уже на целый самолет «имущества» наберется. А то и два.
Мы идем дальше, спускаемся по лестнице в фойе.
Там уже расставлена куча прилавков, и суетятся торговцы сувенирной продукции – выкладывают свой товар. Вежливо здороваюсь со всеми, в ответ слышу дружное пожелание успеха всей нашей группе. От изобилия и разнообразия сувениров разбегаются глаза. В этот раз сотрудники Гора, занимающиеся мерчем, превзошли самих себя. Футболки с нашими портретами и логотипом, шейные платки, кассеты, диски, разная мелочевка типа брелоков и зажигалок – и везде «Red Stars». Я тихо офигеваю… На одном из прилавков замечаю новый «эксклюзив» – пацифики со стразами и перечеркнутым ядерным грибом, «бабочки» с пайетками и маленькие черные шляпки а-ля Джексон. И то, и другое на резинке – хоть сейчас надевай и красуйся. Ну, и красные светящиеся звездочки на палочке, работающие от батарейки, куда ж теперь мы без них. Леха тихо ржет, считая все эти безделушки полной ерундой. Ага… когда я потом озвучу ему сумму денег, которую принесет продажа этого мерча, смеху-то у него резко поубавится.
Но зависаю в изумлении я у прилавка с календарями, блокнотами, тетрадями и прочей печатной продукцией. Как вы думаете, кто здесь следующий по популярности персонаж после меня? Кто-то из звездочек? Как бы, не так! Вторая по величине «звездень» – Хатико! И это точно не инициатива американцев, это уже японцы ушлые сами додумались, как наварить денег на щенке. То есть – сами мне его подарили, а потом сами же на этом еще и заработали. Вот, молодцы, узкоглазые! Причем нахальная мордаха Хатико, оказывается, есть даже и на футболках! У меня начинается приступ нервного смеха, я лезу в карман за бумажником. Нет, несколько таких футболок я точно должен купить. В Москве все обалдеют. А одну майку подарю Ичиро – на добрую память о его мохнатом подопечном.
Увы, ржущему, как конь Лехе крупно не повезло – на мамонтов в Японии футболок не шьют, и он сегодня в пролете. Ехидно советую ему прикупить себе шляпку и бабочку. Пока мы угораем, к нам подбегает кто-то из стаффов – оказывается, меня уже ищут. Прощаюсь с любезными продавцами и иду прихорашиваться.
Концерт начинается ровно в 18.30, и к этому времени весь зал Будокана уже набит битком и шумит так, что слышно в гримерках. Именно этот отдаленный рокот толпы вызывает тот необыкновенный подъем чувств, знакомый любому артисту.
Группу начинает потряхивать, Клаймич проводит последний инструктаж. Скорее всего больше для себя, чем для нас.
В Японии западные штучки с умышленной задержкой концертов не проходят. Не дай бог опоздать с началом – расценят как неуважение к фанатам. И закончить мы тоже должны не позже 22.30. Затягивать концерт никак нельзя – многие зрители живут в пригороде, и им обязательно нужно успеть на общественный транспорт. Поэтому в этот раз обойдемся без длинного биссирования.
Мы стоим за сценой, все волнуемся – кто-то больше, кто-то меньше. Я сам сейчас переживаю за рижанок – первый номер с их участием, и он же для них самый сложный. Японский грим, японские кимоно и неудобные сандалии гэта, плюс элементы национального танца. И все это перед искушенной японской публикой. Японского консультанта – хореографа Гор им, конечно, нашел, и фокус-группа из фанатов их танец тоже одобрила, но все равно как-то страшновато. Это как если бы японцы казачок начали на сцене Кремля плясать или хороводы в сарафанах водить. Уф-ф…
Минуты за три до начала концерта в зале вдруг поднимается какая-то суета. Все головы поворачиваются в направлении VIP ложи. Потом зал в едином порыве вскакивает и кланяется кому-то. Причем «випы» тоже вскакивают. Моложавый японец средних лет, появившийся в ложе последним, в ответ склоняет голову и машет зрителям рукой.
– Это вообще кто…?
Гор бросается за разъяснением к переводчику, и тот теряет дар речи. Оказывается, наш концерт почтил своим присутствием японский принц–наследник Цугуномия. Я так понимаю, что это будущий император Акихито. Но ему до этого еще лет десять, а пока император у нас престарелый Хирохито, которому уже под восемьдесят. Визит принца – невиданный почет для иностранных артистов! Переводчик застыл в благоговейном ужасе, рижане на грани обморока от осознания свалившейся на них ответственности, и лишь Альдона невозмутимо поправляет свою пилотку
– Подума-аешь…! На Уэ-эмбли у нас целых два принца было – британский и бельгийский.
Группа деревянно улыбается. Одно дело скандальные, европейские принцы, на которых и англичанам и бельгийцам плевать. Другое дело священная особа императора и его сына – они так на минутку – прямые потомки богини Аматэрасу. По крайней мере, японцы в это серьезно верят.
– Действительно – поддакиваю я, стараясь на корню пресечь панику в коллективе – Мы же приглашение в императорский дворец посылали? Посылали. Вот Его высочество Цугуномия и пришел.
– Может еще и станцует под Почтальона? – пытается шутить Роберт, но никому не смешно
Николай Николаевич озадаченно трет подбородок:
– Виктор, по этикету вы все тоже должны поклониться члену императорской семьи.
– Должны, значит поклонимся. Девочки, не забудьте в конце подиума перед разворотом изобразить поклон лично для принца – командует Григорий Давыдович из-за кулис.
– Мы же не успеем уложиться по времени!
– Успеете. Вместо того, чтобы отдать ему честь, просто сложите руки на груди и коротко поклонитесь. Все, приготовились, время!
Через минуту гаснет свет, по арене разносится хорошо узнаваемый шум аэропорта. Слышен рев взлетающих и садящихся лайнеров, монотонный женский голос объявляет о прибытии самолета японских авиалиний, сначала на английском, потом на японском языке. Вдоль «языка» подиума, рассекающего пополам танцпол, зажигаются лампочки, имитируя посадочную полосу аэропорта, мигают «бортовые огни самолета», заходящего на посадку. Вспыхивают софиты, ярко освещая меня в форме командира экипажа, и выхватывая из темноты трех звездочек, в форме стюардесс – узкие юбки чуть прикрывают колени, приталенные пиджаки с нашивками, яркие шейные платки и короткие белоснежные перчатки. На головах девушек пилотки, черные парики и «японский грим».
Девушки, стоящие в центре сцены, ослепительно улыбаются, синхронным жестом вскидывают руку к пилотке, приветствуя зрителей.
– Наш авиалайнер совершил посадку в аэропорту японской столицы, городе Токио – произносит Альдона на японском языке – Здесь живут самые красивые девушки на планете!
И с первыми аккордами песни «Japanese Girls» звездочки начинают свое движение, шествуя модельным шагом по светящемуся подиуму. Лада идет чуть впереди, за ее спиной клином держатся Вера и Альдона. Дойдя до конца подиума, они синхронно складывают ладони и, скромно улыбаясь, кланяются японскому принцу. Потом разворачиваются на высоких каблуках, перестраиваются, снова пропуская Ладу вперед, и гордо шествуют назад, демонстрируя японской публике и принцу свои шикарные попки, обтянутые узкими юбками. Припев они поют уже вместе со мной. В это время за нашими спинами на сцену семенящей походкой выплывают рижанки в национальных японских нарядах с бумажными зонтиками в руках. Они, то выстраиваются в одну линию, вращая свои зонтики, то встают за спиной друг друга, синхронно отклоняя их в разные стороны в такт звучащей музыке. Плавные движения их рук завораживают, временами они застывают, становясь похожими на изящные фарфоровые статуэтки. Три танцовщицы в глубине сцены как тени стюардесс, как их символическое отражение.
К началу второго куплета «Японских девочек» рижанки исчезают, а звездочки выстраиваются на сцене в ряд и изображают предполетный инструктаж, сопровождая его профессиональными жестами рук. Их движения отточены, синхронны, с лиц не сходят сияющие улыбки. В руках, словно из воздуха появляются ремни безопасности кислотного ярко-салатового цвета, с которыми они устраивают настоящее шоу. Снова припев, и снова в центре внимания выбежавшие «японки» в кимоно, только теперь в их руках веера, расписанные танцующими журавлями. В конце номера наши «стюардессы» опять совершают триумфальный проход по подиуму, вскидывая руки к пилоткам в прощальном жесте. Дождавшись последнего аккорда, публика разражается громкими аплодисментами и одобрительными криками. Но до восторга безбашенных англичан им ой, как далеко, все-таки японцы очень флегматичный народ.
– Вить, им что, не понравилось? – расстроено спрашивает Лада за кулисами
– Девочки, все отлично! – успокаиваю я звездочек, быстро скидывая китель с рубашкой и натягивая протянутую Львовой футболку и толстовку – Публика довольна, просто японцы сами очень сдержанны по натуре. Бегите, переодевайтесь, а я пошел дальше работать.
«Почтальон» – песня раскрученная, заводная. Любая публика живо откликается на знакомую всем задорную мелодию, но японцы… Ох, трудно нам с ними будет. И пара килограмм анаши в дым-машине сейчас точно не помешали бы. Но я пока не расстраиваюсь, и уж тем более не собираюсь сдаваться – мы и не таких заводили. Вон комиссия из ЦК на прослушивании у нас вообще с каменными лицами сидела, а японцы хоть улыбаются и хлопают. Я начинаю притоптывать, а потом и пританцовывать в такт заводной музыки, и с началом припева срываюсь со сцены, двигаясь по подиуму через весь танцпол, поглядывая на каменное лицо принца. По дороге подмигиваю страшно смущающимся девушкам, приветственно машу рукой группе европейских студентов – вот уж кто не отказывает себе в веселье!
Постепенно от них заражается свободой и остальной танцпол, публика становится все оживленнее. Улыбаются и в Вип-ложе.
«Феличиту» мы исполняем на пару с Ладой. Вера и Альдона сегодня – в роли бэк вокалисток. Все три звездочки в новомодных брюках-«бананах» и тонких джемперах с широкими рукавами кимоно. Наш первый европейский хит проходит на ура, публика его явно знает и даже немного подпевает нам. Мы срываем заслуженные аплодисменты. Потом Альдона исчезает за кулисами, чтобы переодеться к следующему номеру, и «Take On Me» я уже пою один, а Вера с Ладой лишь на подпевке за спиной у меня. Высокую ноту в две с половиной октавы беру с разгона и не фальцетом как Харкет в первоисточник