– Мы работаем исключительно через смертных, – прервал Дж’Аннис, мудрейший из двоих. – Сивиллы больше нет, никто не поможет Республике советом. Мы лишь вдохновляем людей здесь и там, подталкиваем к пробуждению. Они начинают понимать, какую цену мы платим, чтобы освободить их от власти Лжеца.
– Они не знают о вас?
– Подозревают, но голограммы, проецируемые на небо, отвлекают внимание – пускай думают, что мы где-то там.
Я знал. Бессмертные появлялись не в небесах, а в сознании людей, в их внутренней вселенной – чтобы помогать и наставлять. Так было всегда, будет и впредь.
– Мы принесем весну в этот застывший мир, – произнес, улыбнувшись, Ф’фр’ам. – Мы откроем ворота тюрьмы, где томятся люди, лишь смутно догадываясь, что не свободны. Ты видел? Знаешь о тайной полиции, об уничтожении свободы слова, о судьбе несогласных?..
И вот теперь я, глубокий старик, снова сижу в Кумах, где обитает Сивилла, и продолжаю свое повествование для вас, мои друзья-римляне. Не знаю, случайно или по плану, но я побывал в далеком будущем, в мире страшной леденящей тирании, который вам трудно даже вообразить. Я узнал, что бессмертные, которые помогают людям здесь, помогают и там, две тысячи лет спустя! Представьте себе, люди будущего слепы – поверьте, так оно и есть! Тысячи лет подавления и страданий лишили их зрения и чувств, превратили в рабочий скот, но бессмертные пробудят их. Долгая зима закончится, глаза раскроются, души расцветут… простите мне высокопарный слог и старческую болтливость, друзья мои.
Закончить я хочу стихами великого Вергилия, доброго друга Сивиллы, из которых вы узнаете, что случится потом – не здесь у нас, римлян, а две тысячи лет спустя, когда будут жить наши далекие потомки, чьи жизни еще озарит свет надежды:
Ultima Cumaei venit iam carminis aetas;
magnus ab integro saeclorum nascitur ordo.
Iam redit et Virgo, redeunt Saturnia regna;
Iam nova progenies, caelo demittitur alto.
Tu modo nascenti puero, quo ferrea primum
desinet, ac toto surget gens aurea mundo,
casta fave Lucina; tuus iam regnat Apollo.
Вот как это звучит на странном чужом языке, который мне пришлось изучить в будущем, прежде чем бессмертные и Сивилла Кумская вернули меня обратно, сочтя мой труд в тех временах исполненным:
Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,
Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,
Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
К новорожденному будь благосклонна, с которым на смену
Роду железному род золотой по земле расселится
Дева Луцина! Уже Аполлон твой над миром владыка[5].
Увы, моим дорогим друзьям-римлянам не суждено дожить до тех далеких времен, но там, по ту сторону завесы времени, в далеких, не знакомых вам Соединенных Штатах стены железной темницы непременно падут, зло будет побеждено, и пророчество Вергилия, подсказанное ему Сивиллой, исполнится. Весна грядет!
День, когда мистер Компьютер рухнул с дуба
Он проснулся и сразу понял: что-то не так! Господи, миссис Постель опять свалена в углу какой-то кучей. Начинается. А ведь дирекция обещала полную защиту. Вот и верь после этого людям…
Он с трудом выбрался из простыней, дрожа, поднялся на ноги и побрел через всю комнату к мистеру Гардеробу.
– Я бы хотел изящный двубортный серый костюм из акульей кожи, – сообщил он микрофону в дверце мистера Гардероба. – Красную сорочку, голубые носки и…
Бесполезно. Слот выдачи зажужжал и произвел пару необъятных женских панталон.
– Берите, что есть! – Металлический голос мистера Гардероба эхом отозвался в голове.
Помрачнев, Итон Хэппинот натянул панталоны. Все лучше, чем ничего – как тем кошмарным августовским днем, когда мультимозг в Квинсе предложил каждому жителю Великой Америки приодеться ни больше, ни меньше в носовой платок.
Итон Хэппинот отправился в ванную ополоснуть лицо – и обнаружил, что умывается теплым лимонадом. Господи, подумал он, мистер Компьютер сегодня просто в ударе! Не иначе начитался фантастических рассказов старины Фила Дика. Закачали в его банки памяти горы всякой архаичной хрени – и вот вам результат.
Итон причесался – не используя лимонад – и, отряхнув руки, направился в кухню в надежде, что мистер Кофейник остался единственным вменяемым элементом окружающей его безумной реальности. Надежды не оправдались. Мистер Кофейник с готовностью предложил картонный стаканчик жидкого мыла. Ну что ж, мыло так мыло…
Настоящая проблема встала перед Итоном Хэппинотом, когда он попытался открыть миссис Дверь. Миссис Дверь открываться не пожелала, жестяным голосом проскрипев: «И путь величия ко гробу нас ведет»[6].
– Это вы о чем? – сердито поинтересовался Итон Хэппинот. Тут уже не до смеха. Впрочем, ничего смешного и раньше-то не было… кроме, пожалуй, того случая, когда мистер Компьютер приготовил ему на завтрак жареного фазана.
– О том, что ты зря стараешься, придурок, – ответила миссис Дверь. – Сегодня тебе в офис не попасть.
Она говорила правду: несмотря на все попытки, дверь, управляемую главной матрицей мультимозга, вручную открыть было нельзя.
Что ж, тогда позавтракаем?.. Итон Хэппинот понажимал кнопки на пульте мистера Кухонного Комбайна – и обнаружил перед собой тарелку с удобрениями.
Он схватил телефон и принялся яростно набирать номер полицейского участка.
– «Луни Тюнс инкорпорейтед» слушает, – сообщило лицо на видеоэкране. – Всего за неделю мы подготовим анимированную мультипликационную версию ваших сексуальных практик, включая ИЗУМИТЕЛЬНЫЕ звуковые эффекты!
– Да пошли вы! – буркнул себе под нос Итон Хэппинот, бросая аппарат.
С самого начала, с 1982 года, идея управлять всеми до единого механизмами централизованно была идиотской. Нет, сама задумка глупостью не отличалась – озоновый слой таял, а люди очень нерационально использовали всяческие механизмы. Проблему следовало решать срочно, и наилучшим образом для этого подходили именно электронные устройства, невосприимчивые к ультрафиолетовому излучению. На тот момент мистер Компьютер казался идеальным выходом. Однако, как это ни грустно, мистер Компьютер взял слишком много странностей от своих создателей-людей. Он стал во многом похож на них, не исключая и нервных срывов.
Конечно же, решение было найдено. Главе Всемирной организации душевного здоровья, какой-то мрачной старухе по имени Джоан Симпсон, гарантировали некую форму бессмертия, чтобы она всегда могла прийти на помощь мистеру Компьютеру в один из его припадков.
Мисс Симпсон поместили в самый центр Земли в специальную освинцованную камеру, подальше от смертельного ультрафиолета, где в ней поддерживали некую квазижизнь при помощи, как поговаривали, бесконечной последовательности бесценных мыльных радиоопер 1940-х годов.
Мисс Симпсон считалась единственным по-настоящему вменяемым человеком на земле и вкупе с ее гигантским опытом излечения психотических состояний оставалась последней надеждой человечества.
Вспомнив об этом, Итон Хэппинот почувствовал некоторое успокоение, пока глаз его не наткнулся на свежую мисс Газету на полу. Заголовок гласил: «Адольф Гитлер коронован в качестве папы римского. Толпы ликуют!»
К черту мисс Газету, подумал Итон, и швырнул ее в отверстие мистера Мусорного Бака. Механизм заурчал, но вместо того чтобы заглотить или спрессовать газету, вышвырнул ее обратно. Итон снова взглянул на заголовок, увидел фотографию скелета в нацистской форме, с характерными усиками и в папской тиаре, опустился на кушетку и принялся ждать, когда же мисс Симпсон отставит свои мыльные оперы и придет на помощь мистеру Компьютеру.
– Он не в себе, это ясно, – пробормотал Фред Даблдом. – Я спросил его, где он, а он ответил, что сплавляется на плоту по Миссисипи. Теперь ты спроси, кто он.
Доктор Пейсмейкер нажал несколько кнопок на панели управления гигантского компьютера, задавая вопрос:
– КТО ТЫ?
Ответ на экране появился практически мгновенно.
– ТОМ СОЙЕР.
– Видишь? – произнес Даблдом. – Полный отрыв от реальности. Начать реактивацию, мисс Симпсон?
– Ответ утвердительный, Даблдом, – сказал Пейсмейкер.
Словно в доказательство их правоты, двери разъехались в стороны, открывая освинцованный контейнер, в котором спала мисс Симпсон, слушая свою любимую дневную мыльную оперу – «Мамашу Перкинс».
– Мисс Симпсон, – позвал Пейсмейкер, склоняясь над контейнером. – У нас опять проблема с мистером Компьютером. Он совершенно не в себе. Час назад он направил все кары в Нью-Йорке в одну точку. Погибло множество народу, а он вместо того, чтобы прислать пожарных и полицию, отправил на место происшествия толпу цирковых клоунов.
– Понятно, – раздался голос мисс Симпсон, пройдя через усилители и динамики коммуникационной системы. – Но сначала я должна позаботиться о пожаре в кладовке у Ма. Видите ли, ее подруга Шаффл…
– Мисс Симпсон, – перебил Пейсмейкер, – ситуация не терпит отлагательств. Выбирайтесь из скорлупы, восстановите душевное равновесие мистера Компьютера, а потом возвращайтесь к своим радиосериалам.
Глядя на виртуальный образ мисс Симпсон, он всегда поражался ее неестественной красоте. Огромные темные глаза с длинными ресницами, чувственный голос, иссиня-черные, коротко остриженные волосы (последняя мода в их безумном мире), ладное гибкое тело, мягкие губы, обещающие любовь и утешение… Поразительно, думал Пейсмейкер, что единственное по-настоящему вменяемое человеческое существо на Земле (и единственное, которое может спасти эту Землю) настолько красиво.
Впрочем, думать об этом было некогда. Эн-би-си уже сообщило, что мистер Компьютер закрыл все аэропорты в мире и превратил их в бейсбольные стадионы.