Поскольку все парни были уже изрядно навеселе, игра эта проходила под непрекращающийся хохот. Ладно, еще «самураи» Глеб с Кириллом, или Мартин в образе тигра, но изображающий старуху с клюкой Леха – это зрелище вообще не для слабонервных! Я уже чуть ли не рыдал от смеха, когда парни предложили девушкам усовершенствовать игру, заменив их японского тигра на нашего медведя. Теперь уже Микко и Чоу радостно визжали и заливались смехом, когда Мамонт с ревом показывал японкам «огромного русского зверя». Они шутливо отбивались от него веерами, а этот лось здоровый не придумал ничего лучше, как посадить их обеих себе на плечи, и в таком виде пробежаться по дорожкам сада, приводя в шок нашу охрану.
Но тут раздухарившиеся не на шутку рижане решили переплюнуть Леху и попросили выдать им кимоно и веера. Они вроде как собрались повторить танец, который недавно исполняли Ёсико и Микко. Озорницы майко их не только приодели, но даже и загримировали по-быстрому за ширмой, выбелив парням лица, подведя глаза и накрасив губы. Когда эти три рижские «гейши», путаясь в длинных женских кимоно, взобрались на сцену и приняли соответствующие позы, я уже даже и смеяться больше не мог, а бедный Давыдыч вытирал слезы и просто похрюкивал от смеха. Кстати, станцевали парни вполне достойно, и хоть до майко им было как до Луны, мастерство их девушки оценили высоко. Правда, Алик в самом конце чуть не упал со сцены, снова запутавшись в полах кимоно. И все мы снова хохотали, как сумасшедшие. Подозреваю, что такого бедлама в этом чайном доме отродясь не было.
В какой-то момент Ёсико насторожилась, прислушиваясь к происходящему снаружи. Потом, извинившись перед гостями, выскользнула из павильона в сад. А когда вернулась, обратилась к нам с Клаймичем, безошибочно определив, кто в нашей дружной компании главный
– Господа не будут против, если к нам присоединится наша старшая сестра? Она хотела бы засвидетельствовать вам свое почтение и познакомиться с известными советскими музыкантами.
Старшая сестра? Так это видимо одна из настоящих гейш этого дома, или гейко, как их тут еще называют. Конечно, я не был против, как и Григорий Давыдович. Ёсико благодарно поклонившись нам, упорхнула. А через несколько минут в павильон вошла ОНА…
Нет, эта гейша не вошла. Она буквально вплыла в зал, бесшумно скользя по полу в своих сандалиях окобо на высокой деревянной танкетке. Понятно, что сравнение гейш с изящными фарфоровыми куклами давно стало банальностью, но именно на хрупкую статуэтку и было похоже это небесное создание.
У молодой девушки лицо было с идеально правильными чертами, и белая паста его ничуть не портила, лишь придавала загадочности. На нем застыло безмятежное приветливое выражение, на ярко-красных губах играла легкая улыбка, предназначенная всем и никому конкретно. И никаких тебе черненых зубов! Они у нее были ровные, мелкие и белые, как речной жемчуг. Прямая спина, движения гейши изящны и слегка замедленны, словно для того, чтобы окружающие могли вдоволь полюбоваться ее неземной грацией, а заодно роскошным шелковым кимоно, по цене тянущему на целый лимузин.
Наито-сан считал, что иностранец не увидит разницу между гейшей и майко?! Чушь собачья! Эта красавица отличалась от своих младших сестер как лебедь от уток – мандаринок, хотя и все майко были вполне симпатичными. Но надо быть совсем слепым, чтобы не увидеть и не почувствовать колоссальную разницу между ними. Или только я сейчас всем своим мужским нутром так обостренно реагирую на эту женщину-мечту? Я посмотрел на музыкантов. Нет… судя по отвисшим челюстям, все наши мужики отреагировали одинаково правильно.
Удивительная женщина тем временем окинула компанию рассеянным взглядом из-под скромно опущенных ресниц и склонила в приветствии темноволосую головку с высокой причудливой прической, на сооружение которой был явно потрачен не один час. Маленькие белые кисти рук с тонкими пальчиками сложились на уровне груди в приветственном жесте.
– Добрый вечер, господа! Меня зовут Мизуки Ёсимура. Я счастлива, видеть вас в нашем чайном доме.
Голос у гейши был чистым и мелодичным, а ее английский звучал почти без акцента. Но он скорее был американским, чем английским – эту разницу мой слух уловил довольно четко.
Все парни разом очнулись и повыскакивали из-за стола, загалдели, приветствуя нашу позднюю гостью. Или скорее хозяйку? В глазах сплошное мужское восхищение, и каждый готов расстелиться у ее ног ковриком. Меня это почему-то неприятно задело, и я наградил своих парней предупреждающим взглядом, негромко кашлянул. Видимо на лице моем в этот момент проступило что-то совсем недоброе потому, что все вдруг дружно сделали шаг назад и пыл свой поумерили. Клаймич хмыкнул и на правах старшего по возрасту – что для японцев дело святое – пригласил Мизуки занять место рядом с нами. В тот момент, когда она, приняв приглашение, подошла и грациозно опустилась на сиденье рядом со мной, мое сердце заколотилось как сумасшедшее. А окончательно понял, что я пропал, жадно вдохнув исходящий от ее кожи тонкий цветочный аромат. Все! Мне нужна была эта женщина. И хотел я ее так, как никого раньше не хотел в обеих своих жизнях.
Кажется, Мизуки заметила мою ненормальную реакцию на нее, но не подала вида. Наверное, давно привыкла к такому восхищению мужчин. Да, и кто я в ее глазах – мужчина ли? Звездный избалованный мальчик из далекой непонятной России. Или сладкая мечта японских школьниц, похожая на их анимэшных героев. Кто бы на ее месте стал вообще воспринимать меня всерьез?
– Виктор-сан, почему вы ничего не едите и не пьете? – раздался рядом ее голос, выводя меня из стопора. И от этого нежного голоса мне стало еще хуже, тело мое отреагировало на него совершенно неадекватно – Вам совсем не понравилось наше угощение?
– Понравилось, Мизуки-сан. Просто я уже сыт.
Да что с моим голосом-то?! Почему я то хриплю, то блею, как робкий ягненок?
– Тогда давайте я поухаживаю за вами – говорит она и наливает в мою рюмку сакэ.
Боже, ну что она делает?! Неужели не понимает, что меня и так уже потряхивает от близости к ней? Надо бы что-то сказать ей в ответ, и желательно умное, а я снова растерялся как мальчишка. Криво улыбаюсь ей, пытаясь справиться с наваждением, и молча, по-гусарски лихо опрокидываю в себя рюмку сакэ. А Мизуки видимо решила окончательно свести меня с ума, и продолжила светскую беседу
– Когда я вошла, вы так заразительно смеялись, Виктор-сан. Я подумала, что так смеяться может только абсолютно счастливый человек.
– А разве они бывают? Моя жизнь далеко не сахар, хотя со стороны может, и выглядит все именно так.
– Мне это знакомо… – кивает она – многие и жизнь гейш представляют, как сплошной праздник.
Я, наконец, собрал всю свою волю в кулак и посмотрел в глаза Мизуки. Говорят, что в синтоистском обряде белый цвет означает чистоту, оттого и белы так лица гейш. А красные стрелки на их глазах отводят неудачу. Но в этих карих глазах пряталась печаль – я остро почувствовал это своим обострившимся чутьем. Ее безмятежность и отстраненность от мира были всего лишь удобной маской, за которой пряталась тонкая ранимая душа.
Меж тем веселье за столом снова набрало обороты, и на нас с Мизуки перестали обращать внимание. Майко придумали новое развлечение для гостей, не давая им заскучать. Теперь они ловко вырезали из бумаги разные фигурки, а парни должны были угадать, что это такое. Не угадал – тебя ждет очередная рюмочка сакэ. Японцы, наверное, от такого количества спиртного уже упали бы под стол, а нашим парням хоть бы хны. Зато кто-то сегодня хорошо заработает здесь на этой выпивке…
– Вы останетесь в Киото до вторника? У нас 17 июля проводится национальный парад Ямабоко Джунко. В городе проводится парад, будет очень весело.
– Нет. Во вторник вечером мы уже улетаем домой, в Москву.
Тут я должен был почувствовать острую ностальгию по дому, но нет. Мизуки полностью завладела моими мыслями.
– Жаль. Ваша жизнь, наверное, состоит из сплошных перелетов и переездов?
– Не совсем. Но я бы точно не отказался, чтобы их было поменьше.
За столом раздается громкий взрыв смеха, кто-то опять не угадал бумажную фигурку от коварных майко. Я незаметно морщусь – желание веселиться вдруг неожиданно пропало. Пойти, что ли прогуляться по саду, пока окончательно не потерял рассудок рядом с этой женщиной? Нет ну, где мое природное обаяние? Почему я вдруг не могу очаровать Мизуки, как других женщин, применив все свои безотказные донжуанские навыки? Так нет же – как обухом по башке ударили, все смешалось в голове. Господи, да за что мне такое наказание?! Встаю решительно из-за стола.
– Извините, хочу прогуляться по вашему чудесному саду, не составите мне компанию, Мизуки-сан?
– С удовольствием!
Гейша с улыбкой кивает мне, я подаю ей руку, помогая подняться с низкого дивана. Кажется, не я один устал сегодня от веселья. Наш уход не остался незамеченным, но, слава богу, меня никто из парней не окликнул. Лишь мудрый Клаймич проводил нас внимательным взглядом.
Мы с Мизуки прогуливаемся по дорожкам сада под зорким взглядом Вячеслава и его подчиненных. Сад совсем небольшой и хорошо просматривается с разных точек, так что деться мне просто некуда. Если только лихо перемахнуть через забор и свалить отсюда на фиг. Я быстро приноровился к мелким шагам гейши и пошел рядом с ней, задевая иногда длинные рукава ее кимоно, отчего по телу волной пробегали мелкие мурашки. Изредка Мизуки останавливалась у какого-нибудь древнего каменного фонаря, крышу которого покрывала шапка из мха, чтобы дать мне возможность полюбоваться им. О чем мы говорили? О жизни. Она действительно мало что видела за пределами этого дома – таковы жесткие традиции закрытого мира ив – и ей все было любопытно.
– …Вас так тщательно охраняют Виктор-сан. Каково это – жить под неусыпным контролем?
– В каждой профессии есть свои недостатки – вздыхаю я – Любая популярность имеет, как и плюсы, так и минусы.
– Да – кивает она, соглашаясь, отчего затейливые подвески на шпильках, украшающих ее голову, покачиваются в такт – Но вы так молоды, а уже путешествуете по миру, видите разные страны…