– Посмотрим – Розалин лукаво на меня смотрит – Пока ничего не могу обещать Но уж малышка Эми такой возможности точно не упустит!
Дальше мы немного говорим с ней на нейтральные темы, в частности про Токио и его красоты. Все это время мы не стоим на месте, а тихо дрейфуем в сторону Джимми Картера, который оживленно беседует с группой из нескольких мужчин.
– Смотрите, кого я вам привела! – радует мужчин Розалин.
На лице Картера расцветает такая искренняя улыбка, что сразу становится понятно – мое появление это хорошо спланированный отвлекающий маневр. Видимо Розалин решила с моей помощью культурно избавить мужа от назойливых собеседников, которые его уже порядком утомили. Нас представляют друг другу, но они почти сразу же сваливают, и я даже не запоминаю их имен. Понятно, что разговаривать при мне на серьезные темы никто не будет. С нами остается только Майк Мэнсфилд – посол США в Японии.
– Прости, дорогой, но быстрее никак не получалось! – тихо смеется Розалин, обращаясь к мужу – Пришлось даже похитить Виктора у Роберто Кальви. Ему бедному там тоже приходилось нелегко!
Мы все посмеиваемся над занятной ситуацией, в которую попал господин президент. А что поделаешь? Не все собеседники понимают, когда пора бы закруглиться и оставить его в покое. Некоторые хотят решить свои проблемы прямо сейчас. То ли я. Радует, что мне от Картеров ничего не нужно!
Майк Мэнсфилд – седой, сильно пожилой, но поджарый мужчина одет в смокинг, который сидит на нем идеально. В его живых серых глазах светится ум. Сколько же ему? Лет семьдесят пять, никак не меньше. Довольно редкий возраст для дипломата. Но с ним очень приятно общаться, и он производит на меня сильное впечатление. Настоящий зубр дипломатии.
– Слышал, мои сотрудники уже взяли вас в оборот, Виктор? – добродушно посмеивается он, отчего морщинистое лицо посла становится еще приятнее.
Быстро же доложили, черти американские!
– Да уж… Вашим сотрудникам захочешь, не откажешь. Зубастые!
– Но ведь хорошие отношения между нашими странами нужно не только словами подтверждать, но и делами, правда?
А мне и ответить нечего на такую постановку вопроса. Придется снова Веверса побеспокоить. Хотя мне так и так велено отчитаться по нынешнему приему.
– А Красные Звезды когда еще теперь в Японию приедут…
– Да я бы хоть каждый год сюда ездил!
– Понравилось? Я и сам Японию люблю. Это вы еще, Виктор, цветения японской сакуры не видели! Или осеннюю «охоту за кленовыми листьями». Красота неописуемая.
Тут мы плавно переходим к теме японских садов, Майк Мэнсфилд настойчиво убеждает меня посетить императорскую резиденцию с ее замком Эдо, токийские парки Минато, Бункё и… парк моего отеля Нью Отани. Джимми, смеясь, сообщает послу, что именно там мы сегодня утром и столкнулись, так что одним парком уже меньше. Из достопримечательностей Токио посол советует храмы Мэйдзи и Сэнсо–дзи. Я только грустно вздыхаю: время-то где нам найти на такую обширную культурную программу? До следующей пятницы у нас чуть ли не каждый день репетиции. А если не репетиции, то какое-нибудь важное общественное мероприятие.
– Но вообще-то нужно ехать в провинцию – вздыхает дипломат – вот где настоящая природа и подлинный японский дух.
Мэнсфилд крутит в руках незажженную трубку, видно, что ему давно хочется закурить. Но из-за Розалин приходится терпеть. Неподалеку я замечаю личного помощника главы SONY – Сэдэо Тагути. Он терпеливо ждет у стены, пока я поговорю с главным лицом Саммита, и служит безмолвным напоминанием, что меня ждут. Что ж, мне уже пора прощаться с Картерами и Мэнсфилдом, хотя с последним, судя по всему, ненадолго.
– Простите, господа! Но я вынужден покинуть вас. Меня должны представить господину премьер-министру Охира.
Со мной прощаются и милостиво отпускают восвояси. Похоже время, выделенное на беседу с Селезневым, тоже подошло к концу. А желающих пообщаться с Картерами еще полно.
Спешу за Тагути на другой край зала, где меня поджидает невозмутимый Акио Морита. Подхожу, приношу извинения, что заставил себя ждать. Японец прерывает властным жестом мои извинения.
– Я наблюдал за тобой сегодня, Виктор. У тебя очень правильные знакомства, и ты умеешь хорошо держаться среди влиятельных людей. Несмотря на свой юный возраст – одобрительно говорит мне Морита – Ты не теряешься, но и не переходишь границ приличий, что так часто свойственно молодым европейцам и американцам. Я доволен, что остановил свой выбор на тебе.
А уж я-то как доволен! Благодарно склоняю голову в ответ и скромно молчу. Эту похвалу сдержанного японца можно смело засчитывать за самый лучший комплимент. Сегодняшний вечер вообще можно считать очень удачным и богатым на новые знакомства. Сам Морита, канцлер ФРГ Шмидт, посол США Мэнсфилд, по «мелочи» я уже и не считаю. Сейчас меня еще и японскому премьеру Охира представят, и тогда из семи глав Саммита я буду знаком уже с пятью. Неплохо для просто питерского пацана!
Да, пока я для них никто, поющая диковинка из-за железного занавеса. Но пройдет время, и кто знает – может, они все еще сами будут гордиться знакомством со мной?!
*****
– Ну что, цел еще наш лимузин? – шучу я, плюхаясь на заднее сиденье машины – до полуночи успеем доехать до отеля?
– Успеем! – сдержанно улыбается в ответ Вячеслав – В тыкву не превратимся. Судя по твоему хорошему настроению, все в порядке?
– В полном! Завтра в восемь утра нам нужно быть у резиденции итальянского посла. Поедем провожать Кальви в аэропорт. Там и помиримся окончательно.
– Когда свадьба? – смеется телохранитель
– Какая свадьба?
– С Анной.
– Тьфу, тьфу – сплевываю я. Анна, конечно, шикарная девушка. Но… слишком много но. Начиная от Альдоны, и заканчивая всей этой старой европейской аристократией, которая никогда не примет такую выскочку как я.
– Тогда сегодня же свяжусь с Владимиром Петровичем, сообщу, что мы потом заглянем к нему позвонить в Москву.
Я тяжело вздыхаю. Заедем, куда ж я денусь… Сейчас каждый шаг нужно сверять с центром, чтобы не влезть случайно в какие-нибудь тонкие мидовские интриги и не разрушить их ненароком. Вот скажем, фуршет для VIP-персон после концерта. Кто-то из наших дипломатов там ведь должен присутствовать? Это же такая замечательная возможность пообщаться с японцами и американцами в неформальной обстановке – нельзя же ее упустить? А уж я постараюсь организовать на фуршете подходящую массовку. Только вот что-то в глазах Полянского не вижу я особого энтузиазма, для него мы скорее обуза, от которой хочется поскорее избавиться и забыть, как страшный сон. А уж когда он узнает о моем появлении на сегодняшнем саммитовском приеме… Даже и не представляю его реакции.
На выходе из лифта нас поджидает Ичиро Миуро. Парень растерянно показывает мне небольшой мешок писем от японских фанатов. Спрашивает, что с ними делать. А я что – знаю?! У нас в Москве всей почтой Полина Матвеевна занимается. Не повезем же мы в Москву все эти письма на японском? И потом – это только первая ласточка с мешком писем прилетела, а дальше их количество только возрастет. И без ответа их оставлять никак нельзя, а тем более выкинуть не распечатанными. Узнают фанаты – такая обида будет, что о фанклубе можно забыть. Кстати, фанклуб. А может нам активистов под это дело припахать? Закупить конвертов, наштамповать наших фото и рассылать их по обратным адресам с небольшим благодарственным текстом. А несколько самых интересных писем заберем с собой в Москву для Стены славы. Точно! Утром же переговорю с Гором и Клаймичем, а пока попрошу Ичиро подержать мешок у себя.
Идем с охраной к моему номеру. На этаже горит приглушенный свет, тишина такая, словно все уже спать легли. Нет, я понимаю, что народ устал, а завтра снова репетиция, но время-то детское, начало двенадцатого. Никто меня не встречает – как-то немного напрягает такая подозрительная тишина.
Вячеслав распахивает дверь в мой номер и тут же отходит от двери, пропуская вперед. А… понятно, там меня уже ждут. Альдона Имантовна собственной персоной. Но, к сожалению, не в спальне, а в гостиной – сидит на диване, смотрит телевизор. Лицо не доброе.
– Привет! А что это у нас такая тишина?
– Привет. Да, друг твой Коростылев Киото не дождался, решил прямо здесь с гейшами оторваться.
Я озадаченно плюхаюсь в кресло.
– Какими еще гейшами?!
– Да есть тут у нас… две.
– Не понял…
– Чего непонятного? Уединился в своем номере с Татьяной, пока Денис с ребятами боевик вместе смотрели, а Светка решила ему тоже визит нанести. Ну, и застукала их там вдвоем.
Издаю мученический стон… Допрыгался котяра мамонтовский! Предупреждал же дурака.
– А дверь закрыть – не судьба?
– Это ты у него сам спроси.
Печально вздохнув, скидываю пиджак, снимаю бабочку, расслабляю жесткий ворот сорочки. Потом дотягиваюсь до мини бара и достаю бутылку с минералкой. Жадно выбулькиваю ее прямо из горла. Вытерев рот рукой, спрашиваю:
– Драка была?
– Львова у нас баба с мозгами – молча, оделась и ушла – усмехается Алька – А Светка с кулаками на Леху набросилась, на ее визг вся группа сбежалась.
– Жив, хоть остался?
– Да, что ему кобелине сделается?! Скрутил дуру, и все. Но пару раз она ему по морде все же успела заехать.
Я откидываюсь в кресле, устало прикрыв глаза. Нет, ну что за бардак, а?! Еще не хватает мне за Лехины фокусы люлей от Веверса получить. Сделает ведь парня невыездным.
– А Клаймич в это время где был?
– С Гором в бар пошел.
Нормально… С другой стороны – что ж Давыдычу бедному теперь все дела побросать и группу с утра до вечера караулить? За всеми все равно ведь не уследишь.
– Ладно, пойду пистон Казанове доморощенному вставлю.
– Вставь, вставь… Хотя понятно, с кого Коростылев пример берет, вы с ним – два сапога пара.
Пропускаю увесистый камень в свой огород и, молча, отправляюсь в номер мамонта. Сидит голубчик на кровати – держит у глаза бутылочку с пепси, вторым смотрит в телевизор. Увидев меня в дверях, виновато пожимает плечами.