не с кем
Говорить о том, что дороже
Для тебя и жизни и счастья.
Чтоб кругом не лица, а рожи,
Чтоб вокруг не страхи, а страсти!
Напряженьем души и тела
Ты на жизнь завоюешь право.
И над грозным твоим уделом
Зашумит недобрая слава.
Одиночество и бесстрашие рядом.
Два крыла, две незримых силы,
С двух сторон для сердца ограда,
Чтоб оно бестрепетным было.
ЗА РОГАТИНУ!
Тяжело с побежденными быть,
Тосковать об утраченной силе,
Но упрямо желать победить
И бороться, пока… не убили!
И обида заставила вновь
Обрести и решимость и твердость,
Взбаламутила русскую кровь,
Возмутив Московитскую гордость!
И, с тоской в помраченных глазах,
Но с нестынущей волей к победе.
Даже… Еле держась на ногах…
За рогатину! И на медведя!!
РЕШИМОСТЬ
Пусть колышется дым папиросный.
Устремясь, не тускнеет в дыму
Неподвижный мой взор, безвопросный,
Пронизав безответную тьму.
В облаках папиросного дыма
Снова труд, над которым сгорю.
Вновь о самом святом и любимом
Я с людьми по ночам говорю.
Ничего, что вчера еще ропот
Буйно рвался из сердца и рос,
Что вчера мне нахмуренный опыт
Незабвенные раны нанес.
Видит Бог, появилась недаром
Серебристая прядь на виске.
Суждено ль мне упасть под ударом
С заготовленным камнем в руке?
Поднимусь! С головою разбитой
И с расколотым сердцем в груди…
Ни пощады не жду, ни защиты, —
Голод, холод и враг впереди…
Поднимусь, чтоб не быть дезертиром…
Чтобы снова стоять часовым
На границах Прекрасного Мира.
Где родился я крепким таким!
МИР ОСОБЫЙ
Улыбнулась увядающим цветам.
Снова комнатка такая же, как там,
Снова люди с разговорами о ней,
О любимой грозной Родине моей.
Вновь на пишущей машинке дробный стук.
Вновь, глаза прищурив, зорко: это друг?
Это враг. А это — так, ни то, ни се.
Вновь работа дни и ночи. Вот и все.
Снова строки о России и о том,
Что добиться можно многого трудом.
Душу надо, надо молодость отдать.
Чтобы Родину и жизнь завоевать!
Нищета, борьба, опасность… А потом
Мы состаримся спокойно и умрем.
Мир особый наш — Россия — расцветет,
И, быть может, нас когда-нибудь… поймет.
В нашем лагере живется тяжело…
Нас предательство в трущобу завело.
Но предатели умрут. Из тупика
Уведет нас только Русская рука!
У чужих дверей напрасно не стучи.
Безысходность? Одиночество? Молчи!
Мир особый — зори, бури и гроза —
Наша Родина взглянула нам в глаза!
ЖИЗНЬ ИДЕТ…
Жизнь идет
Таким неровным шагом,
Без дорог идет, по целине.
Напролом
Ведет ее отвага
По чужой и воле и вине.
Виноваты в этом
Наши годы,
Наши годы — злые бунтари;
Наши дни —
Невольники свободы,
Мятежей российских главари!
Жизнь прошла,
О трупы спотыкаясь,
Обжигая злобой и тоской.
Жизнь прошла…
Но я ни в чем не каюсь,
Пусть не «со святыми упокой».
Пусть покой мой
С грешными и злыми,
С теми, кто врагов рубил с плеча.
Грех наш в том,
Что были молодыми,
Грех наш в том, что жили сгоряча!
Может быть,
Потом придут потомки,
Лучше нас, умнее в сотню раз;
Развернут
Истлевшие котомки,
Что с собой таскаем мы сейчас.
Развернут,
Качая головами,
Разорвав истлевшие ремни:
Чья-то жизнь…
А это чье-то знамя…
Это чьи-то горестные дни…
Жизнь идет,
Спеша и спотыкаясь,
Напрямик по жестким пустырям.
Жизнь идет,
Но я ни в чем не каюсь
И ее без боя не отдам!
ГОРДОСТЬ И РАБОТА
Тосковать не стоит по-пустому,
Жизнью ты обманут не впервой.
Чтоб прогнать сердечную истому, —
Ты встряхни упрямой головой!
Есть на свете гордость и работа,
Крепко научившие тебя —
Улыбаться людям с эшафота,
Никого на свете не любя.
Не беда, что снова чье-то жало
Ядом отравило жизнь твою,
Что к стене нужда тебя прижала,
И стоишь ТЫ снова на краю
Пропасти. И треплет ветер локон
У виска. Над пропастью… Ну, что ж!
Смотрят любопытные из окон,
Ждут, что ты, наверно, упадешь.
Не дождутся! Чтоб их черти взяли!
Улыбнись насмешливо и зло,
Чтоб чужие люди не узнали,
Как тебя тоскою обожгло.
Коль душа в болоте не увязла,
То на крыльях к высоте рванись!
Выше, выше! Этим людям назло
Кречетом над ними закружись.
Есть на свете гордость и работа.
А в последний час твой не забудь
Улыбнуться жизни с эшафота,
Чтоб врагов улыбкой обмануть…
ПОСЛЕ РАБОТЫ
Написано. Пришла опустошенность —
Расплата за подъем и за полет.
Благодарю за эту обреченность,
Которая к бессмертию ведет.
За остроту и горечь русской боли,
За вечный ритм стихов в моей груди,
За царство звуков — милую неволю,
За нищету и славу впереди
Благодарю! И Бога и Россию
За то, что дали жизнь и милый труд,
И тех людей и те пути простые,
Которые на смерть меня ведут, —
Благодарю! Пускай на этом свете
Россия вспомнит в блеске новых дней
О неизвестном маленьком поэте
С большой любовью к Родине своей.
А там, куда приду на суд нездешний,
Где прогремит над головой гроза,
Хочу взглянуть в мой сад святой и вешний
Суворову и Пушкину в глаза.
ЗА ЭТУ ЖИЗНЬ…
Благодарю за эту жизнь простую,
Суровую, как Ледяной Поход!
За то, что против злобы протестую.
За то, что сердце радости не ждет…
За каждый час, который ясно прожит,
За смелый взгляд в упор, в глаза врагу.
Пускай никто мне в мире не поможет, —
Сама себе упрямо помогу!
За мужество, которое дается
Тому, кто хочет мужественным быть,
Благодарю за то, что сердце бьется
Желанием упорным — жить и жить.
Благодарю за то, что в жилах пламя, —
Кровь той Страны, где жизнь вина пьяней!
За то, что Родина дала такое знамя
Душе неунывающей моей!
Дала такое знамя, под которым
Не страшно мне любить и умирать.
С таким сроднила ветровым простором,
Что от него души не оторвать!..
Пока жива, пока дышу, — спасибо!
Нет ничего на свете моего…
Пусть плечи давит чьей-то злобы глыба,
Дерзай, душа. Посмотрим, кто кого?!
Так до конца. Так — до последней пули
На баррикадах, в грохоте борьбы.
Быть рядовым в бессмертном карауле
На страже Исторической Судьбы России!
VI.НА СТРAЖЕ РОССИИ
СТРАШНО ЗА РОССИЮ
Как страшно было в эту ночь.
Всего страшней перед рассветом…
И некого просить помочь,
И рассказать нельзя об этом.
Рукою жесткой ледяной
Тревога крепко душу сжала,
И кто-то темный надо мной
Раскинул в небе покрывало.
И вся предчувствием полна,
Пронизана тревожной дрожью
Металась молча я одна
И призывала милость Божью.
Смотрела в окна темнота
Глазами мертвыми, пустыми.
Бог видит, что душа пуста,
И что живет она в пустыне.
Опустошенная — жива,
В пустыне — все же ищет Бога!..
Проникновенные слова
Звучат молитвенно и строго.
И стало легче… Страх исчез.
К иконе старой подошла я
Просить пощады и чудес
У Чудотворца Николая.
Просить пощады для страны,
В которой я жила когда-то,
Где ныне стали все равны:
Несчастны, злы и виноваты…
О НАШЕМ ГОРЕ
Приходят, все такие разные,
Толкуют, каждый о своем.
Над жизнью ноют несуразною,
Грустят над горестным житьем.
В их лица, бледные и красные,
Смотрю. И слушаю. И жду.
Что вдруг я встречу душу властную,
Вдруг силу русскую найду.
Чем эти люди обессилены?
Тоскливо спрашиваю я.
И рвется вдаль от обескрыленных
Душа несчастная моя.
В глаза, в дома, в дела их темные
Смотрю я пристально давно.
Огнем, как горе неуемное,
Во тьме горит мое окно.
Чужую тяжесть трудно вынести,
Своя-то боль всего больней…
Учусь просить у Бога милости
Не для себя, а для людей.
Пусть люди подбирают крошечки
С чужого скудного стола…
Пусть по ночам в моем окошечке
Горит огнем душа дотла!
Днем буду снова с раздражением,
С глухою болью говорить
О нашем русском унижении,
О нашем «быть или не быть?..»
ОБ ОДНОМ РАЗГОВОРЕ
Говорили: «приходите,
Посидим, поговорим…
В буйном пламени событий
Мы, ведь, с Вами не горим;
Не горим, а только тлеем,
Только тлеем и чадим.
Дело делать не умеем;
Посидим-поговорим…»
А когда я закричала,
Зарыдала от тоски,
Попытались Вы сначала
Оправдаться по-мужски.
Толковали о терпеньи.
Повторяли слово «ждать»…
Ах, не надо сожаленья,
Если нечего отдать.
Люди бури, воли, страсти
Пусть нарушат тишину!
Я поверю даже в счастье,
Если Родину верну!
Жить осталось нам немного,
Ненавидя и любя…
Что-то сделать бы для Бога,
Для России! Для себя…
В ДНИ ИЗМЕН
Той, что жизни всей дороже,
Верным быть!
Ради этого, быть может,
Стоит жить?
Быть у злобы на прицеле,
Смерти ждать…
Предки с гордостью умели
Умирать.
И в Иркутске так недавно
Адмирал
На посту своем державном
Погибал…
Над непроданною шашкой
Русский Флаг…
Пусть собьет с тебя Фуражку
Пулей враг.
Пуля в черепе застрянет —
Ты умрешь.
Будет время, явной станет
Чья-то ложь!
Лучше в сердце вражью шпагу.
Но не плен.
Крепни, верность и отвага,
В дни измен!
О ГЛАВНОМ ВРАГЕ
«Каков бы ни был противник,
человек в сражении не имеет
другого врага, кроме страха».
Психология командования.
Дю-Тейль.
Если план продиктован усталостью, —
Значит, надо его зачеркнуть.
Думать нужно над каждою малостью.
Проверяя намеченный путь.
Не теряй своих сил до сражения.
Будь к внезапному бою готов.
Наблюдая за каждым движением
В затаившемся стане врагов.
Укрепляй напряженье душевное
Волевой устремленностью сил,
Чтоб в часы громовые и гневные
Бес бесцельно тебя не кружил.
Берегись раздвоений неясности
И тумана сомнений в глазах.
Знай, во всяком бою и в опасности
Самый главный твой враг —
Это… страх!
НА СТРАЖЕ РОССИИ
Корнилов, Колчак и Деникин —
Родные душе имена!
Прямым, благородным, великим
Великая боль суждена.
Слова о великом простые.
Два мертвых. И третий, живой.
Деникин на страже России —
Орел над гранитной скалой!
Он гордый, он Русский, он воин!
Он верит в Россию. И ждет.
Он знает, что славы достоин
Великий Российский народ.
Кричат молодые: «Деникин,
Ты сильный, ты гордый, ты наш
Державы заветам великим
Ты рыцарски душу отдашь!»
РУССКАЯ АРМИЯ
Ген. Г. А. Вержбицкому посвящаю.
«И испытанный трудами
Бури боевой
Их ведет, грозя очами.
Генерал седой»…
Лермонтов
Солдатским четким шагом.
Печатая с носка,
Идет-гремит отвага,
Гремевшая века!
Их очи огневые
Горят из под бровей.
Идет моя Россия!
И я иду за ней.
И вижу я другие,
За гранью далеки,
Пока еще чужие,
Но русские полки…
Раз…два…три! С носка печатай!
Жди расправы, враг проклятый!
Примем жизнь и смерть со славой.
Снова будет Русь Державой!
В чужой стране над нами.
Где ныне жить пришлось,
Святое наше знамя
Рванулось и взвилось!
Для сердца жизни краше
Трехцветный флаг Петра!
Поют о славе нашей
Российские ветра.
Вновь команда: левой!.. левой!
Накипело много гнева…
Примем жизнь и смерть со славой.
Знаем, будет Русь Державой!
ВЕЛИКОДЕРЖАВНИКУ — ПАТРИОТУ
А. Н. Покровскому.
Когда-то мы, падая духом в борьбе,
С тоской и тревогой сказали тебе:
«Себя не жалеешь, других пощади
И завтра на гибель ты нас не веди!»
Но каменным было лицо вожака,
И жесткой, как раньше, осталась рука.
Ты, выслушав нас, ничего не сказал.
А вечером в бой нам идти приказал.
И, глухо ропща, мы пошли за тобой,
В неравный, напрасный по-нашему, бой…
Врагов было много. Нас мало. Но ты
Сжигать приказал за собою мосты!
Мы поняли: нет нам дороги назад.
А ты, нас ведущий, был подвигу рад.
Ты выкрикнул четко приказ боевой, —
И шашка взвилась над твоей головой!
И первая пуля пропела тебе
О Русской Державе, о грозной борьбе!
А пуля вторая тебя, вожака,
У правого глаза задела слегка.
И, кровь твою видя, мы вместе с тобой
С невиданной доблестью ринулись в бой!
Как знамя, несли мы идею твою,
И мы победили в неравном бою!
Надменно смотрел ты на пленных врагов.
А с нами привычно был прост и суров.
А мы, и тобой и победой горды.
Для нового боя смыкали ряды.
Ты вновь посылаешь движеньем руки
Нас, горсть небольшую, на вражьи полки.
И в каждом бою ты всегда впереди,
С Державным Крестом золотым на груди!
ВЦЕПИВШИСЬ В ПОВОДЬЯ…
Копыта цокали о камень…
Нас двое в мире, — конь и я;
А там, в пространстве за хребтам
Темнеет Родина моя.
Скала вздымалась над тропою,
А ширина тропы — в аршин.
Отчаянья копье тупое
Коснулось дрогнувшей души…
Печальный сумрак над Алтаем
Раскинул трауром вуаль.
Мой конь родной, мы погибаем!
Себя не жаль, — коня мне жаль.
Из-под копыт сорвался камень,
И грохот камня, словно взрыв.
Мой умный конь прядет ушами,
Косится глазом на обрыв.
Здесь где-то замок Черномора,
Людмилу здесь искал Руслан…
Тропинка уже, круче горы,
Ползет из пропасти туман.
Там за хребтами — Беловодье,
Край Божьей Русской красоты…
Нет, я не выпущу поводья!
Мой конь, не поскользнешься ты!
ПОД КРАСНОЙ МАСКОЙ…
«Промысл Божий… зло или пресекает или исправляет
и направляет его к благим последствиям.»
Митрополит Филарет.
«Мы с любой бедою сладим,
Всех врагов рассеем в дым;
Мы родной земли ни пяди
Никому не отдадим!»
Солдатская песня.
Под красными знаменами
Колоннами идут
И песни про Буденного
Заливисто поют.
Звенит-кричит гармоника
Под залихватский свист
О том, что правит Родиной
Разбойник-коммунист!
Идут. Их шаг отчетливый
По всей Стране гремит.
С опаской враг расчетливый
На них сейчас глядит:
Загадочная Армия!
Не банда, не орда.
Совсем не та, что в прежние.
Безумные года.
Давно ли? В Девятнадцатом
От мятежа пьяна
Оборванная «гвардия»
В мужицких зипунах
Боролась, простодушная,
Не распознав обман.
За «Китеж очарованный
Рабочих и крестьян»:
За власть «руки мозолистой».
За свой «советский край»,
За землю, за обещанный
Земной «рабочий рай!»
От голода зеленая,
С погибелью в очах
Неслась «краснознаменная»
На краденых конях!
В те времена командовал
Отчаянной ордой
Из бывших подпоручиков
Упрямец молодой;
Военное любимое
Святое ремесло
Его к чертям в советский ад
Случайно занесло…
Промчался Девятнадцатый,
Как буря! А за ним
Еще шестнадцать грозных лет
Растаяли, как дым.
Страна жила. Но как жила?!
Везла тяжелый воз
Под свист бича, под крик «ату»
Под жесткий лязг угроз.
За эшелоном эшелон
Гремело горе вдаль:
На Соловки, в Нарым, в Бамлаг
Повсюду, где печаль…
Не мне решать, не мне судить,
Но ненавидеть — мне
Всех, кто удары наносил
Народу и Стране!..
Но Русский трактор, Русский танк
И Русский самолет
Люблю за то, что завтра в них
Россия расцветет!
Позалечат люди печаль,
Нам забвенья радость дана;
Но Байкальская Магистраль
Для России проведена.
Оружейных заводов дым —
Словно храбрость в жилах бойца
Это — близко нам, молодым,
Не озлобленным до конца.
Дней былых назад не вернуть.
Молодые видеть должны
Величавый будущий путь
Самой крепкой в мире страны!
…………………………………….
Названье сокращенное
Кончается на а,
Идет «краснознаменная»
Под кличкой РККА.
Сверкнуло солнце отблеском
По жестяной звезде.
Россия-то зачеркнута…
Зачеркнута везде…
Будь проклят, красный
Сталинский Кровавый карандаш!
Запомните, «товарищи»,
Что Сталин-то не наш!
Живи, Россия крепкая,
Для счастья и побед.
И Армия Российская
На много, много лет
Да здравствует! И музыка…
И Русский клич: «ура!»
Большая начинается
Не-детская игра…
Загадочная Армия!
Не банда, не орда.
Душа у этой Армии
По старому горда,
По новому обучена,
И по-советски зла.
Попробуй-ка, разрубишь ли,
Враг,
Три тугих узла?
……………………………..
«Возьми-ка наши города,
Рубни-ка, враг, рубнешь да мимо!»
В России Армия всегда
По-Русски и непобедима!
Дороже Армии у нас
Нет никого, мои родные…
В руках у Армии сейчас
Судьба и жизнь и честь России!
ОГОНЬ!
Показалось на миг, — из того, что мечталось,
Ничему не бывать…
Неужели, вдвоем нам с тобою, усталость,
Этот день доживать?
Голова разболелась от дум и от зноя,
День был жарким, как ад.
В этом дне было что-то необычное-злое,
Словно казни обряд.
И с петлею на шее надо было метаться,
Чтоб спасенье найти;
Чтоб поняв и проверив, правдивым остаться
И на том же пути.
Было душно и трудно. Надо было без вздоха
Эту ношу поднять.
А в немытые окна заглянула эпоха,
Чтобы все разузнать.
Зубы стиснуты крепко, чтоб не вырвался ропот
Против Воли Его.
Это — только наука, это — жизненный опыт,
Это — стержень всего.
Это — медные трубы! Чтоб, в огне закаляясь,
Не пугаясь беды, —
Человек научился, с чуждой силой сражаясь,
Не уйти с борозды; —
С борозды этой первой — и неровной и узкой —
Колыбели зерна.
Что ж, душа, против злобы, против силы не-русской
Защищайся одна!
До последней измены, до последнего боя,
До последней черты…
Укрепляясь в упорстве, закаляясь борьбою,
Охраняя форты.
Часовые, на вышки!
Примем дьявольский бой мы!
Ну, попробуй-ка, тронь!
Перебежка к прикрытьям.
Щелк! Проверка обоймы.
И команда: о-гонь!
РАССЫПНЫМ СТРОЕМ!
Рассыпным строем! Без равнения.
Противник подходит. Вы-жи-дать.
Надо оказывать сопротивленье,
Обороняться и побеждать!
Рассыпным строем! Тише… Внимание!
Крепче устраивай упор для ружья.
Взвод по линии! И чье-то дыхание,
И звякнула шашка неведомо чья.
Определи расстоянье до цели
На постоянный прицел,
Чтобы глаза твои зорко глядели
Так, как Суворов глядел.
Пробными залпами! Не глазомером
Ты расстоянье измерь.
И окруженный убожеством серым, —
В яркую Родину верь!
Дело святое, родное, большое
Вверено нынче тебе.
Маревом горе над русской душою,
Крепнущей в лютой борьбе.
Для оборонческой выдержки нервам
Выбери цель для стрельбы.
Бей непрестанно по вражьим резервам!
Бей по истокам борьбы!
Бей по продажному подлому тылу.
Панику там наводи!
Чтоб у противника сердце застыло
Жалким комочком в груди.
Помни, что меткость стрельбы сильнее
При одиночном огне.
Бей по противнику! Бей больнее!
Тебе приказанье и мне.
Рассыпным строем! Без равнения.
Противник подходит. Вы-жи-дать.
Надо оказывать сопротивление,
Обороняться и побеждать!
СИЛА РОДИНЫ
Что в краю твоем творится, разве издали поймешь?
И над чьею головою занесен там нынче ноже
Ты страну свою в тревоге любишь крепче и родней.
Ты пьянеешь от дыханья буйной Родины твоей!
Но себя тоской напрасной на чужбине не губи.
Не юродивую слабость, — СИЛУ Родины люби.
Сам будь сильным, чтоб спокойно стать участником борьбы
Окрыленный взлетом новым нашей царственной судьбы!
Что-то будет? Ты не знаешь и не знаю также я…
Но хочу я, чтобы СИЛЬНОЙ стала Родина моя!
ПО-СУВОРОВСКИ!
Если друг обернулся врагом,
Если фронт увеличился вдвое,
Если враг обступает кругом,
И гроза над твоей головою, —
В напряженности силы твоей,
В боевой и настойчивой воле
Размахнись, чтоб ударить больней,
Чтоб враги вдруг завыли от боли!
Если Бог над тобой и с тобой,
И в руках твоих русское дело, —
То вступай в неожиданный бой
По-Суворовски — быстро и смело!
Нападай! Расцветая в бою
Всем твоим существом, всей, душою,
Напрягая всю волю твою
Для победы за дело большое.
Если друг обернулся врагом…
Пусть горнисты споют «в наступленье
И с винтовкой — в атаку! Бегом!
По-Суворовски — весь устремленье!
Это предков бесстрашная кровь
Забурлила по жилам, запела!
Это — Родина, жизнь и любовь,
Это — русское слово и дело!
ТВОЙ ДОЛГ
У грани подвига… У рубежа измены…
Почти один. Браги шумят кругом!
Ты должен ровным голосом, надменно,
Как равный, разговаривать с врагом.
СССР…Тускнеют буквы эти.
Сквозь эти буквы, словно сквозь туман,
Сверкает имя лучшее на свете,
Живет и дышит лучшая из стран!
Она — в полете русского пилота,
В крылатых днях эпохи боевой.
Она — борьба и счастье и работа,
Она, — как русский флаг над головой!
Богатыри рождаются эпохой.
Тоскуй, мечтай об этом, говори!
Всегда, когда Стране бывает плохо,
На помощь ей встают богатыри.
В историю запишем кровью даты,
Вновь прогремят героев имена.
Погибнут чужеземные солдаты
У стен твоих, Великая Страна!
Мы зачеркнем четыре буквы эти.
И зачеркнет их русская рука.
Она бессмертна, лучшая на свете,
Россия — озарившая века!
У грани подвига… У рубежа измены…
О Родине — и ни о чем другом
Ты должен ровным голосом, надменно,
Как равный, разговаривать с врагом.
НА БОЕВОМ ПОСТУ
За Родину, за храбрость, за мечту!..
И, высоко подняв над головою
Тетрадь стихов, как знамя полковое.
Стою, в глухую полночь, на посту.
У Пушкина звучит родной язык,
Зовет горнист на бой у Гумилева.
Огонь живой души — родное слово —
Не искалечит даже большевик!
Я пью, припав к святому роднику.
Прозрачную целительную воду,
Чтоб дать потом Российскому народу —
Достойную его, прекрасную строку.
Чей конь в бою подкову потерял?..
Суворова? — Найду подкову эту!
Был дорог воин русскому поэту, —
Сейчас поэту воин братом стал.
Что напишу в заветную тетрадь?
О Родине, об Армии, о Вере,
О Пушкине, о русском офицере,
О тех, кто жизнь умел завоевать!
О тех, кто завоевывал Кавказ,
О тех, кто победил Наполеона,
Кто в Азии развертывал знамена, —
О вас, непобедимые, о вас!
За высшую на свете красоту:
За Родину, за храбрость, за искусство
За песню, продиктованную чувством! —
Я, высоко подняв над головою
Тетрадь стихов, как знамя полковое,
Стою, в глухую полночь, на посту.