тиллеристы, быстро раскассировали адскую машину, но немного динамита в рундучках все-таки оставили, а Владимир и Сашка сделали из фосфорных спичек хитрющий, но очень простой запал, срабатывающий при открывании крышки. Корабль таким количеством не взорвешь, но без рук, а то и без головы любопытствующего, оставить было можно.
Накануне Сашкины сеньориты, для которых секретов в порту не было, вызнали что один гринго с американского броненосца нанял двух мальчишек, которые должны были сообщить о том куда направится сеньор, прибывший на пакетботе, одетый в белый костюм, желтую шляпу и с багажом в чемоданах и сумках обшитых шотландской тканью. Остальное было делом техники и количества песо, розданных местным Гаврошам и Коломбинам. Сеньориты четко сделали свое дело, а мальчишки следили за пирсом, пока катер с броненосца, не высадил взбешенного лейтенант-коммандера Ричарда Вэйнврайта, не дождавшегося челнока с гонцом. Тут то гонцы и проявились и доложили, что клиент только что отбыл в гостиницу, с компанией портовых проституток и за ним следят и как только он расположится где-либо, то сразу доложит сеньору Американо. Вобщем время было достаточно для всего. В виду вновь открывшихся обстоятельств лейтенант-коммандер Ричард Вэйнврайт и баталер (интендант) Харрис Вестмор, оказавшийся вторым собеседником из кают-компании, лично поехали в кабачок Флорида, за посылкой.
На набережной Гаваны, стояли два Гардемарина и смотрели в бинокли на броненосец Мейн, куда двадцать минут назад причалил катер с лейтенант-коммандером и баталером. Их сухопутные друзья - юнкера, пробивались взятыми на прокат подзорными трубами, помнившими видимо еще Генри Моргана и Френсиса Дрейка.
- Та-а-а-ак - сказал Сергей Пятигоров - Забегали, и, похоже, объявили пожарную тревогу, значит все в порядке. Значит, неспроста вчера ночью сигналили с юта на берег аппаратом Манжена. Что сигналили, не разберешь, но кроме как в американское консульство сигналить было некуда. Других объектов на направлении подаваемых сигналов не было.
Вечером этого же дня, примчавшийся во "Флориду" Джорж, рассказал, что в каюте баталера произошел небольшой взрыв и пожар. Баталеру Вестмору оторвало кисть руки, а лейтенант-коммандеру Ричарду Вэйнврайту повезло гораздо меньше, щепка от рундука, воткнулась ему прямо в глаз и сразила на повал. По кораблю ходят слухи, что баталер возил контрабандой оружие и взрывчатку для солдат Эльпидио Вальдеса и Вэйнврайт хотел его разоблачить, но неудачно вскрыл ящик с динамитом. Так что в штаты баталер отправится под охраной в корабельном лазарете, и с лейтенант-коммандером на леднике. Энсин дал своим русским друзьям отвальную и отбыл на свой корабль. А 15 февраля 1898 года в 21 час 40 минут по полудни, от броненосеца "Мейн" отвалил корабль обеспечения и убыл в порт приписки, неся на себе одного арестованного и одно бездыханное тело. Через два дня, крейсер "Россия" тоже продолжил свой поход. Еще через сутки, "Три мушкетера" из Константиновского училища, на французском пароходе "Марсель" отбыли в Европу.
А 23 февраля, в день который через двадцать лет будет точкой отсчета, еще одного исторического события, все Северо-американские газеты взорвались воплями ненависти. Испанские полицейские убили в Гаванском порту, двух американских моряков с броненосца "Мейн". И робкие заявления Испанцев о том, что матросы ограбили ювелирную лавку, убив при этом хозяина и американские экипажи баркасов на причале, сами первые открыли огонь и убили трех полицейских, да и грабители были в штатском и вроде бы даже дезертировали с броненосца, никого не в чем не убедили. Лозунг - "Помни "Мейн"!" и повсеместно нагнетаемый патриотический подъем, сделали Испано-американскую войну неизбежной.
А "Мейн" все равно подорвался на мине, возле порта Сантьяго-де-Куба. Потом.
Теодор Рузвельт нервно скомкал пачку исписанных листков и швырнул их в пламя камина.
- Идиоты! Тупоголовые идиоты! - произнес он вслух, и нервно стал раскуривать погасшую сигару.
Ему было от чего расстраиваться. Изящная комбинация, с помощью которой флот САСШ, избавлялся от дебильного корабля, не способного быть ни нормальным броненосцем, ни броненосным крейсером, САСШ получали повод к войне и поддержку всей мировой общественности в борьбе с "рабовладельческой" Испанией - провалилась. Сгорела синим пламенем, как те листки в камине! Листки с текстами статей лучших журналистов САСШ, посвященных запланированной гибели "Мэйна". Одни заголовки чего только стоят! "Хижина дяди Тома" возвращается!", "Испания насаждает нам рабство!", "Гибель чернокожих парней свободной Америки!", "Они жили в свободной стране и умерли от чужого рабства!".
А чего стоило собрать и обучить почти три сотни этих мулатов, нанятых из числа кубинских рыбаков, и потомков кубинских эмигрантов? Ведь в этом и была изюминка проводимой акции - Соединенные Штаты, освободили негров от рабства, а Испания их убила! А что в итоге? Тело мудака старпома, не сумевшего организовать доставку и закладку бомбы, баталер, который слишком много знает, и корабль… плавучий ублюдок - и по своим характеристикам и по составу команды. А если кто-то из этих нигеров проболтается, что им обещали, что этот "Мэйн" станет флагманов флота свободной и независимой Кубы? Нужно задвигать это корыто куда-нибудь так, чтобы оно… сгинуло бесследно!
Но еще быстрее нужен повод к войне с Испанией. Да, газеты нагнетают истерию по поводу тех двух убитых "моряков" с "Мэйна" - но эта кампания только для своих, для граждан САСШ. На международном уровне с таким поводом просто поднимут на смех! А еще найдется кто-то "благородный", кто начнет помогать Испании в борьбе против агрессора (причем без кавычек!!!!)! Нужен повод. Жесткий и убедительный! Теодор Рузвельт успокоился, открыл выдвижной ящик дубового стола, и достал оттуда бланк телеграммы. У него есть идея, и есть план. Простой и незатейливый. Мир ужаснется от происшедшего, и моральная сторона вопроса будет на стороне САСШ, а Испания останется в изоляции…
Теодор Рузвельт не был доктором Геббельсом, но он и без него хорошо понимал основной принцип ведения информационной войны - "в чудовищную ложь верят быстрее, чем в правду".
25 февраля группа испанских офицеров разгромила и подожгла здание американского консульства в Гаване, имелись жертвы, среди прислуги, нанятой из местного населения. Гаванская полиция и охрана консульства сумели застрелить несколько из нападавших, но остальные скрылись в неизвестном направлении.
Американские газеты, тут же подняли истерический вой, о чудовищных злодеяниях испанцев, писали о поруганной национальной чести, требовали немедленной войны с Испанией, а американское правительство, стало нагнетать обстановку, предъявив правительству Испании ультиматум. Испанские власти приступили к следствию по горячим следам, и даже выдали свое резюме - нападавшие никогда не являлись офицерами испанской армии и гражданами Испании. Но мнение Испании уже никого не интересовало! Уже 9 марта 1895 года конгресс САСШ единогласно утвердил билль о чрезвычайном положении, согласно которому на "укрепление национальной обороны" выделялось 50 млн. долларов. Были сняты пошлины на ввоз военного имущества в США. Посол САСШ потребовал от испанского заключить мир с кубинскими повстанцами не позднее 15 апреля. В качестве посредника при этом предлагалась кандидатура президента САСШ. А чтобы испанцы не дай бог не согласились с такими жесткими требованиями, правительство САСШ, стало шаг за шагом их ужесточать, выдвигая все новые и новые …
11 апреля 1898 года Мак-Кинли обратился к конгрессу с посланием, в котором обосновывал необходимость вооруженного вмешательства в испано-кубинскую распрю. 19 апреля конгресс рассмотрел послание и принял резолюцию, требовавшую отказа Испании от суверенитета над Кубой и вывода испанских войск с острова. На следующий правительству Испании был предъявлен ультиматум, предлагавший неукоснительно исполнить требования САСШ. На ответ давалось два дня. 21 апреля Мадрид отказался принять американский ультиматум и отозвал посла Бернабе, заявив о разрыве дипломатических отношений с САСШ. Американцы ответили приказом президента о блокаде берегов Кубы. 22 апреля прокламация о блокаде появились в американских газетах, одновременно был объявлен набор 125000 волонтеров. В половине восьмого утра этого же дня эскадра контр-адмирала Сэмпсона вышла из Ки-Уэста, а в пять часов вечера она уже обменивалась первыми выстрелами с береговыми батареями Гаваны Мак-Кинли. Война началась!
Из "Кубанских записок" Владимира Глебовского:
"…Вооружение пехоты состояло из ружей Ремингтона образца 71 г., переделанных в 1889 году и частью ружей Маузера 7,65 мм, но в конце 1895 года их постепенно стали заменять ружьями Маузера 7 -мм со штыком-кинжалом.
Солдат носит на себе 150 патронов в двух (или четырех, смотря по образцу) сумках на поясном ремне из некрашеной кожи.
Одежда солдата состоит из куртки и панталон из полосатой (белой с синим) парусины (rayadilla), обувь - штиблеты из желтой кожи с гамашами. Солдат носит на себе через плечо суконный плащ (poncho), в который скатывается гамак и клеенка, которой на ночь укрываются от дождя и вредных испарений. Палаток нет. Гамак же составляет необходимую принадлежность, так как спать на земле в этом климате невозможно. Запасная пара белья, штиблеты и мелочь носятся в небольшой кожаной сумке на ремне через плечо. Головным убором служит мягкая соломенная шляпа (hippihappa) c кокардой.
Запасные патроны, провизия и котлы для варки пищи возятся на вьючных мулах, число которых при батальонах различно.
Офицеры вооружены револьверами и саблей в стальных ножнах, которую обыкновенно заменяют местной саблей (machete) прямой и короткой, в ножнах из желтой кожи. Обмундирование офицеров сходно с нижними чинами, только rayadilla украшена на обшлагах галунами и звездочками, обозначающими чины. Офицеры вне строя, носят куртку на распашку и под ней жилет, на котором генералы носят красные, а офицеры синие суконные шарфы.