После таких слов сэнсэя мне оставалось только развести руками и признать правоту Оямы. И, пользуясь моментом, тут же взять быка за рога.
– Мы не могли бы с вами встретиться в удобное для вас время и поговорить, господин Ояма? У меня к вам есть серьезное предложение.
Если Ояма и удивился, то вида не подал.
– Хорошо. В субботу вечером вас устроит? Потом я должен буду уехать из Токио по делам.
– Вполне устроит. Спасибо. – изобразил я традиционный японский поклон. – Вам удобно будет встретиться со мной в отеле Нью Отани? Я к сожалению совсем не знаю Токио, а хотелось чтобы никто не помешал нашему разговору. И я буду крайне признателен вам, сэнсэй, если на эту встречу вы возьмете с собой Ханса Лундгрена.
Вот здесь Ояма уже не смог сдержать своего удивления. Его широкие брови взлетели вверх. Да, я такой. Умею любого заинтриговать и заинтересовать.
*****
После Университета нам нужно поехать на Арену Будокан. Но сделать это ой как не просто – в городе наступил транспортный коллапс. Здравствуй Саммит! Альдона и Вячеслав всю дорогу молчат, каждый думает о своем. Молчу и я, даже не собираясь оправдываться – победителей не судят. Потеряв уйму времени в пробках и оценив красоты Токио через окно лимузина, мы, наконец, подъезжаем к внушительному восьмиугольному зданию с крышей, стилизованной под пагоду. Ниппон Будокан Холл – сейчас самая большая крытая арена Токио, ее название переводится как «зал боевого искусства». Но с 1966 года после легендарных Битлз кто здесь только не выступал. Вместительность зала 14 тыс зрителей, но обычно на концерт продается 12 тыс. билетов – сектор за сценой оставляют пустым.
В сквере перед Ареной нас встречает небольшая группа фанатов. На их лицах радостное удивление, кажется, сегодня нас никто здесь не ждал, ведь первая полноценная репетиция назначена только на завтра. Немного общаемся с ними, позволяем себя пофотографировать, потом тепло прощаемся.
Войдя в зал, почти круглый по форме, осматриваем поле предстоящей битвы. Сцена уже полностью смонтирована, на ней наши музыканты о чем-то громко спорят с американскими звукооператорами. Григорий Давыдович выступает миротворцем и пытается всех успокоить. Рабочие укладывают последние светящиеся плитки в конце «языка», разрезающего танцпол на две части. И уже начали монтаж освещения по краю этого «языка», который будет имитировать взлетно-посадочную полосу. Сверху из-под самой крыши арены на тросах спускается странной конструкции огромная ферма для осветительной системы и телекамер. Что-то крутится у меня в памяти при взгляде на нее, но мысль убегает, стоит Клаймичу увидеть нас и приглашающее помахать нам рукой.
Идем на сцену. С нее открывается грандиозный вид зала, оформленного красными светящимися звездами, электрики сейчас как раз проверяют их подсветку. В темном зале это вообще будет смотреться улетно! Да уж… руководство Sony не пожалело денег на оформление. И себя они тоже не забыли – и в вестибюле Арены и по всему периметру зала идут растяжки с логотипом фирмы и с рекламой плеера Вокман.
– Ну, как ощущения? – смеется Клаймич
– Круто.
– Даже спецы Майкла впечатлены, не ожидали от японской корпорации такой щедрости.
– Хорошо бы еще договориться, чтобы эти звезды нам потом отдали в качестве презента. Им-то они точно ни к чему. Увезем с собой обратно в Союз.
– Договоримся. Пока японцы очень довольны ходом подготовки к концертам.
Я оглядываюсь назад, вижу, что музыканты и звукооператоры о чем-то уже договорились и теперь вместе мирно возятся с аппаратурой. Тяжи помогают рабочим выставлять огромные концертные колонки по краям сцены.
– Где у нас Майкл?
– Он заезжал, но снова уехал. Его операторы с утра начали монтаж клипа, наш парень тоже с ними. Материал одобрили, обещают послезавтра смонтировать все начисто.
– А что с моим букетом для Розалин, не знаете?
– Гор сказал, что отвез его в резиденцию американского посла, процесс пошел.
Я грустно вздыхаю. Ладно, будем надеяться на лучшее.
А дальше начинается рабочая рутина. Ребята преувеличенно жарко жалуются на какие-то недоделки, американцы отмахиваются от них, заверяя что все будет о’кей, японцы… японцы кланяются и снуют по сцене как мелкие трудолюбивые муравьи. Сейчас здесь начнется короткий обеденный перерыв, и нам с Альдоной тут больше делать нечего. На выходе из зала сталкиваемся с взъерошенным Майклом. На мой немой вопрос он устало показывает мне большой палец – так надо понимать, букет доставлен по адресу.
– Как тебе конструкция? – кивает мне Гор на монструозную ферму под потолком зала.
И меня вдруг пронзает мысль, которая так долго от меня убегала. С такой же точно фермой всего через полгода здесь будет очень неприятная история. Во время гастролей АББА в феврале 80-го ее перегрузили софитами, и она чуть не рухнула в зал на зрителей под грузом своего веса. Вот! Вот что я пытался вспомнить! Я же недавно прочитал об этом в айфоне, когда готовился к поездке в Японию. Нет уж, хватит с меня и Останкино!
– Майкл, я настаиваю, чтобы эту здоровенную «дуру» тщательно проверили еще раз. Она совершенно не внушает мне доверия. И если вы помните, у меня уже был печальный опыт в Останкино, когда мы с Моникой Картер чуть не погибли на сцене.
– Помню, конечно. Но владельцы Арены заверили меня…
– Майкл, мне плевать, что говорят владельцы! Попросите, чтобы спецы из Sony проверили все здесь досконально, и своих людей тоже подключите. Объясните им ситуацию и валите все на меня – мол, психоз у Селезнева, пунктик такой появился после травмы, полученной в Останкино. Имею полное право нервничать и настаивать на дополнительных мерах безопасности.
– Договорились. Ни нам, ни Sony трагедий не нужно.
– Вот-вот…
…Обедаем снова в ресторане отеля с видом на парк, из-за жутких пробок еле успели к общему сбору группы. Хотя сейчас на обеде только ее половина присутствует. Все парни кроме рижан – в Будокане, и покормят обедом их прямо там. Дамы делятся впечатлениями от Токио, мы рассказываем, как идут дела на Арене. Про свой визит в университет отделываемся парой фраз, иначе опять охи – ахи начнутся.
После обеда я еле успеваю принять душ, переодеться и даже забежать к страдальцу. Лежит под капельницей, вперив несчастный взор в потолок. Но при нашем появлении оживляется
– Как там, на свободе?
– Жара, духота, на дорогах жуткие пробки. Не то, что у тебя здесь – прохладненько, ляпота!
– Скука смертная. Вить, они же меня до смерти залечат – стонет Мамонт.
– Так тебе и надо. Не тяни бяку в рот.
– Да что б я еще раз на нее взглянул…!
Ага… зарекался кувшин по воду ходить. И вот что-то я не верю, чтобы к нему его дамы не заглянули. Небось обе уже отметились, и не по разу. Подушечку там поправить или стакан воды подать…! Да и телевизор в номере работает на всю мощь. Так что Лехины жалобы, скорее всего, надуманы – чтобы меня на жалость продавить.
– Чего хоть по телеку показывают?
– Саммит ихний в основном. Все какие-то заседания. Картера много показывают, недавно Кальви видел и англичанина этого …Каллагэна. В новостях до сих пор Селезнева на МИГе показывают, но уже мельком. Зато рекламы с тобой – через край. Скоро меня тошнить начнет от твоей смазливой морды. Это сколько же Соня рекламного времени скупила? – умничает Мамонт.
– Не нравится – не смотри. Ладно, Лех, ты выздоравливай. Вечером доложишь все новости. А я дальше побежал, дел еще по горло. Вечером в посольство нужно будет заглянуть.
– Завтра я с вами!
– Посмотрим на твое поведение.
У лифта меня ловит Ичиро, с воодушевлением докладывает мне о здоровье господина Коростылева. По словам врача все с ним нормально, это просто острая реакция на непривычную пищу. Отказался организм простого советского человека принимать мясо свеже пойманной японской каракатицы. Врач убедительно попросил пациента воздерживаться впредь от непривычных морепродуктов и проявлять разумную осторожность в местных ресторанах. Мне с серьезным видом рассказывают про любимое кушанье самых отмороженных японцев – ядовитую рыбу фугу. Впечатляюсь, киваю.
С самым серьезным видом благодарю за заботу о нашем коллеге. Переводчик Дмитрий уже в лифте говорит нам, что парень просто счастлив оказать такую услугу важным гостям, это ему зачтется по службе. А если мы еще оставим о нем хороший отзыв, его вообще может ждать повышение. Конечно, оставим – заслужил. Вон Львова за обедом рассказала, как Ичиро утром жестко выстроил работников местной химчистки. Те аж пулей прилетели забрать в чистку наши костюмы. А к обеду уже все было сделано в лучшем виде.
*****
Перед посольством заезжаю в небольшую студию, арендованную Гором для работы видеорежиссера и операторов. С новым клипом «Японские девочки» все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд потому, что есть еще и разница форматов. Т.е. сначала нам нужно смонтировать его до конца, добавив свежие кадры, довести там все до ума, идеально совместив картинку и звук, а потом еще и перевести его в формат, устраивающий японцев.
К моему приезду американским режиссером Полом, белобрысым парнем лет тридцати, уже отобраны самые удачные кадры вчерашней съемки. Мне остается только пересмотреть их на мониторе и ткнуть пальцем в понравившиеся. Дальше дело за спецами. Режиссер предлагает нам пару интересных идей по компоновке – я, немного подумав, соглашаюсь. И отправляюсь дальше. Время близится к вечеру, а меня еще ждут в посольстве.
Наше посольство в Японии расположено в центре Токио в районе Минато. Простоватому кубу из серого бетона далеко до шедевров современной архитектуры, он скорее похож на здание областной больницы или какого-нибудь рядового НИИ. И будь на то моя воля, я точно избежал бы любых контактов с нашими дипломатами в Японии. Только острая необходимость срочно проконсультироваться с Москвой и получить добро на свои действия, вынуждает меня появиться в посольстве.
Дело в том, что личность Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Японии насколько легендарная, настолько и неоднозначная. Дмитрий Степанович Полянский. Да-да, тот самый политический деятель, сделавший себе карьеру на передаче Крыма Украине в 54-м году. А еще один из высших чиновников, подавивших восстание рабочих в Новочеркасске в 62-м, и активный участник антихрущевского заговора в 64-м. Что впрочем, не уберегло его самого от брежневской опалы в 73-м году и от почетной ссылки в 76-м в Японию. Как говорится – с глаз долой, из сердца вон. Этот «верный ленинец» –