После окончания романса зазвучали аплодисменты. Хлопали искренне, от души.
– Беру свои слова обратно, – смущенно сказал Степан Петрович, поцеловал Аполлинарии руку и помог спуститься со стола, где она, по-моему, чувствовала себя очень комфортно. Вероятно, ей доводилось залезать на столы и барные стойки не один раз.
Аполлинария попросила меня принести горячего чаю. Чай пришлось заваривать на всех. Степан Петрович попросил еще бутерброд, а лучше парочку. Я сделала ему три.
Глава 26
– Итак, вернемся к нашим баранам, – заговорил следователь, когда все закончили с чаепитием, а мы с Сашей убрали грязную посуду со стола. – Аполлинария Борисовна, скажите, пожалуйста, что лично вы имели против Владилена Лебединского?
– Владика? – пораженно переспросила певица. – Ничего не имела. Он же по мужикам был. Вам же говорили уже. Вон Сашу спросите.
Саша кивнул. Все собравшиеся выглядели удивленными. Я сама не понимала, к чему был задан этот вопрос.
– Я имел в виду профессиональную конкуренцию, – пояснил Степан Петрович.
– Не было у нас никогда никакой профессиональной конкуренции, – пораженно сказала Аполлинария.
Степан Петрович заявил, что, насколько ему известно, от узкой специализации в мире шоу-бизнеса и кино теперь отходят. Можно ожидать, что те, кто начинал в кино, вскоре запоют, если еще не запели. Те, кто поет, рано или поздно засветятся в кино или каком-нибудь телесериале. Там также вполне могут появиться и спортсмены. А оперные певицы идут на эстраду, и не только, а вообще все идут туда, куда получится.
– Вы, Аполлинария Борисовна, в кино уже снялись, и не один раз. И дочка ваша снялась, вероятно, с вашей протекцией. Может, Лебединский хотел запеть?
– Не хотел, – сказал Саша. – Он был умным человеком. Он прекрасно понимал, какое у него амплуа.
– А если бы и захотел? – не понимала Аполлинария. – Что из того? Я-то тут при чем?
– Вы бы стали его продюсером?
– Нет. Я юношей продюсирую. Это все знают.
– А по дружбе?
– А по дружбе я бы ему сказала, что не нужно изображать из себя старого дурака. И Саша прав: Владик не стал бы скакать козлом по сцене.
– Но он к вам обращался, – утвердительно заявил Степан Петрович.
– А вы-то откуда знаете, с какой целью он ко мне обращался? – прищурилась Аполлинария. Саша напрягся.
– Вас окружает много юных дарований, которые готовы использовать любую возможность, чтобы… выбиться в люди. Скажем так. После вчерашнего Колиного звонка мы с коллегами провели кое-какую работу…
– Какая сволочь вам донесла?! – зашипела Аполлинария.
– Я не привык раскрывать свои источники информации, – отчеканил Степан Петрович. – Но факт остается фактом. Лебединский к вам приезжал, и вы очень серьезно поругались. Из-за чего?
– Из-за денег, – сказал Саша.
– Из-за денег, – кивнула Аполлинария. – Он у меня занять хотел, а мне самой надо.
– На что хотел занять Владилен?! – пораженно воскликнул писатель-фантаст, который опять курил трубку.
– На новый проект, – пояснил Саша. – Спонсор, который должен был дать денег на новый фильм, погорел из-за кризиса. Лебединский обращался еще к нескольким знакомым, но у всех оказались проблемы. В общем, денег никто не дал, а проект уже был в стадии подготовки. То есть, если не заплатить срочно, вся проделанная работа улетит коту под хвост, и еще неизвестно, будет ли новая.
– Вы не дали? – посмотрел на Аполлинарию следователь.
– Мне самой нужно на новую концертную программу. Старую уже все посмотрели. Чтобы привлечь зрителя, надо менять декорации, ставить новые танцы.
– Какие еще танцы? Вы же поете!
– Подтанцовка у меня! Я не одна на сцене нахожусь. Теперь один на сцене никто не стоит. Это зрителям неинтересно.
– Но у вас великолепный голос!
– Недостаточно голоса! И его вообще может не быть! Вы имеете хоть малейшее представление о том, что сейчас делается в шоу-бизнесе? Сейчас девочек и мальчиков набирают по внешним данным и умению двигаться, а не по вокальным! Все под фанеру рот открывают, а иногда даже микрофон ко рту поднести забывают!
– Но у вас же другая аудитория! – не выдержал уже Коля. – Вас слушать ходят. Ваш голос! Вы же не две повторяющиеся строчки поете! У вас же арии, романсы… На разных языках…
– Народ хочет шоу и выпендрежа! – заорала Аполлинария. – А это все дорого стоит. И еще у меня прихлебателей полно. Но я уже решила избавиться по крайней мере от половины.
– Каким образом? – вкрадчиво поинтересовался Степан Петрович.
– Да уж убивать никого не буду. Не дождетесь. Просто выставлю за дверь.
– Почему вы хотите нанять Настю? Зачем вам телохранитель?
– Уже донес? – посмотрела на Колю Аполлинария, потом перевела взгляд на Степана Петровича. – Вот как раз потому, что собираюсь отлучить от дома кое-кого из молодых кобелей. Кусаться будут.
– А вы сами хотели получить деньги у Владимира Свистоплясова, владельца супермаркетов? – продолжал Степан Петрович.
– И не только у него. И к Андрею обращалась, – известная певица кивнула на хозяина квартиры. – Все отказали.
– А в банк почему не пошли?
– Из банка бы кто-нибудь сразу же сообщил журналистам. А мне не нужно, чтобы всплывала информация о том, что я ищу деньги на проект. В таком случае можно вообще ничего ни от кого не получить. И никто не должен знать, что мне не хватает денег на новую концертную программу.
– Анатолий вам помочь не мог? – продолжал задавать вопросы Степан Петрович.
Я не понимала, к чему он клонит. Неужели считает, что Аполлинария убила отказавших ей в деньгах? Это же бред. Кстати, тогда она и Андрея Павловича должна была убить.
– Толик мог свести меня с людьми, которые дадут деньги, но я предпочла с ними не связываться. Не хотелось быть им чем-то обязанной. Да и процент там драконовский. И угрожают опасности, которых нет в официальных кредитных учреждениях. – Аполлинария усмехнулась. – Что я вам объясняю? Вы сами все это знаете лучше меня.
– Кто наследует за Анатолием Садовниковым?
– Моя Катька. Дочь. Да вообще-то там наследовать особо нечего…
– Это и его дочь?
Аполлинария кивнула.
– Ну наконец-то узнали точно, – расплылся в улыбке Андрей Павлович. – А то столько лет высказывались предположения. Представляю, как желтая пресса будет писать кипятком.
– Если ты пойдешь давать интервью! – рявкнула Аполлинария. – Я лично никаких интервью на эту тему давать не буду. И комментировать ничьи заявления не стану. – Она повернулась к следователю. – У Толика составлено завещание. Уже давно. Лет десять назад, может, больше.
– Наследства хватит на вашу концертную программу?
– Вы к чему клоните?! Чтобы я Толика убила?! Чтобы я кого-то убила за однокомнатную квартиру в «корабле»? Вы меня за кого принимаете?!
– Я не знаю расценок, – спокойно сказал Степан Петрович. – Подготовка концертной программы стоит дороже однокомнатной квартиры?
– Моей? Конечно! И вообще Толик – последний человек в этой компании, кого стали бы убивать из-за денег.
Степан Петрович почесал свою хомячью щеку.
– То есть вам всем были нужны деньги? – наконец спросил он.
– Почему «были»? – хмыкнула Аполлинария. – Мне, например, и сейчас нужны. И вообще они всегда нужны. И не только мне. Алекс, тебе нужны?
– Нужны, – кивнул писатель-фантаст.
– А вы, насколько я понял, заняты созданием нового издательства? – посмотрел на него Степан Петрович.
– Занят, – согласился Алекс Мерлин. – Но я в него свои деньги вложил, заработанные на написании романов. А если потребуется, возьму кредит в банке. Конечно, не хотелось бы залезать в долги, но… Я знаю этот бизнес, а в сферы деятельности, в которых я сам совершенно не разбираюсь, я не лезу. Попрошайничать ни к кому я не ходил.
– Но от денежек бы не отказались?
– Если бы золотая рыбка приплыла по поднявшейся в Неве воде?
– А если бы кто-то сам пришел и предложил вам денег?
– Я бы очень глубоко задумался. Просто так денег никто не предлагает. Значит, хочет влезть в мое дело. Меня поймать на крючок.
– Кто-нибудь предлагал?
Алекс Мерлин покачал головой. Мне вопросы следователя казались странными. Как кто-то может прийти и предложить денег? С какой стати?
– А Петру Годунову требовалось расплачиваться с казино? – продолжал Степан Петрович.
Писатель-фантаст кивнул.
– Кто за ним наследует?
Алекс Мерлин вскинул голову.
– Признаться, не задумывался, – сказал он. – Не уверен, что у него составлено завещание. Даже скорее всего не составлено.
– Дети у него есть?
– Есть. Даже не помню точно, сколько. Он женат был несколько раз. Говорил, что карму отрабатывает. Я лично знаком со старшей дочерью. Помню, как мы вместе с Петькой пили, когда его первая жена ее рожала. Петька в роддом позвонил спросить, родила или нет, когда ответили, что родила, он уточнил: «Сына?» Тогда еще пол ребенка заранее не знали. Ему ответили «Нет», и он очень удивленно спросил: «А кого?» Мы это много раз вспоминали. И внебрачные дети есть. И сыновья, и дочери. Он кого-то точно официально признавал. Кого-то отказался признать. Вот драчка-то будет за наследство… И теперь же генетическую экспертизу и после смерти родителя делают…
– А как же долг казино? Наследникам не придется платить?
– А это как карта ляжет, – усмехнулся писатель-фантаст. – Казино-то подпольное. Официально его не существует. Никаких документов, расписок нет. В суд не подашь. Хотя там серьезные ребята работают… Не знаю. Даже предположить не могу, что будет с этим долгом.
– За Лебединским кто наследует? – Степан Петрович посмотрел на Сашу.
Тот сказал, что не представляет, есть ли завещание, жены и детей у Владилена никогда не было, но есть сестра и два племянника.
– У Анны Ковальской, как я понимаю, остались муж и ребенок, и тут все ясно, – сделал вывод Степан Петрович. – А что с вашей подругой? – посмотрел он на Диану.
– Умирать она точно не собиралась. И она не из этой компании… Денег ни у кого не просила. Сама зарабатывала. У нее много родственников в Прибалтике. В Питере есть тетка и двоюродная сестра. Я, по крайней мере, собираюсь отдать ее вещи им.