Усевшись в такси под хмурым лондонским небом, он плотно стиснул свернутый в трубочку ненавистный журнал, из-за которого, собственно, сюда и прилетел.
Никос до сих пор помнил, как снятое ею обручальное кольцо впилось ему в ладонь, а сама Серена облила его холодным презрением. Для нее все это было ошибкой… Машина остановилась у величественного на вид многоэтажного дома, совсем не походившего на тот, каким он его представлял, еще раз подтвердив опасения, что это именно она состряпала грязную историю.
Поднимаясь по все еще влажным после дождя ступеням, Никос задумался. А впустит ли она его вообще внутрь? Как же непривычна эта нерешительность… Глубоко вдохнув, он все же собрался с силами и позвонил в домофон.
– Да?
Почему он так остро реагирует на ее голос? И почему этот голос такой уставший и замученный? В нем мгновенно вспыхнули новые сомнения. Могла ли эта женщина, неистово шептавшая слова любви, действительно пытаться разрушить его жизнь?
Но не успела она еще открыть дверь, как в нем проснулась ярость, смешанная с сожалением о несбывшемся.
– Серена, нам нужно поговорить.
Дверь наконец-то открылась, но сама Серена больше не произнесла ни слова, словно уже успела раз и навсегда выкинуть его из своей жизни. Не в силах справиться с переполнявшими его чувствами, Никос стремительно побежал по ступенькам, сгорая от желания хотя бы просто ее увидеть.
Поднявшись наверх, он вошел в приоткрытую дверь, и, стоило ему только увидеть Серену в простом свитере и черной юбке, как все его внимание мгновенно сосредоточилось на ее различимо округ лившемся животе. А потом поднял взгляд и утонул в зеленых глазах, от которых так и веяло морозом.
– Вообще-то я ждала писем адвоката, а не тебя самого.
Придвинувшись ближе, Никос постарался не обращать внимания на темные круги под прекрасными глазами и собственное желание, что вспыхнуло внутри его с невиданной силой. Черт, да что это с ним такое? Нельзя ни на секунду забывать, что она недрогнувшей рукой написала о нем статью, а потом продала в журнал. И именно поэтому он и прилетел. Или не поэтому?
– Я – отец твоего ребенка, и ты не можешь просто взять и вычеркнуть меня из жизни.
Удивленно на него посмотрев, Серена, не говоря ни слова, молча пошла в комнату, заваленную сумками с частично распакованными детскими вещами. Никос нерешительно замер на пороге. Доведется ли ему увидеть своего ребенка в этой одежде?
Бешено бьющееся сердце мешало нормально дышать и говорить, а Никос все так же разглядывал детские вещи, что они вчера выбирали вместе с Сэлли, которая уже знала всю историю, в том числе и о тех ужасных условиях, что выдвинул ей Никос. Вот только оказалось, что, несмотря на то, что она разорвала сделку и уехала, он все равно перевел Сэлли деньги, настоятельно требуя держать их в тайне от самой Серены.
И что теперь? Неужели он приехал, чтобы требовать их обратно? Но сестра уже успела истратить значительную часть, и они при всем желании не сумеют с ним расплатиться.
– А приехал я поэтому.
С этими словами он вручил ей журнал, случайно задев ее пальцы своими, и это мимолетное прикосновение подействовало на нее не хуже электрического разряда.
– Здесь все по-гречески, и я ничего не понимаю, – возразила она, возвращая ему журнал и все еще не понимая, что это значит.
– Я по глупости упомянул, что моя мать – наполовину англичанка, а ты вытащила ее на свет и вернула в мою жизнь.
– Что?
Такого она точно не ожидала. Серена удивленно посмотрела на фотографию женщины, которая, судя по голубым глазам, и была его матерью.
– Ты спокойно собралась и ушла, отлично понимая, что теперь тебе есть что продать. Мою историю. Чтобы обеспечить себя и ребенка.
– Неправда!
– Ты говорила, что прилетела просто для того, чтобы лично все мне рассказать, и больше тебе ничего не нужно. Но ты соврала.
Устало массируя закрытые глаза, Серена совсем забыла о впервые наложенном после возвращения из Греции макияже. Немного успокоившись, она вздохнула и машинально опустила руку на живот, сразу же заметив, что этот жест привлек внимание Никоса.
– Слушай, если хочешь что-то обсуждать, начинай с самого начала, потому что сейчас я вообще ничего не понимаю.
– С самого начала ты искала какую-либо альтернативу браку со мной. Придумала историю про сестру, шантажом выманив деньги, а потом согласилась выйти за меня не ради ребенка, а лишь потому, что не видела лучших вариантов. Но стоило тебе только учуять запах скандала, на котором можно сорвать солидный куш, как ты сразу же ушла.
– Все совсем не так. Как ты вообще сумел до такого додуматься?
Он вновь указал на журнал.
– Здесь твои слова. «Мы с Никосом встретились пару месяцев назад на Сантарини».
Чувствуя стоящую за злыми словами боль, Серена невольно к нему приблизилась.
– Мне не следовало ничего рассказывать о сестре, но она в любом случае не имеет никакого отношения к тому, что я согласилась за тебя выйти.
– Тогда почему же ты согласилась?
Ну и что на это можно ответить? Не говорить же сейчас о любви.
– Потому что думала, что ради ребенка мы сможем со всем справиться. И что бы у вас там с матерью ни случилось, я ни разу ни с кем это не обсуждала. Да и зачем?
– Зачем? Ну для начала ты смогла неплохо на этом заработать.
– Ты серьезно думаешь, что я использовала свои связи, чтобы что-то о тебе разузнать?
– Я же говорил, что готов вас обеспечивать. Тебе не следовало так со мной поступать.
Сейчас он был совсем близко, и до боли знакомый мужской аромат мешал сосредоточиться на разговоре.
– Этот журнал не имеет ко мне ни малейшего отношения. Единственная моя статья, хоть как-то с тобой связанная, это страноведческий очерк о выходных на Сантарини. Рестораны, красоты, достопримечательности и все в этом духе.
Она указала на лежащую на столе статью, которую нужно было еще раз прочитать, прежде чем отправлять редактору.
Еще раз посмотрев на греческий журнал, Серена вдруг резко замерла.
– А ведь я действительно однажды сказала эти самые слова…
– Кому?
– На том вечере. Кристосу. – Легонько прикоснувшись к его руке, она умоляюще на него посмотрела. – Никос, пожалуйста, объясни, что все это значит.
– Ничего это не значит. Не стоит лишний раз ворошить прошлое.
Он отстранился, и Серена сразу же почувствовала, что момент упущен.
Несколько минут он, словно раненый зверь, молча расхаживал по комнате, а потом остановился у окна.
– Никос, пожалуйста, я должна знать. Кто бы ни продал в журнал историю и чем бы для нас все это ни обернулось, эта женщина – твоя мать и бабушка нашего будущего ребенка.
Обернувшись, он пристально на нее посмотрел.
– Когда мне было шесть, она сказала, что уходит. Что не любит ни отца, ни меня. Сказала, что меня вообще невозможно любить.
– Если бы отец любил ее сильнее, она никогда бы не ушла.
– Иногда родители расходятся, и дети в этом не виноваты. И иногда так для всех даже лучше.
– С тех пор я больше ни разу ее не видел. И уже давно перестал надеяться на ее возвращение, осознал и принял, что она меня не любит.
– Никос…
Он наконец-то обернулся и посмотрел в полные искренних слез глаза, в которых вновь горела любовь. Та самая любовь, что он отверг и которой вообще не заслуживал. Чувствуя, что его так и тянет вновь целовать сладкие губы, Никос отстранился, не желая подвергать их обоих искушению.
– Я хотел стать лучшим отцом своему ребенку.
– И ты им обязательно станешь. Как только мы со всем разберемся. Я никогда не сумею вернуть тех денег, что ты дал моей сестре, но я никогда не стану мешать тебе видеться с ребенком. Ты живешь в Греции, а он станет расти в Лондоне, но я верю, мы обязательно что-нибудь придумаем и со всем справимся.
Зачем он вообще сюда приехал? Неужели использовал статью как предлог, лишь бы вновь ее увидеть и услышать родной голос? Он же с самого начала чувствовал, что это не она его предала, а теперь окончательно убедился, что за всем стоит Кристос.
– Я хочу, чтобы ребенок носил мою фамилию.
Пусть они и станут жить раздельно, но жениться они все равно обязаны.
– Хорошо, – осторожно согласилась Серена. – Я согласна вписать тебя в качестве отца в его свидетельство о рождении.
– Этого мало.
Он придвинулся чуть ближе, сгорая от желания вновь к ней прикоснуться и почувствовать растущего внутри ее ребенка. А потом вспомнил, что тогда сказала бабушка.
«Ключ в твоих руках».
Слишком занятый готовкой, он не обратил внимания на пустую старческую болтовню, но сейчас что-то заставило его задуматься. Неужели зачатый ими ребенок и есть тот самый ключ, о котором она говорила? А даже если и так, что с того? Что она хотела этим сказать?
А потом он все понял. Бабушка верила, что ребенок – это ключ, что поможет наконец оставить прошлое в прошлом, но лишь в том случае, если он женится на Серене и они создадут настоящую семью, в которой будут царить любовь и счастье, которых ему не довелось испытать в детстве.
– Для нас это единственный вариант.
Как же она ошибается!
– Не единственный. Ты еще можешь стать моей женой и вернуться в Грецию.
Глава 12
Такое чувство, что под ногами у нее проваливается пол, и она летит куда-то в пропасть. Сперва его неожиданное появление, обвинения, а теперь он снова требует, чтобы она вышла за него замуж. Неужели это такой способ потребовать с нее долг?
А ведь всего пару минут назад, когда он говорил о своем детстве, она готова была подойти и обнять, не в силах больше бороться с желанием вновь к нему прикасаться.
Она любила его всем сердцем, но когда она попыталась излить на него эту любовь, он лишь грубо ее оттолкнул и обидел. И о чем бы она там ни мечтала, они не смогут счастливо жить вместе, а значит, им вообще не стоит быть вместе.
– Нет, Никос, мы же уже выяснили, что это плохая идея, – покачала она головой.