На проводы Кальви я угрохал больше трех часов. Международный аэропорт Нарита это вам не Ханеда, который расположен практически в центре Токио. А тут пока мы выехали, пока с полицейским кортежем и мигалками добрались до Нариты, а это на минуточку 75 километров от центра японской столицы, потом я подождал, пока итальянцы взлетят. И лишь тогда с чистой совестью мы вернулись в город и поехали на репетицию в Будокан. В посольстве до трех дня нам все равно делать нечего. Суббота, лето – раньше девяти утра в Москве никто на работе не появится.
С Кальви в машине мы пообщались неплохо. Заметив свой ролекс на моем запястье, Роберто по-отечески улыбается, ему приятно видеть свой давний подарок
– Носишь еще?
– Практически не снимая. Часы напоминают мне о вас.
– А у меня твои в кабинете на специальной подставке стоят. Когда вижу их, тоже о тебе всегда вспоминаю.
Потом я ему немного про московские новости рассказал, он мне про обстановку в Италии. Ультралевые опять бузят, в середине июня атаковали в Риме отделение КПК. Не знаю, что там думают Веверс с Пельше, но если через год эти твари устроят теракт в Болонье, у Кальви будут большие проблемы. Надо же как-то помочь нашему другу, а то так и до отставки недалеко.
.К моему приезду работа на сцене кипит. Народ бодро репетирует новые песни, то и дело прерываясь и повторяя особо сложные моменты. Здороваюсь с Майклом и Григорием Давыдовичем, плюхаюсь в соседнее кресло. Татьяна Геннадьевна машет мне рукой, давая понять, что готова показать мне результат Вериной дрессировки. Звучат первые аккорды «You´re My Love», Вера довольно сносно исполняет первый куплет. Альдона с Ладой изо всех сил стараются под нее подстроиться. Вера видя, что я не проявляю признаков недовольства, второй куплет поет еще лучше. Только старательно выводя знакомые слова, она от волнения забывает пританцовывать, и эта ее статичность портит общую картину.
– Хорошо! – хвалю я ее, и Вера расцветает – но я точно знаю, что ты можешь еще лучше. Правда, Татьяна Геннадьевна?
Наш педагог по вокалу жарко убеждает меня, что это только начало. На генеральной репетиции Веру мы просто не узнаем. Хочется верить…
В перерыве я залезаю на сцену и собираю группу вокруг себя. Музыкантов, звездочек и танцоров.
– Друзья мои, мне кажется, вы до конца не поняли одну важную вещь. Я уже говорил это, но сейчас повторю: японская публика не очень хорошо знает английский язык, а итальянский и вовсе не знает. Им по большому счету наплевать, насколько правильно вы выговариваете слова и ставите ударения. Но для них очень важна картинка. Они в первую очередь пришли смотреть шоу, а значит, все должно быть красиво. Красивые лица, красивые костюмы, точные красивые движения солистов и танцоров, шикарное оформление зала и сцены…
– …и обалденная музыка – добавляет Коля Завадский
– И обалденная танцевальная музыка – соглашаюсь я – Будем считать, что это специфика японских гастролей. В Америке все будет по-другому – там важны слова песни, а значит, наше правильное произношение. Но здесь вот так. Японцы ценят слаженность, видимую легкость и лучезарные улыбки артистов. Эти улыбки буквально не должны сходить с ваших лиц весь концерт.
– А как же «Дорога в ад» или «Wind Of Change»?
– Так это серьезные песни, они поймут. И на сцене в это время будем освещены только я и Коля.
– Значит, надо сразу привыкать держать намертво улыбку на лице – делает вывод Лада.
– Вот именно.
Перед тем, как мы уезжаем в посольство, музыканты снова берутся за «Pretty Young Girl». Я даже успеваю спеть с ними один раз.
– Лучше, чем вчера. Но до идеала далеко. Репетируйте дальше, через час вернусь…
Субботним утром в посольстве тишь и благодать. Ни-ко-го… Нас встречают только местные охранники и Владимир Петрович. Обмениваемся приветствиями, отправляемся в комнату спецсвязи. А вот и первая неожиданность – Веверса нет на месте. Путин бодрым голосом информирует меня, что сегодня мне не удастся с генералом поговорить, он в отъезде. Ладно… надеюсь там ничего серьезного. Прошу ВВП передать своему боссу, что с Кальви я помирился, и прощаюсь с ним, утешая себя тем, что это была не слишком секретная информация.
Но что же мне делать дальше? Кто даст ЦУ начинающему «дипломату» Селезневу? А главное – я утром такую классную фишку придумал, но без помощи из Москвы мне ее не провернуть.
Недолго думая, я прошу соединить меня с Министром иностранных дел. Надеюсь, Примаков простит меня за такое нахальство.
– Евгений Максимович, здравствуйте! Это Виктор Селезнев. Простите, что я отрываю вас от дела, но генерала Веверса нет сейчас на месте, а мне больше не с кем посоветоваться.
Примаков на мое счастье не сильно занят и может уделить мне время. Начинаем с саммитовского приема. Евгений Максимович подробно расспрашивает меня о мероприятии, я стараюсь припомнить фамилии всех господ, с которыми меня вчера знакомили.
– Ты большой молодец! Напишешь мне потом подробный отчет?
– Конечно!
Да я в Москве еще и в айфоне что-нибудь ценное найду по этому саммиту – скажу, что случайно услышал на приеме. Только с Веверсом нужно будет решить, какую именно информацию можно и нужно слить Примакову.
– Евгений Максимович, тут вот какое дело… Меня американский посол Менсфилд пригласил выступить 4-го июля на приеме в честь Дня независимости. Я хотел спросить – это нормально?
– Вполне. Ты же в Москве собирался выступить у американцев.
– Ну, да… А еще я умудрился на наш концерт 6-го июля пригласить очень серьезных людей.
– Кого именно?
– Менсфилда, несколько человек из американского посольства и японского премьера Охиру. Вроде никто из них не отказался, но Майкл Гор им еще официальные приглашения разошлет. VIP-ложа на арене Будокан большая.
– Ну, ты Виктор, даешь! – смеется Примаков – хорошую компанию себе собираешь.
– Так, наверное, и 7-го тоже кто-то из нужных людей на концерт придет. Гор обещал согласовать с главой Сони списки почетных гостей. Я это все к тому, что может вы тоже захотите кого-то прислать из Москвы… так сказать, пообщаться с VIP-гостями в неформальной обстановке на фуршете после концерта? Подумайте, а? Жалко ведь такой шанс не использовать. А товарищ Полянский, по-моему, всерьез это все не воспринимает.
Евгений Максимович молчит некоторое время. Потом говорит
– А ты знаешь, пришлю. В Токио по делам собирается Соловьев Николай Николаевич – это у нас Заведующий Дальневосточным отделом – придется ему на неделю пораньше прилететь. И этот человек очень хорошо знает Японию, он до 71-го года служил в посольстве в Токио. Вот с ним и пообщаетесь, он будет твоим куратором от МИДа. А Полянского я сам предупрежу.
– Отлично! А можно тогда еще одну просьбу? Это исключительно для дела! – заверяю я Примакова
– Ладно, давай – смеется он – Что ты там еще придумал?
– У меня в понедельник будет встреча с Акио Моритой, но мы уже вчера с ним познакомились на приеме, и, кажется, я ему понравился. Так вот: глава немецкого концерна «Винтерсхалл» рассказал мне, что этот японец большой любитель кошек. Можно привезти ему из Москвы красивого сибирского котенка, а? Нам же позарез нужен этот человек! Американцев он недолюбливает, а для СССР может стать хорошим партнером. Нам же нужно свой Дальний Восток развивать? Так почему бы здесь не открыть СП с Сони, а? Я его и в другие проекты спонсором втянуть хочу, на Олимпиаду позвать.
– Ну, у тебя и планы, Виктор Селезнев! Смотри не напугай Мориту своими прожектами. А с котенком я постараюсь тебе помочь. Поднимем на уши всю Москву, но для Мориты найдем, это действительно важно. Пришлем его в Японию с фельдъегерем.
– Только покрасивее подберите, пожалуйста! Чтобы Морита в него с первого взгляда влюбился.
– Хорошо, постараемся. Но ты лишнего на себя не бери, Виктор, не увлекайся. Когда дойдет дело до серьезного разговора, уступи место специалистам, все-таки это их дело говорить о деталях. А ты просто попробуй расположить к себе японца и создать правильный настрой. Договорились?
– Ладно, острова японцам обещать не буду!
– Да уж, сделай одолжение! А то Григорий Васильевич нас с тобой рядом в угол поставит. И звони, если такая необходимость возникнет. Лучше сразу со мной посоветоваться, чем потом разгребать последствия твоей самодеятельности. Договорились?
Прощаемся, как добрые знакомые. Поговорил с умным приятным человеком – словно камень с души снял. Можно и снова на репетицию. На выходе меня перехватывает Владимир Петрович. Протягивает подозрительно знакомый конверт с американским гербом. Кажется, у меня такой же в сейфе в Москве остался.
– Это только что доставили с курьером из американского посольства, он на твое имя. Видимо официальное приглашение.
– Да. Это посол Майк Менсфилд за меня взялся. Приглашает выступить у них на приеме в честь Дня Независимости.
Владимир Петрович уважительно качает головой
– Согласишься?
– А куда я денусь…? – вздыхаю и передаю конверт Вячеславу – Евгений Максимович сказал: надо! Комсомолец Селезнев ответил: есть!
– Поосторожнее с ними, Виктор. Ушлые ребята.
– Да я вчера на приеме с их атташе по культуре уже успел сцепиться.
– С Морисоном? – смеется «наш человек в Токио» – ну, ты даешь…
– А чего он маленьких обижает?
– Тебя, пожалуй, обидишь! – ухмыляется Вячеслав
– Обидеть Витю может каждый, не каждый сможет убежать!
Тут уж они хохочут оба. И не скажешь, что серьезные кагэбешники…
Глава 7
На обратном пути в Будокан, я понимаю, что гастроли еще фактически не начались, а я уже устал. Банально эмоционально выпотрошен – фальшивые улыбки американцам, интриги с итальянцами, склоки в коллективе… И даже Япония. Смотрю в окно и – нет, не мое. Красиво, игрушечно, чисто, экзотика, но нет… Хочется домой, хочется на Родину. Потом буду вспоминать все эти сакуры, кимоно, храмы, даже ностальгировать, но ведь хочется то вот этого самого есенинского – «…Хаты – в ризах образа… Не видать конца и края – Только синь сосет глаза. …» А какая тут синь на островах? Во