А еще примечательней оказалась предвыборная борьба жен кандидатов.
— Уж чему суждено сбыться, то непременно сбудется, но вы таки отдайте моему мужу свой голос на всякий случай! — приставала к избирателям хозяйка шелушилки, верившая блефу мужа.
— Поди плохо подобрать крошки с чужого стола! Чтобы сделать чаво, нужны средства… — говорила надеявшаяся на деньги Сватья.
— Мой теперича чуть не живет на рынке, а победит — в Сеул уедет жить? А что делать-то? Кто, окромя него, достоин быть депутатом?.. — изображала из себя жертву жена Кооператора. Как тут было молчать жене Новой Деревни:
— Важно еще уметь выступать перед людьми. Даже не знаю, кто из кандидатов пробовал собрать хотя бы с десяток слушателей… Я не говорю, что это обязательно должен быть наш папа, но ведь по умению выступать ему нет равных…
Дни шли, и изначальный напряженный баланс сил понемногу менялся. Сначала обозначился лидер у кандидатов от клана. Дело решила невоздержанность Новой Деревни. Вообще-то Шелушилка первым сорвался на непоколебимого в своих убеждениях соперника, когда члены клана в последний раз попытались определиться.
— Будь я проклят, если еще хоть раз свяжусь с таким гадом, как ты! Подобные отбросы общества хуже животных! — обрушился он с бранью на отчаянно упиравшегося родственничка, который мог бы, снявшись под конец с выборов, обеспечить ему победу. По сути, Новая Деревня чувствовал то же самое — и сохрани он спокойствие, ситуация могла бы даже обернуться в его пользу, но он, наоборот, подлил масла в огонь. Прямо с места бросился в полицейский участок и, призвав своих близких в свидетели, подал иск об оскорблении. Эта ошибка оказалась для него роковой — неясно, на что он вообще рассчитывал. Очень скоро поняв, что необдуманный поступок изрядно подпортил мнение о нем не только близких, но и членов чужих семей, Новая Деревня поторопился отозвать иск, но его позиции успели пошатнуться.
По случайному, похоже, совпадению между кандидатами из чужих семей произошло почти то же самое. Они сцепились, столкнувшись на дне рождения главы правления кооператива табачников. Начал ссору Сват, явившийся в гости в подпитии.
— Черного кобеля не отмоешь добела! — с этими словами он выплеснул содержимое своей стопки в лицо Кооператору.
— Мерзкий старикашка, веди себя как подобает в твоем возрасте!
Кооператор не спустил обиды и в свою очередь облил противника. Идея почитания старших, конечно, утратила былое влияние, но все-таки Сват был старше Кооператора как минимум на двадцать лет. Об инциденте стало известно, и репутация Кооператора закономерно пострадала.
Но вот что интересно, хороший политик и плохой политик повели себя впоследствии совершенно по-разному. В отличие от Новой Деревни, который под давлением негативного общественного мнения утратил боевой дух, Кооператор только активизировал свою деятельность. Он, похоже, интуитивно понял, как с помощью политтехнологий можно извлечь пользу из собственных слабостей.
Почувствовав, что общественное мнение больше не на его стороне, Кооператор втайне от всех стакнулся с Новой Деревней, оказавшимся в схожей ситуации. Новая Деревня утратил боевой дух, но сохранил жгучую ненависть к хозяину шелушилки и под сладкие речи за небольшие деньги уступил Кооператору голоса немногих по-прежнему благосклонных к нему избирателей. Мало того, дал недостойное обещание помогать тому во всем, что касалось агитации против Шелушилки.
Успешно вырыв втихаря яму Шелушилке, Кооператор направил усилия на борьбу с главным противником — Сватом. Обратил свой взор на членов его избирательного штаба. Члены штаба, которых со Сватом связывали не личные пристрастия или принадлежность к организации, а одни лишь деньги, легко поддались соблазну. Кооператор потратил на них все средства, которые смог мобилизовать, и пообещал добавить после победы на выборах, подговорив агитировать против Свата. Односельчане предполагали, что на эти выборы он спустил как минимум десять миллионов вон. По тем временам это была стоимость неплохого дома в Тэгу.
Кооператор оказался лучшим из четверых кандидатов политиком и в плане понимания потенциала соперников. Имея свой расчет, он сосредоточился на агитации против Свата, а не на привлечении его голосов. Не то чтобы совсем отсутствовала опасность, что голоса Свата перейдут к Шелушилке, просто таковая была не настолько велика, чтобы беспокоиться. Важнейшим свойством характера Шелушилки являлась правильность, другими словами — холодность с въедливостью, так что особой симпатией людей он не пользовался. И правда, если разобраться, в нашей стране на выборах всегда побеждали этакие покладистые и приятные во всех отношениях люди, так что расчет Кооператора имел все шансы оправдаться.
Пока односельчане думали, что основная борьба развернется между Сватом и Шелушилкой, Кооператор захватил лидерство. Многие из тех, кто участвовал в выборах, убеждены, что их непредсказуемый исход зависит от случайностей, но, если разобраться, это не всегда так. Подтверждением служат результаты низкопробной, но весьма продуманной предвыборной стратегии такого типчика, как Кооператор.
Особого упоминания заслуживают публичные дебаты, которые в ту избирательную кампанию состоялись дважды.
Первые дебаты прошли во дворе школы в центре волости, и односельчане долго еще потом обсуждали прозвучавшие там грандиозные предвыборные обещания.
— Построю дамбу ниже по реке, где в дождь происходит подтопление, а еще мост, который соединит Сэдыль и Ёнджон!
— Положу в волости асфальт, запущу больше регулярных автобусов!
Ну это еще ладно — обычные заигрывания с избирателями, на которые вполне можно было бы и повестись.
— Возведу многоцелевую плотину, что будет способствовать развитию прилегающих территорий!
— Построю промышленный комплекс для переработки лесных ресурсов!
Какая-то многоцелевая плотина на хилой речушке, промышленный комплекс в горах Тхэбэксан, где не решается проблема с технической водой, — сотрудники Бюро по экономическому планированию, услышь они такое, ржали бы до потери пульса.
А как интересно участники дебатов рассказывали о собственном образовании! Хотя кандидаты болтались на виду у избирателей со времен голопопого детства, каждый из них попытался хоть чуть-чуть да завысить свой образовательный уровень. Например, Шелушилка заявил, что, мол, недоучился на вечернем отделении одного третьесортного университета, но самостоятельно прошел всю программу высшей школы, занимаясь по конспектам лекций.
Их рассказы об общественной деятельности были не менее феерическими. Сват «вкладывался в развитие образования на родине» — преподнес младшей и средней школе по фисгармонии, а Шелушилка «не жалел средств на поддержку талантливой молодежи» — за полмесяца до того выделил небольшие стипендии выходцам из этих мест, обучавшимся в Сеуле. Забота Кооператора «о благе табачников, которые составляли больше половины населения волости», по сути, ограничилась организацией попойки под вывеской «конференции по проблемам производства» или чего-то там еще. А работа Новой Деревни «по созданию образа идеального сельского лидера и знаменосца молодежного движения, знаменитого на всю Северную Кёнсан» свелась к проведению фестиваля 4-H и собрания для учреждения волостного отделения молодежного форума.
Но вообще-то первые дебаты прошли сносно. Вторые состоялись на рыночной площади. Вот это было поистине страшное побоище! За два дня до выборов кандидаты окончательно потеряли самообладание. С глазами, налитыми кровью от длительного эмоционального перенапряжения и усталости, они взрывались по ничтожнейшим поводам.
В их несвязных речах неумеренное бахвальство перемежалось с внезапными личными нападками.
— Эй вы, дедули, нечего тут околачиваться в надежде на халявную выпивку! Закончили со своими делами — так расходитесь по домам! Сейчас как пну эту вашу проклятую бадейку! — таким вот непотребным образом орал на избирателей Сват, который пребывал в искреннем заблуждении, будто лишь он обладал правом пользоваться деньгами, и бесился из-за того, что Шелушилка и Кооператор так же сорили своими.
— Берите и мыло, и полотенца, пока дают. И макколи[19] пейте. Только правильно голосуйте, — так Кооператор пытался смягчить слова Свата.
— Негоже выбалтывать секреты родственников, — изрек Новая Деревня и тут же выболтал все про любовниц и любовные похождения Шелушилки, заставив свернуться в трубочку уши членов клана, присутствовавших при этом.
— Жалкий импотент, — когда с этими словами Шелушилка плюнул в Новую Деревню из-под помоста, избирателям осталось лишь закрыть глаза.
Потом Кооператор перечислил по очереди все грехи, совершенные Сватом тридцать лет назад во время земельной реформы.
— А ты, мерзавец, торговал наркотой! — орал громовым голосом из-под трибуны Сват. Это было то еще зрелище… Он устроил шум, беззастенчиво повторив расхожие слухи, будто Кооператор и его братья умудрились так быстро заработать себе на безбедное житье потому, что в глухомани, помимо табака, выращивали опиумный мак.
В продолжение распрей кандидаты, покончив с речами, принялись хватать друг друга за грудки, и избирателям пришлось растаскивать их в разные стороны.
Всякому разному, что еще рассказывали о публичных дебатах, несть числа. Однако я не намерен долее очернять кандидатов. Потому что — за исключением Кооператора, который впоследствии стал главой правления некоего регионального кооператива и, отбыв трехлетний срок за подделку отчетов и хищения, больше не появлялся на улицах села, — все эти влиятельные люди по-прежнему пользуются среди односельчан почетом и уважением.
И все-таки упомяну вкратце кое-что еще. Один интеллигентик, который из-за срочных дел не смог присутствовать на дебатах, обратился за подробностями к ходившему на них другу. Друг в ответ с презрением сказал:
— Это не кандидаты в Объединительное собрание, а какое-то сборище придурков!